Алексей Алешковский. Дневник реакционера

Прощаясь с «Коммерсантъ Weekend», Зинаида Пронченко написала: «освобождают от должности сотрудников легендарного издания, строивших в России два с лишним десятилетия башню из слоновой кости».

Я любому УЖК в этой ситуации, конечно, сочувствую, но можете ли вы себе представить «Нью-Йоркер», «Пари Матч» (не говоря уж о «Шарли Эбдо»), «Шпигель» или «Спектейтор», которые по 20 лет строили бы слоновьи башни?

В этом желании прогрессивной интеллигенции жить и мыслить интересами замкнутого эскапистского мирка и заключается проблема нашего общественного развития. Даже при советской власти ничего подобного не было.

Было «аэропортовское гетто», но и его обитатели (по ним хорошо прошлась Нея Зоркая) существовали в дискурсе толстых журналов, которые волей-неволей рефлексировали реальность, а не пьянки в ЦДЛ и Доме кино.

Перестройка в прямом смысле объединила народ и интеллигенцию. Ничего романтичного, как показало вскрытие, в этом не было: просто интересы совпали. А потом разошлись. Обслуживать интересы власти стало выгоднее.

Эта симфония длилась недолго и закончилась тем, что одним видится возвращением к принципам, а другим — отлучением от кормушки. Соответственно, пришлось искать принципам новое, хорошо оплачиваемое, прибежище.

Башни из слоновой кости строились как эскапистские человейники. Характернейшим примером стала митинговая активность столичной интеллигенции, которая наглухо проигнорировала протесты врачей.

Страна революции достоинства уже вовсю «донбила Бамбас», — как шутили обитатели слонобашен, которые в это время ходили по бульварам маршами мира за всё украинское хорошее и против всего российского плохого.

Протесты были способом шатать режим, не трогая ограды зоны комфорта. На первых появился замечательный слоган «Вы нас даже не представляете». Выяснилось, что все наши страты плохо представляли друг друга.

Релокация из зоны комфорта в безразличный к страданиям коллективного Васисуалия Лоханкина свободный мир заставила его судорожно цепляться за обломки башни из слоновой кости, которую он почитал за Вавилонскую.

Как в «Бесах», — «Весь вид его говорил: «Карты! Я сажусь с вами в ералаш! Разве это совместно? Кто ж отвечает за это? Кто разбил мою деятельность и обратил ее в ералаш? Э, погибай Россия!» — и он осанисто козырял с червей».

www.group-telegram.com/us/Aleshkovski.com/1992

2.6K viewsАлексей Алешковский, edited  Dec 29 at 11:30

Прощаясь с «Коммерсантъ Weekend», Зинаида Пронченко написала: «освобождают от должности сотрудников легендарного издания, строивших в России два с лишним десятилетия башню из слоновой кости».

Я любому УЖК в этой ситуации, конечно, сочувствую, но можете ли вы себе представить «Нью-Йоркер», «Пари Матч» (не говоря уж о «Шарли Эбдо»), «Шпигель» или «Спектейтор», которые по 20 лет строили бы слоновьи башни?

В этом желании прогрессивной интеллигенции жить и мыслить интересами замкнутого эскапистского мирка и заключается проблема нашего общественного развития. Даже при советской власти ничего подобного не было.

Было «аэропортовское гетто», но и его обитатели (по ним хорошо прошлась Нея Зоркая) существовали в дискурсе толстых журналов, которые волей-неволей рефлексировали реальность, а не пьянки в ЦДЛ и Доме кино.

Перестройка в прямом смысле объединила народ и интеллигенцию. Ничего романтичного, как показало вскрытие, в этом не было: просто интересы совпали. А потом разошлись. Обслуживать интересы власти стало выгоднее.

Эта симфония длилась недолго и закончилась тем, что одним видится возвращением к принципам, а другим — отлучением от кормушки. Соответственно, пришлось искать принципам новое, хорошо оплачиваемое, прибежище.

Башни из слоновой кости строились как эскапистские человейники. Характернейшим примером стала митинговая активность столичной интеллигенции, которая наглухо проигнорировала протесты врачей.

Страна революции достоинства уже вовсю «донбила Бамбас», — как шутили обитатели слонобашен, которые в это время ходили по бульварам маршами мира за всё украинское хорошее и против всего российского плохого.

Протесты были способом шатать режим, не трогая ограды зоны комфорта. На первых появился замечательный слоган «Вы нас даже не представляете». Выяснилось, что все наши страты плохо представляли друг друга.

Релокация из зоны комфорта в безразличный к страданиям коллективного Васисуалия Лоханкина свободный мир заставила его судорожно цепляться за обломки башни из слоновой кости, которую он почитал за Вавилонскую.

Как в «Бесах», — «Весь вид его говорил: «Карты! Я сажусь с вами в ералаш! Разве это совместно? Кто ж отвечает за это? Кто разбил мою деятельность и обратил ее в ералаш? Э, погибай Россия!» — и он осанисто козырял с червей».

BY Алексей Алешковский. Дневник реакционера