Forwarded from Россия в глобальной политике
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Это интересно (или нет)
—————————
У нас появилась традиция в предновогодний вечер заходить на концерт в районе Большой Никитской и там же в ресторан с интересным сомелье. Не скажу, какой, потому что это не реклама.
Я про то, что впервые пил бразильское шампанское (или как там это будет по-бразильски).
Прямо скажу, опасались — хотя теоретически рассуждая, если в Чили виноделие французское, если есть аргентинские вина, то чем Португалия — Бразилия хуже? Но не случалось. Не видел и не слышал.
Теперь уверенно рекомендую.
—————————
У нас появилась традиция в предновогодний вечер заходить на концерт в районе Большой Никитской и там же в ресторан с интересным сомелье. Не скажу, какой, потому что это не реклама.
Я про то, что впервые пил бразильское шампанское (или как там это будет по-бразильски).
Прямо скажу, опасались — хотя теоретически рассуждая, если в Чили виноделие французское, если есть аргентинские вина, то чем Португалия — Бразилия хуже? Но не случалось. Не видел и не слышал.
Теперь уверенно рекомендую.
Из Виктора Алксниса, который сегодня скрнчался, я помню
————————
как в разгар, точнее, угар Перестройки была большая статья в «Московских новостях». Наверняка ее можно найти и дать точную ссылку, но мы истории не пишем. А фабула говорит, что статья называлась что-то вроде «Чудовище» и была посвящена Советскому ВПК. Это была одна из первых лобовых атак, в которых враг был назван по имени, то есть, как оказалось, именно ВПК, а не армия или другие вооруженные силы съели все сало советского народа. И вскоре по резонансам той же газетой был опрошен и противник реформ Алкснис, про которого тогда еще писали, что он полковник.
— Неужели, спрашивали его из газеты, вы бы не хотели, чтобы материальное положение народа улучшилось, а не превращалось в танки и ракеты?
— Все так, отвечал Алкснис, — но если бы вы только знали, как нужны нашему флоту хорошие авианосцы!
————————
как в разгар, точнее, угар Перестройки была большая статья в «Московских новостях». Наверняка ее можно найти и дать точную ссылку, но мы истории не пишем. А фабула говорит, что статья называлась что-то вроде «Чудовище» и была посвящена Советскому ВПК. Это была одна из первых лобовых атак, в которых враг был назван по имени, то есть, как оказалось, именно ВПК, а не армия или другие вооруженные силы съели все сало советского народа. И вскоре по резонансам той же газетой был опрошен и противник реформ Алкснис, про которого тогда еще писали, что он полковник.
— Неужели, спрашивали его из газеты, вы бы не хотели, чтобы материальное положение народа улучшилось, а не превращалось в танки и ракеты?
— Все так, отвечал Алкснис, — но если бы вы только знали, как нужны нашему флоту хорошие авианосцы!
Как известно, Шекспир был большим патриотом. И вот в «Ричарде II» Ричард II приговаривает одного вельможу, Томаса Маубрея, к пожизненному изгнанию. И тот, конечно, горюет и говорит: как же я теперь буду жить без английского языка, который с детства учил сорок лет, а теперь я старик…
Ну, я не историк, и мне вовсе не важно, что старику в тот момент тридцать лет и три года, а был ли у них придворным языком английский, мне и подавно неважно.
Я подумал сначала совсем о другом.
А какой русский классик мог бы вложить в уста какому русскому гос деятелю такие слова? Ну, допустим, кого у нас высылали? Троцкого? А кто бы описал? Алексей Н. Толстой? Ну, не катит. Курбского? Но его не высылали, впрочем, как себе представить, что он царю Ивану пишет: а более всего страдаю, что нет кругом русской речи… И кто писать будет? Алексей К. Толстой?
Нет, как-то не складывается.
А потом стал прикидывать, ну, ОК, а с Францией там или с Германией? Нет, не поэты, это мы понимаем, Гейне услышал жалкую песенку на границе на немецком и прослезился, а именно поэты о мужах государства.
И ничего не лезет в голову.
Вот поэтому все кругом и говорят на английском, а не на немецком.
Ну, я не историк, и мне вовсе не важно, что старику в тот момент тридцать лет и три года, а был ли у них придворным языком английский, мне и подавно неважно.
Я подумал сначала совсем о другом.
А какой русский классик мог бы вложить в уста какому русскому гос деятелю такие слова? Ну, допустим, кого у нас высылали? Троцкого? А кто бы описал? Алексей Н. Толстой? Ну, не катит. Курбского? Но его не высылали, впрочем, как себе представить, что он царю Ивану пишет: а более всего страдаю, что нет кругом русской речи… И кто писать будет? Алексей К. Толстой?
