Один знакомый искусствовед рассказывал, что в последние годы картины советских художников-соцреалистов росли в цене, а всякая мерзкая "высокоинтеллектуальная" мазня срамным удом в цене наоборот — падала.
И, в общем-то, поделом.
На днях я наткнулся на картины одного из таких соцреалистов — челябинского художника Михаила Ткачева (1913-1995).
Он учился в Пензенском художественном училище, приехал на Урал и рисовал, как работают в Магнитке и на знаменитых челябинских заводах. А в 1943 году, как и многие представители творческой интеллигенции ушел на войну, где принимал участие в тяжелых боях на 3-м Белорусском фронте.
В окопах лейтенанту Ткачеву было не до творчества, однако при разгроме Советской армией «прусского котла» в Кенигсберге ему удалось сделать несколько набросков карандашом и углем, которые в 1945 были собраны в небольшую выставку в редакции газеты «Челябинский рабочий»
К сожалению, я не нашел оцифрованных рисунков этого штурма. Зато, в сети есть много работ Михаила Ткачева послевоенного времени. В основном это очень гладкие бытовые сюжеты, без надрыва и, тем более, провокации. Прямо какая-то розановщина: влюбленные ловят рыбу, невеста примеряет свадебное платье, девушка пьет молоко из бидона, колхозники слушают радио, пара идет под подождем, и у дамы в руках босоножки, чтобы не испачкать.
Хорошие картины, немного блеклые, спокойные, не драматические. Может быть, поэтому он и не гений, а просто талантливый мастер, ведь большие работы, это чаще всего драма, противопоставление, крик.
С другой стороны, человек, который штурмовал Кёнигсберг, наверняка, наелся этой драмы по самые уши, до колик в желудке, до озноба. Неудивительно, что ее не хочется размазывать по холсту, а хочется удочку из орешника и что б по радио передавали время в Петропавловске-Камчатском.
Так ведь часто бывает: ценность простой, оглушительно тихой, обычной человеческой жизни осознается только на фоне воспоминаний о танковых атаках и артиллерийских обстрелах. Однако надо глубоко понимать, что и удочка, и Петропавловск-Камчатский, и сиреневый вечер под зеленым торшером иной раз даются в долг, иной раз их следует заслужить, а иной раз — отвоевать.
И, в общем-то, поделом.
На днях я наткнулся на картины одного из таких соцреалистов — челябинского художника Михаила Ткачева (1913-1995).
Он учился в Пензенском художественном училище, приехал на Урал и рисовал, как работают в Магнитке и на знаменитых челябинских заводах. А в 1943 году, как и многие представители творческой интеллигенции ушел на войну, где принимал участие в тяжелых боях на 3-м Белорусском фронте.
В окопах лейтенанту Ткачеву было не до творчества, однако при разгроме Советской армией «прусского котла» в Кенигсберге ему удалось сделать несколько набросков карандашом и углем, которые в 1945 были собраны в небольшую выставку в редакции газеты «Челябинский рабочий»
К сожалению, я не нашел оцифрованных рисунков этого штурма. Зато, в сети есть много работ Михаила Ткачева послевоенного времени. В основном это очень гладкие бытовые сюжеты, без надрыва и, тем более, провокации. Прямо какая-то розановщина: влюбленные ловят рыбу, невеста примеряет свадебное платье, девушка пьет молоко из бидона, колхозники слушают радио, пара идет под подождем, и у дамы в руках босоножки, чтобы не испачкать.
Хорошие картины, немного блеклые, спокойные, не драматические. Может быть, поэтому он и не гений, а просто талантливый мастер, ведь большие работы, это чаще всего драма, противопоставление, крик.
С другой стороны, человек, который штурмовал Кёнигсберг, наверняка, наелся этой драмы по самые уши, до колик в желудке, до озноба. Неудивительно, что ее не хочется размазывать по холсту, а хочется удочку из орешника и что б по радио передавали время в Петропавловске-Камчатском.
Так ведь часто бывает: ценность простой, оглушительно тихой, обычной человеческой жизни осознается только на фоне воспоминаний о танковых атаках и артиллерийских обстрелах. Однако надо глубоко понимать, что и удочка, и Петропавловск-Камчатский, и сиреневый вечер под зеленым торшером иной раз даются в долг, иной раз их следует заслужить, а иной раз — отвоевать.
group-telegram.com/Drugsitny/852
Create:
Last Update:
Last Update:
Один знакомый искусствовед рассказывал, что в последние годы картины советских художников-соцреалистов росли в цене, а всякая мерзкая "высокоинтеллектуальная" мазня срамным удом в цене наоборот — падала.
