Forwarded from Ethnically Clean Ponds
А стоит ли опровергать Смита?
Прокрастинация перед обсчетом огромного массива привела меня на веб-страницу последнего выпуска журнала Studies in Ethnicity and Nationalism. А там – среди прочего – статья некоторых новозеландцев Александра Максвелла и Ханны Дэвид, которая называется «Ливанское финикийство: опровергая этносимволизм Энтони Смита». Ну и дальше – если в двух словах – через аргумент, что дельцы от национализма/этничности могут собирать свои символические ряды в довольно произвольном режиме, буквально изобретая их из ничего, и эти ряды оказываются вполне жизнеспособны – они и «опровергают Энтони Смита». С точки зрения современного когнитивизированного конструктивизма, однако, сама постановка вопроса кажется странной. Ведь, в той мере, в какой люди коалируются на основании категорий и связанных с ними символов, и это и есть основной их смысл, эти связки должны быть работающими сейчас, и такие работающие связки могут быть как старыми, так и новыми, более того, старые – де-факто – это не старые, а тоже новые, просто пересобранные под прагматику момента в похожем на старые виде. И, по всей видимости, во многих ситуациях действительно когнитивно и социально "экономичнее" полагаться на уже существующие связки категории-символы-прочее, потому что они, что называется, «намоленнее», с ними связаны индивидуальные когнитивные схемы (какие-нибудь теплые воспоминания из детства, в которых любимая мама молится, говорит о ком-то хорошо или участвует в демонстрации) и, за счет этого, они проще актуализируются и политизируются. Но бывает и наоборот – эти связки оказываются слишком громоздки, тянут за собой много ненужного и неудобного и, в результате, прагматика момента позволяет (и в некотором смысле заставляет) собрать что-то новое или – как в случае с финикийцами – достать из закромов что-то реально исчезнувшее и «пересобраться» на этой основе. И вопрос оказывается в том, какие политические и социальные arrangements благоволят реальной символической преемственности, а какие – разрывам. И в такой логике никакого Смита опровергать не надо, а надо наоборот инкорпорировать и проапдейтить его идеи и, переставив акценты, заняться нормальным эмпирическим исследованием. Окей, это исследование будет непростым теоретически и методологически, но на уровне онтологии и подхода, кажется, все прозрачно и верно.
Maxwell, Alexander, and David Hannah. "Lebanese Phoenicianism: Rebutting Anthony Smith's Ethno‐Symbolism." Studies in Ethnicity and Nationalism (2024).
Прокрастинация перед обсчетом огромного массива привела меня на веб-страницу последнего выпуска журнала Studies in Ethnicity and Nationalism. А там – среди прочего – статья некоторых новозеландцев Александра Максвелла и Ханны Дэвид, которая называется «Ливанское финикийство: опровергая этносимволизм Энтони Смита». Ну и дальше – если в двух словах – через аргумент, что дельцы от национализма/этничности могут собирать свои символические ряды в довольно произвольном режиме, буквально изобретая их из ничего, и эти ряды оказываются вполне жизнеспособны – они и «опровергают Энтони Смита». С точки зрения современного когнитивизированного конструктивизма, однако, сама постановка вопроса кажется странной. Ведь, в той мере, в какой люди коалируются на основании категорий и связанных с ними символов, и это и есть основной их смысл, эти связки должны быть работающими сейчас, и такие работающие связки могут быть как старыми, так и новыми, более того, старые – де-факто – это не старые, а тоже новые, просто пересобранные под прагматику момента в похожем на старые виде. И, по всей видимости, во многих ситуациях действительно когнитивно и социально "экономичнее" полагаться на уже существующие связки категории-символы-прочее, потому что они, что называется, «намоленнее», с ними связаны индивидуальные когнитивные схемы (какие-нибудь теплые воспоминания из детства, в которых любимая мама молится, говорит о ком-то хорошо или участвует в демонстрации) и, за счет этого, они проще актуализируются и политизируются. Но бывает и наоборот – эти связки оказываются слишком громоздки, тянут за собой много ненужного и неудобного и, в результате, прагматика момента позволяет (и в некотором смысле заставляет) собрать что-то новое или – как в случае с финикийцами – достать из закромов что-то реально исчезнувшее и «пересобраться» на этой основе. И вопрос оказывается в том, какие политические и социальные arrangements благоволят реальной символической преемственности, а какие – разрывам. И в такой логике никакого Смита опровергать не надо, а надо наоборот инкорпорировать и проапдейтить его идеи и, переставив акценты, заняться нормальным эмпирическим исследованием. Окей, это исследование будет непростым теоретически и методологически, но на уровне онтологии и подхода, кажется, все прозрачно и верно.