Нет, как-то не складывается.
А потом стал прикидывать, ну, ОК, а с Францией там или с Германией? Нет, не поэты, это мы понимаем, Гейне услышал жалкую песенку на границе на немецком и прослезился, а именно поэты о мужах государства.
И ничего не лезет в голову.
Вот поэтому все кругом и говорят на английском, а не на немецком.
Судя по всему — и это не может быть предметом не то что спора, но даже и особенного интереса — локализация социальных сетей идет рука об руку с развитием искусственного интеллекта.
Но вот на что я стал обращать внимание, побродив под новый по некоторым сетям, часть их которых называть противно, а часть небезопасно, причем эта часть одна и та же. Проклятая часть, как сказал бы Батай.
Да, так вот.
Очень сильно повышенное качество фотографий и роликов позволяет реализовать их не как бы авторам, а возбудителям и заказчикам самые смелые фантазии. То есть нет, конечно, пока не самые смелые, но и самые смелые не за горами. Говорить о будущем мире, где вокруг локально сгенерированная аудио-визуальная среда продолжает апеллировать к как бы реальности за пределами самой себя, просто глупо. Никакое это не будущее, это настоящее, но только как work-in-progress.
Почему это важно?
Потому что речь идет не о когнитивной сфере, то есть не о том, беря самый невинный пример, вяжет ли старушка Меркель в цветах какого флага, это все ерунда. Если источником является напряжение не реализованного аффекта, а откликом своеобразная разрядка, а истощение эмоциональной сферы.
Причем массовое.
Вся социология эмоций летит в трубу и уже там набирается новых сил.
Но вот на что я стал обращать внимание, побродив под новый по некоторым сетям, часть их которых называть противно, а часть небезопасно, причем эта часть одна и та же. Проклятая часть, как сказал бы Батай.
Да, так вот.
Очень сильно повышенное качество фотографий и роликов позволяет реализовать их не как бы авторам, а возбудителям и заказчикам самые смелые фантазии. То есть нет, конечно, пока не самые смелые, но и самые смелые не за горами. Говорить о будущем мире, где вокруг локально сгенерированная аудио-визуальная среда продолжает апеллировать к как бы реальности за пределами самой себя, просто глупо. Никакое это не будущее, это настоящее, но только как work-in-progress.
Почему это важно?
Потому что речь идет не о когнитивной сфере, то есть не о том, беря самый невинный пример, вяжет ли старушка Меркель в цветах какого флага, это все ерунда. Если источником является напряжение не реализованного аффекта, а откликом своеобразная разрядка, а истощение эмоциональной сферы.
Причем массовое.
Вся социология эмоций летит в трубу и уже там набирается новых сил.
Занимательная математика
—————————
В античном мире Архимед, чтобы найти площадь квадрата площадью 3000 километров, просто перемножал 50 километров на 60 километров. Иначе поступал Пифагор. Чтобы найти площадь прямоугольного треугольника площадью 3000 километров, он сначала делил напополам длину одной из его сторон длиной 200 километров, а потом уже умножал ее на другую длину другой стороны длиной 30 километров.
И долго молчал.
—————————
В античном мире Архимед, чтобы найти площадь квадрата площадью 3000 километров, просто перемножал 50 километров на 60 километров. Иначе поступал Пифагор. Чтобы найти площадь прямоугольного треугольника площадью 3000 километров, он сначала делил напополам длину одной из его сторон длиной 200 километров, а потом уже умножал ее на другую длину другой стороны длиной 30 километров.
И долго молчал.
Труба подкинула смотреть "Лапшина"
————————————-
Почему нет?
И вот я реагирую на звук, они же песни поют.
Товарищи в тюрьмах, в застенках холодных, вы с нами, вы с нами, хоть нет вас в колоннах.
Какие такие товарищи? Холодок, простите, бежит за ворот, впрочем, эта умца-умца исторически еще впереди. А здесь у нас гений Ханса Айслера, только, увы, без сопутствующего гения Брехта. Вместо марша единого фронта — довольно блеклая на немецком текстуха каких-то ноунеймов. На русском там тоже не гении трудились, но мб продирает. Это неофициальный гимн Коминтерна. И что? И зачем?
Затем, что это же не сцены заседания партячейки, это вот так они проводят досуг. Это часть бытовой культуры.
Люди собираются выпить по черепушке пива со жженым сахаром и принимаются петь: Проверьте прицел, заряжайте ружье, вперед, пролетарий, за дело свое.
Вообще-то дело пролетария, скажем прямо, ковать чего-то железного.