И, в общем-то, поделом.
На днях я наткнулся на картины одного из таких соцреалистов — челябинского художника Михаила Ткачева (1913-1995).
Он учился в Пензенском художественном училище, приехал на Урал и рисовал, как работают в Магнитке и на знаменитых челябинских заводах. А в 1943 году, как и многие представители творческой интеллигенции ушел на войну, где принимал участие в тяжелых боях на 3-м Белорусском фронте.
В окопах лейтенанту Ткачеву было не до творчества, однако при разгроме Советской армией «прусского котла» в Кенигсберге ему удалось сделать несколько набросков карандашом и углем, которые в 1945 были собраны в небольшую выставку в редакции газеты «Челябинский рабочий»
К сожалению, я не нашел оцифрованных рисунков этого штурма. Зато, в сети есть много работ Михаила Ткачева послевоенного времени. В основном это очень гладкие бытовые сюжеты, без надрыва и, тем более, провокации. Прямо какая-то розановщина: влюбленные ловят рыбу, невеста примеряет свадебное платье, девушка пьет молоко из бидона, колхозники слушают радио, пара идет под подождем, и у дамы в руках босоножки, чтобы не испачкать.
Хорошие картины, немного блеклые, спокойные, не драматические. Может быть, поэтому он и не гений, а просто талантливый мастер, ведь большие работы, это чаще всего драма, противопоставление, крик.
С другой стороны, человек, который штурмовал Кёнигсберг, наверняка, наелся этой драмы по самые уши, до колик в желудке, до озноба. Неудивительно, что ее не хочется размазывать по холсту, а хочется удочку из орешника и что б по радио передавали время в Петропавловске-Камчатском.
Так ведь часто бывает: ценность простой, оглушительно тихой, обычной человеческой жизни осознается только на фоне воспоминаний о танковых атаках и артиллерийских обстрелах. Однако надо глубоко понимать, что и удочка, и Петропавловск-Камчатский, и сиреневый вечер под зеленым торшером иной раз даются в долг, иной раз их следует заслужить, а иной раз — отвоевать.
И, в общем-то, поделом.
На днях я наткнулся на картины одного из таких соцреалистов — челябинского художника Михаила Ткачева (1913-1995).
Он учился в Пензенском художественном училище, приехал на Урал и рисовал, как работают в Магнитке и на знаменитых челябинских заводах. А в 1943 году, как и многие представители творческой интеллигенции ушел на войну, где принимал участие в тяжелых боях на 3-м Белорусском фронте.
В окопах лейтенанту Ткачеву было не до творчества, однако при разгроме Советской армией «прусского котла» в Кенигсберге ему удалось сделать несколько набросков карандашом и углем, которые в 1945 были собраны в небольшую выставку в редакции газеты «Челябинский рабочий»
К сожалению, я не нашел оцифрованных рисунков этого штурма. Зато, в сети есть много работ Михаила Ткачева послевоенного времени. В основном это очень гладкие бытовые сюжеты, без надрыва и, тем более, провокации. Прямо какая-то розановщина: влюбленные ловят рыбу, невеста примеряет свадебное платье, девушка пьет молоко из бидона, колхозники слушают радио, пара идет под подождем, и у дамы в руках босоножки, чтобы не испачкать.
Хорошие картины, немного блеклые, спокойные, не драматические. Может быть, поэтому он и не гений, а просто талантливый мастер, ведь большие работы, это чаще всего драма, противопоставление, крик.
С другой стороны, человек, который штурмовал Кёнигсберг, наверняка, наелся этой драмы по самые уши, до колик в желудке, до озноба. Неудивительно, что ее не хочется размазывать по холсту, а хочется удочку из орешника и что б по радио передавали время в Петропавловске-Камчатском.
Так ведь часто бывает: ценность простой, оглушительно тихой, обычной человеческой жизни осознается только на фоне воспоминаний о танковых атаках и артиллерийских обстрелах. Однако надо глубоко понимать, что и удочка, и Петропавловск-Камчатский, и сиреневый вечер под зеленым торшером иной раз даются в долг, иной раз их следует заслужить, а иной раз — отвоевать.
BY Друг ситный
Share with your friend now:
group-telegram.com/Drugsitny/852