Maxwell, Alexander, and David Hannah. "Lebanese Phoenicianism: Rebutting Anthony Smith's Ethno‐Symbolism." Studies in Ethnicity and Nationalism (2024).
Forwarded from Тишков (735036 валерий)
Я не виноват, что ношу вещи дольше, чем остаются в обиходе написанные на них слова. Говорят из "белого списка" научных журналов вычистили все журналы по гендерной тематике, ибо и слово "гендер", как и "толерантность" стали почти запретными. Что на очереди отечественных энтузиастов "культуры отмены"? А свою старую майку-футболку времен Всемирного Года толерантности (кажется это был 1995) ещё поношу хотя бы в кратком отпуске.
Forwarded from Факультет антропологии ЕУСПб
Издательство AdMarginem выпустило перевод книги «Линии: краткая история» известного антрополога Тима Ингольда, чьи тексты и экспериментальные подходы к исследованиям часто становятся предметом обсуждения на факультетских занятиях.
О том, какое место занимают «Линии» в интеллектуальной биографии Ингольда, рассказывает аспирант факультета антропологии ЕУСПб, сотрудник Центра социальных исследований Севера Степан Петряков.
А на следующей неделе, 19 ноября, издательство совместно с Шанинкой проведет презентацию книги с онлайн-участием самого Ингольда.
О том, какое место занимают «Линии» в интеллектуальной биографии Ингольда, рассказывает аспирант факультета антропологии ЕУСПб, сотрудник Центра социальных исследований Севера Степан Петряков.
А на следующей неделе, 19 ноября, издательство совместно с Шанинкой проведет презентацию книги с онлайн-участием самого Ингольда.
Forwarded from Структура наносит ответный удар
Воооооу! Благодаря этой подборке «Структура» перевалила за 7000! Красиво отметили профессиональный праздник! Подписываюсь под рекомендациями Дмитрия, но лично от себя хочу добавить еще несколько топовых каналов, без которых социологическая Телега была бы куда скучнее.
🧩 Nodes and Links - все о сетевом анализе
🧩 Жить как люди – о благосостоянии и неравенстве по странам и континентам
🧩 Выше квартилей – о поле науки в цифрах и фактах
🧩 Abdulhalikoff – о правовых практиках на Кавказе, в Санкт-Петербурге, в мире
🧩 Политический ученый – о рациональном выборе под влиянием политических структур
🧩 Russian Field – о том, что думают россияне, с точки зрения количественных методов
🧩 Лаборатория публичной социологии – о том, что думают россияне, с точки зрения качественных методов
🧩 ТЕЛОС – молодое поколение, которому не стыдно передать флаг соцтеории
🧩 Эффект Матфея – хотелось бы, чтобы посты об устройстве академии от дорогих коллег выходили почаще
🧩 Социология воды – ну это просто классика, надо знать такие каналы
🧩 AnthropoLOGS – коллега Верховцев – настоящий социолог в душе, мы-то знаем!