Но здесь речь о другом.
Пролетарии водят машины, рубят лес, а эти вот певуны...
Досужий ум сразу подсовывает цитаты даже не из Булгакова, а из фильма про разруху и пропал дом.
Но это полная фигня.
Очевидно, что если кто-то должен ковать, то кто-то должен петь.
По идее, стражи должны не только охранять государство, но и отдаваться правильным ритмам, однако это другое государство, государство другого типа. Здесь функции песнопевца и функции стража разделены, а если стражи и песнопевцы встречаются за пивом, то это потому, что они — мелкие и средние силы, способные только на повторение ритуальных заклинаний, без прямого провода (горячая проволока, говорят немцы) к трансценденции.
Как нет и самой трансценденции. И люди здесь в прямом смысле мясо, более или менее удачливое. Но не будем об этом.
Пение есть род труда, но особого труда, воспевания.
И существо показанного в том, что это не цинично напяленная на время службы социально-актерская роль, а — еще раз повторим — часть бытовой культуры.
Много сил и труда пришлось положить советской власти, чтобы истребить эту культуру вместе с ее носителями, заместив чисто профессиональными ролевыми играми, много сил, чтобы перебить свой же родной Коминтерн со всеми его фронтами.
И когда все удалось, она рухнула вслед за ними в свою же бездну.
————————————-
Почему нет?
И вот я реагирую на звук, они же песни поют.
Товарищи в тюрьмах, в застенках холодных, вы с нами, вы с нами, хоть нет вас в колоннах.
Какие такие товарищи? Холодок, простите, бежит за ворот, впрочем, эта умца-умца исторически еще впереди. А здесь у нас гений Ханса Айслера, только, увы, без сопутствующего гения Брехта. Вместо марша единого фронта — довольно блеклая на немецком текстуха каких-то ноунеймов. На русском там тоже не гении трудились, но мб продирает. Это неофициальный гимн Коминтерна. И что? И зачем?
Затем, что это же не сцены заседания партячейки, это вот так они проводят досуг. Это часть бытовой культуры.
Люди собираются выпить по черепушке пива со жженым сахаром и принимаются петь: Проверьте прицел, заряжайте ружье, вперед, пролетарий, за дело свое.
Вообще-то дело пролетария, скажем прямо, ковать чего-то железного.
Но здесь речь о другом.
Пролетарии водят машины, рубят лес, а эти вот певуны...
Досужий ум сразу подсовывает цитаты даже не из Булгакова, а из фильма про разруху и пропал дом.
Но это полная фигня.
Очевидно, что если кто-то должен ковать, то кто-то должен петь.
По идее, стражи должны не только охранять государство, но и отдаваться правильным ритмам, однако это другое государство, государство другого типа. Здесь функции песнопевца и функции стража разделены, а если стражи и песнопевцы встречаются за пивом, то это потому, что они — мелкие и средние силы, способные только на повторение ритуальных заклинаний, без прямого провода (горячая проволока, говорят немцы) к трансценденции.
Как нет и самой трансценденции. И люди здесь в прямом смысле мясо, более или менее удачливое. Но не будем об этом.
Пение есть род труда, но особого труда, воспевания.
И существо показанного в том, что это не цинично напяленная на время службы социально-актерская роль, а — еще раз повторим — часть бытовой культуры.
Много сил и труда пришлось положить советской власти, чтобы истребить эту культуру вместе с ее носителями, заместив чисто профессиональными ролевыми играми, много сил, чтобы перебить свой же родной Коминтерн со всеми его фронтами.
И когда все удалось, она рухнула вслед за ними в свою же бездну.
Forwarded from Архитектура | Architecture
Поучительное
——————
Летели мы по внутренним паспортам, но взяли на всякий случай и заграничные.
Моему внутреннему паспорту двадцать лет и два года — с тех пор я внутренне переменился, а также внешне. И зимой согреваю себя бородой по русскому обычаю. В общем, контрольная девушка вздохнула, глянув на мой документ и на меня, и спросила, нет ли загранпаспорта. Он у меня был и сильно больше походил на меня.
Показывать, наставительно сказала девушка, надо тот документ, на котором вы больше на себя похожи.
Я подумал, что этот совет универсальный.
Его надо распространить также на тексты и прочие нарративы и предъявлять их по запросу, каждый раз те, которые больше соответствуют представлениям окружающих о сходстве.
——————
Летели мы по внутренним паспортам, но взяли на всякий случай и заграничные.
Моему внутреннему паспорту двадцать лет и два года — с тех пор я внутренне переменился, а также внешне. И зимой согреваю себя бородой по русскому обычаю. В общем, контрольная девушка вздохнула, глянув на мой документ и на меня, и спросила, нет ли загранпаспорта. Он у меня был и сильно больше походил на меня.
