Вертушка_АТС1

Сегодняшнее столетие со дня рождения академика Сахарова актуализирует одну из самых серьёзных проблем во взаимоотношениях современной России с её историей - проблему неизбежной (и притом злокачественной) политизации памяти любого деятеля XX века.

Сахаров в данном случае является едва ли не самым красноречивым примером такой проблемности. Он существует в двух измерениях - как один из создателей отечественной водородной бомбы и, следовательно, человек, внесший значительный вклад в обороноспособность государства; и как один из самых стойких диссидентов с “классической” судьбой - опала, высылка, возвращение в истеблишмент в перестройку и смерть в разгар политической битвы (публикации 1989 года утверждали, что его последними словами было “Завтра предстоит бой на съезде”).

СССР, с которым боролся Сахаров (его проект “Европейско-Азиатского Союза” предполагал значительно более драматичную дезинтеграцию страны, чем случилась в жизни - фактический раздел её на полсотни частей), пережил его на два года. Россия, чей распад представлялся вероятным в 90-х, но был предотвращён, перешла в новый век с необходимостью выработать отношение к событиям и людям века двадцатого - и, как легко видеть, сегодня общество видят в прошлом мало бесспорных фигур. Фактически “кадровый резерв” исчерпывается героями войн, космонавтами, великими учёными и великими спортсменами - впрочем, попытки посмертной политизации и использования в качестве инструментов конфронтации даже этих бесспорных категорий не прекращаются.

Фигура Сахарова практически бесповоротно приватизирована не столько даже радикальной российской оппозицией, сколько политической эмиграцией и зарубежными организациями, рассматривающими авторитет академика как инструмент мягкой силы.

Надо признать, что политическая позиция даже “позднего Сахарова” не дает нам понимания каковы были бы его взгляды сегодня на самом деле. Сахаров семидесятых и восьмидесятых в полной мере отражал как идеализм советской интеллигенции, так и её иллюзии - с которыми многие расстались в девяностых.

Те, кто расстаться не пожелал или не смог - настаивают на том, что существует только Сахаров-диссидент. Тем важнее помнить, что был ещё и Сахаров-учёный, которого вычёркивать из отечественной истории со всеми её противоречиями было бы несправедливо. В этом смысле примером для нас может служить, пожалуй, по-своему зеркальная история Роберта Оппенгеймера, чьи политические взгляды стоили ему карьеры в годы маккартизма, но чья научная деятельность почиталась в Америке при любой власти.

www.group-telegram.com/us/ATC_ATC.com/892

21.2K viewsMay 21, 2021 at 05:11

Сегодняшнее столетие со дня рождения академика Сахарова актуализирует одну из самых серьёзных проблем во взаимоотношениях современной России с её историей - проблему неизбежной (и притом злокачественной) политизации памяти любого деятеля XX века.

Сахаров в данном случае является едва ли не самым красноречивым примером такой проблемности. Он существует в двух измерениях - как один из создателей отечественной водородной бомбы и, следовательно, человек, внесший значительный вклад в обороноспособность государства; и как один из самых стойких диссидентов с “классической” судьбой - опала, высылка, возвращение в истеблишмент в перестройку и смерть в разгар политической битвы (публикации 1989 года утверждали, что его последними словами было “Завтра предстоит бой на съезде”).

СССР, с которым боролся Сахаров (его проект “Европейско-Азиатского Союза” предполагал значительно более драматичную дезинтеграцию страны, чем случилась в жизни - фактический раздел её на полсотни частей), пережил его на два года. Россия, чей распад представлялся вероятным в 90-х, но был предотвращён, перешла в новый век с необходимостью выработать отношение к событиям и людям века двадцатого - и, как легко видеть, сегодня общество видят в прошлом мало бесспорных фигур. Фактически “кадровый резерв” исчерпывается героями войн, космонавтами, великими учёными и великими спортсменами - впрочем, попытки посмертной политизации и использования в качестве инструментов конфронтации даже этих бесспорных категорий не прекращаются.

Фигура Сахарова практически бесповоротно приватизирована не столько даже радикальной российской оппозицией, сколько политической эмиграцией и зарубежными организациями, рассматривающими авторитет академика как инструмент мягкой силы.

Надо признать, что политическая позиция даже “позднего Сахарова” не дает нам понимания каковы были бы его взгляды сегодня на самом деле. Сахаров семидесятых и восьмидесятых в полной мере отражал как идеализм советской интеллигенции, так и её иллюзии - с которыми многие расстались в девяностых.

Те, кто расстаться не пожелал или не смог - настаивают на том, что существует только Сахаров-диссидент. Тем важнее помнить, что был ещё и Сахаров-учёный, которого вычёркивать из отечественной истории со всеми её противоречиями было бы несправедливо. В этом смысле примером для нас может служить, пожалуй, по-своему зеркальная история Роберта Оппенгеймера, чьи политические взгляды стоили ему карьеры в годы маккартизма, но чья научная деятельность почиталась в Америке при любой власти.

BY Вертушка_АТС1