🧩 Nodes and Links - все о сетевом анализе
🧩 Жить как люди – о благосостоянии и неравенстве по странам и континентам
🧩 Выше квартилей – о поле науки в цифрах и фактах
🧩 Abdulhalikoff – о правовых практиках на Кавказе, в Санкт-Петербурге, в мире
🧩 Политический ученый – о рациональном выборе под влиянием политических структур
🧩 Russian Field – о том, что думают россияне, с точки зрения количественных методов
🧩 Лаборатория публичной социологии – о том, что думают россияне, с точки зрения качественных методов
🧩 ТЕЛОС – молодое поколение, которому не стыдно передать флаг соцтеории
🧩 Эффект Матфея – хотелось бы, чтобы посты об устройстве академии от дорогих коллег выходили почаще
🧩 Социология воды – ну это просто классика, надо знать такие каналы
🧩 AnthropoLOGS – коллега Верховцев – настоящий социолог в душе, мы-то знаем!
Forwarded from Колпинец
Брукс о «ядовитых дружбах» внутри академии и о том, как разговаривать с девушками на вечеринках вести себя на конференциях, чтобы ненароком не обвалить свои и без того хилые символические котировки
Именно такие тексты я имею в виду, когда говорю о первоклассной эссеистике. Пронизывающий, наблюдательный взгляд Брукса выше всяких похвал. Даже спустя двадцать с лишним лет читается лихо. Сейчас такое редко встретишь
Именно такие тексты я имею в виду, когда говорю о первоклассной эссеистике. Пронизывающий, наблюдательный взгляд Брукса выше всяких похвал. Даже спустя двадцать с лишним лет читается лихо. Сейчас такое редко встретишь
Не столько укол в адрес Сергея Толстова, сколько к пониманию того, какие взгляды позволяли выжить в сталинское время и вознестись на вершину этнографической иерархии - воинствующий конформизм:
В период апогея репрессий Толстов писал об исключительной заботливости партии и правительства по отношению к ученым (Толстов 1932: 11). Говоря о национальном краеведении, он, с одной стороны, верно связывал его с резким ростом национального самосознания и как будто бы считал это положительным фактом в жизни забитых ранее инородцев, но с другой стороны, по той же самой причине он объявлял краеведение убежищем классовых врагов и заявлял об их опасной вредительской деятельности вплоть до шпионажа в пользу зарубежных держав. В итоге он призывал к решительной и бескомпромиссной борьбе против националистов, которые фактически и занимались развитием национального самосознания своих народов. Примечательно, что в те годы в соответствии с заветами Покровского Толстов столь же решительно выступал и против «патриотизма» и «любви к родине» во имя классовой борьбы (Толстов 1932: 95-96, 102-113, 120-121). Итак, тогда Толстов был еще правоверным марксистом, и ему во сне не могло привидеться, что через десять лет он станет патриотом-державником.
(Виктор Шнирельман. В погоне за предками)
В период апогея репрессий Толстов писал об исключительной заботливости партии и правительства по отношению к ученым (Толстов 1932: 11). Говоря о национальном краеведении, он, с одной стороны, верно связывал его с резким ростом национального самосознания и как будто бы считал это положительным фактом в жизни забитых ранее инородцев, но с другой стороны, по той же самой причине он объявлял краеведение убежищем классовых врагов и заявлял об их опасной вредительской деятельности вплоть до шпионажа в пользу зарубежных держав. В итоге он призывал к решительной и бескомпромиссной борьбе против националистов, которые фактически и занимались развитием национального самосознания своих народов. Примечательно, что в те годы в соответствии с заветами Покровского Толстов столь же решительно выступал и против «патриотизма» и «любви к родине» во имя классовой борьбы (Толстов 1932: 95-96, 102-113, 120-121). Итак, тогда Толстов был еще правоверным марксистом, и ему во сне не могло привидеться, что через десять лет он станет патриотом-державником.
(Виктор Шнирельман. В погоне за предками)
Где-то государство направляет историю науки (как у нас), а где-то корректирует на развилках...
Forwarded from Белые ночи
6 декабря 1933 года в Стокгольмском университете должна была состояться лекция на тему «Нордическая раса». Ее читал 30-летний врач и генетик Гуннар Дальберг.