Показывать, наставительно сказала девушка, надо тот документ, на котором вы больше на себя похожи.
Я подумал, что этот совет универсальный.
Его надо распространить также на тексты и прочие нарративы и предъявлять их по запросу, каждый раз те, которые больше соответствуют представлениям окружающих о сходстве.
Настоящие литвины — это мы, беларусы, — говорит водитель. — А литовцы-то? — жмудь… —
Ага, — говорю я, — и киваю.
Я сижу у него за спиной, он меня не видит.
Но я всегда киваю.
И всегда говорю «ага».
Ага, — говорю я, — и киваю.
Я сижу у него за спиной, он меня не видит.
Но я всегда киваю.
И всегда говорю «ага».
В православном храме есть церковная лавка. Принимают и русские рубли.
В католическом храме напротив есть важная литература на русском, но принимают лишь белорусские рубли — и только наличные.
Но если отъехать подальше, то в замке, в крипте вход возможен и за русские рубли. Все это слишком сложно, чтобы быть понятным, точнее, слишком понятно, чтобы быть сложным.
В католическом храме напротив есть важная литература на русском, но принимают лишь белорусские рубли — и только наличные.
Но если отъехать подальше, то в замке, в крипте вход возможен и за русские рубли. Все это слишком сложно, чтобы быть понятным, точнее, слишком понятно, чтобы быть сложным.
#Сто#Опер
«Волшебная флейта». Большой театр Беларуси, Минск.
——————
Величественное здание имеет — для меня, глухого, — явные проблемы с аккустикой. Мы сидели лучше не бывает, но только когда артист, поющий Папагено, в поисках суженной выбежал в партер и начал петь оттудова, мы поняли, что голос у него в общем есть. Зал был с нами солидарен. Полный партер Папагено, сказал бы Карл Шмитт. Все первое действие мне хотелось прикрутить звук, то есть наоборот: выкрутить до упора, включая оркестр, то есть его в первую очередь, но во втором действии они все раздухарились, а я смирился. Декораций было много, начиная с того, что в начале нам показали мультик со звездным небом и символическими фигурами, среди которых один полупрозрачный червяк, напоминающий бледную спирохету в представлении старших школьников, вырос в дракона и набросился за сценой на принца. В целом перемена декораций была превосходной звуковой иллюстрацией к сочинению Э. Т. А. Гофмана «Совершенный машинист». Но видно было, что они старались.
Понравились титры.
Обычно буквы маленькие, а бегущая строка где-то наверху на крошечной плашке. Здесь буквы огромные и светятся над оркестровой ямой.
Диалоги шли на русском, а пели по-немецки.
Концепция….
Ну, не знаю.
Тамино с Паминой во время совместного испытания заходили в какую-то яму с адским красным свечением и клубами дыма, а потом в условный водопад в другую яму там же без свечения.
В целом же, кажется, все было задумано как бессмысленная сказка под красивую музыку.
Одним словом: классика.
«Волшебная флейта». Большой театр Беларуси, Минск.
——————
Величественное здание имеет — для меня, глухого, — явные проблемы с аккустикой. Мы сидели лучше не бывает, но только когда артист, поющий Папагено, в поисках суженной выбежал в партер и начал петь оттудова, мы поняли, что голос у него в общем есть. Зал был с нами солидарен. Полный партер Папагено, сказал бы Карл Шмитт. Все первое действие мне хотелось прикрутить звук, то есть наоборот: выкрутить до упора, включая оркестр, то есть его в первую очередь, но во втором действии они все раздухарились, а я смирился. Декораций было много, начиная с того, что в начале нам показали мультик со звездным небом и символическими фигурами, среди которых один полупрозрачный червяк, напоминающий бледную спирохету в представлении старших школьников, вырос в дракона и набросился за сценой на принца. В целом перемена декораций была превосходной звуковой иллюстрацией к сочинению Э. Т. А. Гофмана «Совершенный машинист». Но видно было, что они старались.
Понравились титры.
Обычно буквы маленькие, а бегущая строка где-то наверху на крошечной плашке. Здесь буквы огромные и светятся над оркестровой ямой.
Диалоги шли на русском, а пели по-немецки.
Концепция….
Ну, не знаю.
Тамино с Паминой во время совместного испытания заходили в какую-то яму с адским красным свечением и клубами дыма, а потом в условный водопад в другую яму там же без свечения.
В целом же, кажется, все было задумано как бессмысленная сказка под красивую музыку.
Одним словом: классика.