Это мой океан. Я, рождённый в холодных теченьях, Ледниковою рыбой стою у парадного входа В саркофаг бытия, где из всех вариантов прочтений Книги Жизни — мне врежутся в память лишь детские годы.
Отслоятся листами стихи, словно мёртвая кожа Древних ящеров, бивших хвостами в станок Гуттенберга. И когда я взлечу, то пойму, что полёт не возможен Из-за крайней полярности рвущихся в сердце энергий.
И когда я качнусь, уцепившись ногтями за вечер, Утянув за собой небосвода измятую простынь, Мне откроется пропасть бессмысленных дел человечьих, Словно вклеенный в книгу Иова аляпистый постер.
Будет гнев — затаившийся блеск восклицательных знаков, Превращённых в штыки для ведения ближнего боя. И на выставке язв в галереях тифозных бараков Победит расписавший вселенную собственной кровью.
Это мой океан, я оставлю ему завещанье В золотой чешуе новорожденной дочери-рыбы. Но пока я стою у парадного входа с вещами И смотрю, как ушедшие первыми встретили гибель.
Это древнегерманское племя сикамбров на Рейне, Истреблённое мётлами дворников Римского папы, Вдохновило безумием гений разумного Гейне На зачатие мира в лицейской тетради арапа.
Это он, синеглазый цветок абиссинских эмиров, Выткал русскую библию вязью посмертных видений. И апостол его — тот, которого выбил Мартынов, И его откровение — вспоротый в морге Есенин.
Там ли мой океан? Мне хотелось бы жить в Кишинёве, Под зеленою лампой, шутя, сочинять эпиграммы На вульгарных богов, чьи богини торгуют любовью Возле пьяцца Сан-Марко, где в обморок падают фавны.
Там ли тина моя, там ли гнёзда бирманских рубинов, Что — как всё неживое — явились от кончиков пальцев Обречённых поэтов, замысливших явку с повинной Приучить к адюльтеру с отчаянным воплем скитальца.
Но опять победит расписавший вселенную матом. Станут гнев и любовь просто кадрами камеры Кодак. И по вечности слов сиротливо протащится атом, Превращающий пьяную кровь в минеральную воду.
Если в этой воде суждено мне открыть океаны Беспредельной любви и вулканы кипящего гнева, Я готов умереть у парадного входа в нирвану, Чтобы с первым похмельным стаканом вернуться на землю.
И взлететь, и опять осознать, что полёт не искусство, А прыжок из окна — драматурга почетное хобби, Выстрел в собственный глаз, обостряющий прочие чувства, О которых мы ведали, плавая в женской утробе.
И качнуть элерон плавника, уповая на ветер, На мгновение гневом замедлить период паденья, И увидеть — за миг до того — наступление смерти От любви — в череде незамеченных жизнью рождений.
Это мой океан. Я, рождённый в холодных теченьях, Ледниковою рыбой стою у парадного входа В саркофаг бытия, где из всех вариантов прочтений Книги Жизни — мне врежутся в память лишь детские годы.
Отслоятся листами стихи, словно мёртвая кожа Древних ящеров, бивших хвостами в станок Гуттенберга. И когда я взлечу, то пойму, что полёт не возможен Из-за крайней полярности рвущихся в сердце энергий.
И когда я качнусь, уцепившись ногтями за вечер, Утянув за собой небосвода измятую простынь, Мне откроется пропасть бессмысленных дел человечьих, Словно вклеенный в книгу Иова аляпистый постер.
Будет гнев — затаившийся блеск восклицательных знаков, Превращённых в штыки для ведения ближнего боя. И на выставке язв в галереях тифозных бараков Победит расписавший вселенную собственной кровью.
Это мой океан, я оставлю ему завещанье В золотой чешуе новорожденной дочери-рыбы. Но пока я стою у парадного входа с вещами И смотрю, как ушедшие первыми встретили гибель.
Это древнегерманское племя сикамбров на Рейне, Истреблённое мётлами дворников Римского папы, Вдохновило безумием гений разумного Гейне На зачатие мира в лицейской тетради арапа.
Это он, синеглазый цветок абиссинских эмиров, Выткал русскую библию вязью посмертных видений. И апостол его — тот, которого выбил Мартынов, И его откровение — вспоротый в морге Есенин.
Там ли мой океан? Мне хотелось бы жить в Кишинёве, Под зеленою лампой, шутя, сочинять эпиграммы На вульгарных богов, чьи богини торгуют любовью Возле пьяцца Сан-Марко, где в обморок падают фавны.
Там ли тина моя, там ли гнёзда бирманских рубинов, Что — как всё неживое — явились от кончиков пальцев Обречённых поэтов, замысливших явку с повинной Приучить к адюльтеру с отчаянным воплем скитальца.
Но опять победит расписавший вселенную матом. Станут гнев и любовь просто кадрами камеры Кодак. И по вечности слов сиротливо протащится атом, Превращающий пьяную кровь в минеральную воду.
Если в этой воде суждено мне открыть океаны Беспредельной любви и вулканы кипящего гнева, Я готов умереть у парадного входа в нирвану, Чтобы с первым похмельным стаканом вернуться на землю.
И взлететь, и опять осознать, что полёт не искусство, А прыжок из окна — драматурга почетное хобби, Выстрел в собственный глаз, обостряющий прочие чувства, О которых мы ведали, плавая в женской утробе.
И качнуть элерон плавника, уповая на ветер, На мгновение гневом замедлить период паденья, И увидеть — за миг до того — наступление смерти От любви — в череде незамеченных жизнью рождений.
Андрей Ханжин
BY Бродский FM
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Stocks dropped on Friday afternoon, as gains made earlier in the day on hopes for diplomatic progress between Russia and Ukraine turned to losses. Technology stocks were hit particularly hard by higher bond yields. Also in the latest update is the ability for users to create a unique @username from the Settings page, providing others with an easy way to contact them via Search or their t.me/username link without sharing their phone number. This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice.
from us