В аудитории собрались несколько десятков нацистов с намерением сорвать выступление. Активисты из Шведской национал-социалистической партии (SNSP) прерывали докладчика, распевали боевые песни, скандировали лозунги в поддержку своего лидера Биргера Фуругарда и бурно реагировали на ключевые слова: «нордический», «евреи» и «антисемитизм».
Продолжить лекцию было невозможно. В условиях нарастающего хаоса организаторы решили перенести мероприятие в другой зал и запретить вход активистам SNSP. Но те вскоре нашли способ прорваться и туда и продолжить свой протест. Лишь вмешательство полиции помогло восстановить порядок и устранить агитаторов.
Что вызвало такое возмущение у нацистов? Ведь Дальберг, как и они, был вовлечен в изучение расовой науки и активно продвигал ее идеи.
Проблема была в том, что Дальберг был либеральным расологом. Хотя он не отрицал существование рас на глобальном уровне, – разделяя человечество на белых, азиатов и негров – он подчеркивал условность и произвольность в разграничении малых рас внутри одного вида. Вместо «чистых» рас он рассуждал про размытые расовые «диапазоны», которые могли пересекаться и частично совпадать друг с другом.
При этом Дальберг допускал разницу в умственных способностях между расами. Однако эти различия, он утверждал, существовали только на уровне статистики и не могли точно предсказывать способности индивида. Поэтому Дальберг считал, что расовая дискриминация не должна быть закреплена в законах.
Эти взгляды стали основой его критики расовой политики в нацистской Германии. В своих работах Дальберг не только подвергал сомнению научную состоятельность нацистских расовых теорий, но и иронизировал над недостаточно «нордической» внешностью Гитлера. Именно за это Дальберг заслужил ненависть шведских нацистов.
Провал лекции о «нордической расе» в декабре 1933 года в итоге не повлиял на дальнейший карьерный рост Дальберга. Когда глава Государственного института по расовой биологии Герман Лундборг ушел на пенсию в 1935 году, за его место развернулась ожесточенная борьба между Дальбергом и Торстеном Хёгреном. Сам Лундборг поддержал Хёгрена, сторонника политики расовой гигиены по немецкому образцу.
Пронацистски настроенные ученые, однако, проиграли: социал-демократическое правительство встало на сторону Дальберга и назначило его новым главой Института. С его приходом расовая биология в Швеции повернула в более либеральное направление.
В аудитории собрались несколько десятков нацистов с намерением сорвать выступление. Активисты из Шведской национал-социалистической партии (SNSP) прерывали докладчика, распевали боевые песни, скандировали лозунги в поддержку своего лидера Биргера Фуругарда и бурно реагировали на ключевые слова: «нордический», «евреи» и «антисемитизм».
Продолжить лекцию было невозможно. В условиях нарастающего хаоса организаторы решили перенести мероприятие в другой зал и запретить вход активистам SNSP. Но те вскоре нашли способ прорваться и туда и продолжить свой протест. Лишь вмешательство полиции помогло восстановить порядок и устранить агитаторов.
Что вызвало такое возмущение у нацистов? Ведь Дальберг, как и они, был вовлечен в изучение расовой науки и активно продвигал ее идеи.
Проблема была в том, что Дальберг был либеральным расологом. Хотя он не отрицал существование рас на глобальном уровне, – разделяя человечество на белых, азиатов и негров – он подчеркивал условность и произвольность в разграничении малых рас внутри одного вида. Вместо «чистых» рас он рассуждал про размытые расовые «диапазоны», которые могли пересекаться и частично совпадать друг с другом.
При этом Дальберг допускал разницу в умственных способностях между расами. Однако эти различия, он утверждал, существовали только на уровне статистики и не могли точно предсказывать способности индивида. Поэтому Дальберг считал, что расовая дискриминация не должна быть закреплена в законах.
