group-telegram.com/BeAwitness/954
Last Update:
Дмитрий Лукьянов
«Год в Чувашии»
Сложно не заметить в русскоязычной литературе тренд на локальность и этническую идентичность, разговор о «малых народах», их языках и культуре. «Год в Чувашии» этот тренд поддерживает, но есть вопросики.
По сюжету, рассказчик (и наблюдатель) во время пандемии ковида уезжает с женой и сыном-младенцем в Чувашию. Рассказчик – москвич не в первом поколении, очень русский мужчина, жена его - «востребованный редактор Лена» - чувашка. К Лениным родственникам, в Чебоксары и прилегающие к нему деревни, и отправляются герои книги. Роман – разрозненные заметки о Чувашии и пространные размышления рассказчика о чувашах и русских, центре и окраинах, языках, вере и доме. Пишется этот роман от января до января, то есть 13 месяцев, именно на столько отрезков, как спешит нам сообщить рассказчик, поделён чувашский календарь.
Этническая идентичность и региональность в данном случае – лишь повод для книги, а не её идея или проблематика. Да, рассказчик/герой/автор изо всех сил пытается вглядеться в диковинный народ, живущий буквально по соседству со столицей, но получаются не очень захватывающие заметки скучающего человека. В тексте угадываются «домашние заготовки», как бывает у авторов, которые долгое время тщательно записывают удачно сформулированные фразы и предложения, а потом, когда всё же созревают для большой книги, вставляют эти черновики в текст. Лихо я сейчас вывела обобщённый портрет автора? Ну, примерно так поступает конкретный автор с чувашами и русскими. Правда, предупреждая обвинения в колониальной оптике, автор в первой же главе выдаёт это обвинение рассказчику. Жена Лена говорит ему: «Это все же колониалистский бёрдвотчинг». На что тот, кстати, мысленно замечает: «У высоких чувашек и, часто, татарок бывает узнаваемая форма ног. В ней есть хрупкость и какая-то целомудренность —
натуральная, не вполне человеческая, вроде как у олененка Бэмби».
Позже рассказчик опишет привычный ужин в деревне у старших родственников жены, основным блюдом станет жёлтая каша, посыпанная вареным яйцом. А вот у одного из братьев жены угощения совсем другие: «Иногда мы собирались в его большой гостиной в стиле лофт, чтобы выпить немного виски. Блюдо с желтой деревенской кашей, скромно посыпанной яйцом, никогда не стояло на икеевском столе». Вот это поворот! У современных городских чувашей мебель из Икеа и виски…
Примерно такие замечания о Чувашии и Москве, чувашах и русских и продолжаются всю книгу. Нет, рассказчик поведает нам и о затоплении старой части Чебоксар, и о деревенской колдунье, к которой народ съезжается со всех окрестных регионов, и о странном Мише, который много лет зарабатывал деньги в суровых краях, а привёз домой только арбузоподобный живот, и о Сурском оборонительном рубеже, и даже о первом российском теплоходе… Но всё же не очень понятно, зачем?
«Год в Чувашии» - книга не о Чувашии и её народах, это книга о тоске по дому. Несколько раз рассказчик возвращается к этой теме, он прямым текстом говорит, что у москвича не может быть дома и ощущения дома. Он вливается в семью жены, греется об их быт, сплочённость, память поколений (будь то письма бабушки или баня, которую прадед построил для сына и будущих сыновей сына). Он словно слегка завидует малому народу, народу, чья история, численность и исконная территория, соразмерна отдельному человеку.
Кажется, эта книга подойдёт тем, кто хочет замедлиться и побыть дома, в уютном тепле, в кругу большой семьи, собравшейся, допустим, чтобы крестить нового младенца.
*Отдельный респект за чувашский язык в тексте.
#читаеткуплевацкая
@alpinaproza
BY Книжная среда Куплевацкой
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Share with your friend now:
group-telegram.com/BeAwitness/954