Эти взгляды стали основой его критики расовой политики в нацистской Германии. В своих работах Дальберг не только подвергал сомнению научную состоятельность нацистских расовых теорий, но и иронизировал над недостаточно «нордической» внешностью Гитлера. Именно за это Дальберг заслужил ненависть шведских нацистов.
Провал лекции о «нордической расе» в декабре 1933 года в итоге не повлиял на дальнейший карьерный рост Дальберга. Когда глава Государственного института по расовой биологии Герман Лундборг ушел на пенсию в 1935 году, за его место развернулась ожесточенная борьба между Дальбергом и Торстеном Хёгреном. Сам Лундборг поддержал Хёгрена, сторонника политики расовой гигиены по немецкому образцу.
Пронацистски настроенные ученые, однако, проиграли: социал-демократическое правительство встало на сторону Дальберга и назначило его новым главой Института. С его приходом расовая биология в Швеции повернула в более либеральное направление.
Forwarded from Коренной
На Netflix прибыло «коренных кинопремьер»
Как по мне, так очень классный фильм о коренном Нолане Брэнноке (его играет актер Кларенс Райан), который, который пытаясь создать свою собственную скотоводческую империю, балансирует между двумя культурами: обязательства перед своей общиной и расистскими настроениями некоренных жителей территорий.
Название переводите как хотите 😂
«Shut ya hole”
Как по мне, так очень классный фильм о коренном Нолане Брэнноке (его играет актер Кларенс Райан), который, который пытаясь создать свою собственную скотоводческую империю, балансирует между двумя культурами: обязательства перед своей общиной и расистскими настроениями некоренных жителей территорий.
Название переводите как хотите 😂
«Shut ya hole”
Как академик Марр помогал другу Эрдогану Ататюрку:
...вопреки своей «стадиальной теории», он одновременно начал доказывать, что тюрки происходили из Средиземноморья (Марр 19276), причем подчеркивал, что это согласуется с «основным тезисом государственной политики Турции за признание исторических прав турок» (Mapp 1935: 59-61). Мидяне, халдеи, эламцы, шумеры едва ли не все древние народы Передней Азии оказались, по этой теории, связанными с тюрками и тюркскими языками. Тем самым Марр поместил тюрок среди древнейших творцов европейской цивилизации (Марр 1935: 97). На каком основании? Да просто потому, что турецкие специалисты, в числе которых Марр упоминал и тогдашнего президента Турецкой республики Мустафу Кемаля Гази (Кемаля Ататюрка), железной рукой строившего новую турецкую нацию, порвали с традицией европейского сравнительно-исторического языкознания, столь ненавистного самому Маррy (Mapp 1935: 92). Так Марр обогатил советскую историческую науку той самой чертой, в которой теперь так нуждался Сталин, — умением быстро и позитивно откликаться на актуальный политический заказ.
(Виктор Шнирельман. В погоне за предками)
...вопреки своей «стадиальной теории», он одновременно начал доказывать, что тюрки происходили из Средиземноморья (Марр 19276), причем подчеркивал, что это согласуется с «основным тезисом государственной политики Турции за признание исторических прав турок» (Mapp 1935: 59-61). Мидяне, халдеи, эламцы, шумеры едва ли не все древние народы Передней Азии оказались, по этой теории, связанными с тюрками и тюркскими языками. Тем самым Марр поместил тюрок среди древнейших творцов европейской цивилизации (Марр 1935: 97). На каком основании? Да просто потому, что турецкие специалисты, в числе которых Марр упоминал и тогдашнего президента Турецкой республики Мустафу Кемаля Гази (Кемаля Ататюрка), железной рукой строившего новую турецкую нацию, порвали с традицией европейского сравнительно-исторического языкознания, столь ненавистного самому Маррy (Mapp 1935: 92). Так Марр обогатил советскую историческую науку той самой чертой, в которой теперь так нуждался Сталин, — умением быстро и позитивно откликаться на актуальный политический заказ.
(Виктор Шнирельман. В погоне за предками)
Forwarded from kinesis
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM