"Таков урок культурной революции в Китае: как доказал опыт, разрушение памятников старины не является истинным отрицанием прошлого. Это скорее бессильный passage à Vacte, доказывающий, что от прошлого избавиться невозможно.

Есть своего рода поэтическая справедливость в том, что итогом культурной революции Мао стало нынешнее беспрецедентное развитие капитализма в Китае. Есть глубинное структурное сходство между маоистским непрерывным самореволюционизированием, постоянной борьбой с окостенением государственных структур — и внутренней динамикой капитализма. Снова напрашивается парафраз Брехта: «Что такое ограбление банка в сравнении с основанием нового банка?» - Что такое насильственные и разрушительные выходки хунвейбинов, втянутых в культурную революцию, в сравнении с настоящей культурной революцией — неостановимым исчезновением всех укладов жизни, которое диктуется капиталистическим воспроизводством?

То же, безусловно, относится и к нацистской Германии, где нас не должен сбивать с толку факт жесточайшего уничтожения миллионов. Представлять Гитлера злодеем, ответственным за гибель этих миллионов, и в то же время хозяином положения, который, опираясь на железную волю, шел к собственной цели, не только этически омерзительно, но и попросту неверно: нет, у Гитлера не было сил что-либо изменить. Все его действия — это, в сущности, противодействия, реакции: он действовал так, чтобы ничто на самом деле не менялось; действовал, стремясь предотвратить коммунистическую угрозу подлинных перемен. То, что в фокус попали евреи, было, в конечном счете, актом вытеснения, попыткой убежать от реального врага — сути капиталистических социальных отношений вообще.

Гитлер разыграл спектакль Революции для того, чтобы капиталистический порядок уцелел. Ирония заключалась в том, что подчеркнутое презрение к буржуазному самодовольству в итоге позволило этому самодовольству развиваться дальше: нацизм ничего не задел ни в презираемом им «упадочном» буржуазном порядке, ни в немцах — он был сном, лишь отдалившим пробуждение. Германия проснулась только с поражением 1945 года."

👦Славой Жижек. О насилии

"Теперь мы узнали уже главнейшие отличительные признаки диалектического мышления, но читатель чувствует себя неудовлетворённым. А где же знаменитая триада, спрашивает он, та триада, в которой заключается, как известно, вся суть гегелевской диалектики? Извините, читатель, мы не говорили о триаде по той простой причине, что она вовсе не играет у Гегеля той роли, которую ей приписывают люди, не имеющие никакого понятия о философии этого мыслителя, изучавшие её, например, по «учебнику уголовного права» г. Спасовича. Полные святой простоты, эти легкомысленные люди убеждены, что вся аргументация немецкого идеалиста сводилась к ссылкам на триаду; что с каким бы теоретическим затруднением ни сталкивался старик, он с спокойной улыбкой предоставлял другим ломать над ним свои бедные, «непосвящённые» головы, а сам немедленно строил силлогизм: все явления совершаются по триаде; я имею дело с явлением; следовательно, обращусь к триаде. Это просто сумасшедшие пустяки, как выражается один из персонажей Каренина, или неестественное празднословие, если вам больше нравится щедринское выражение. Ни в одном из 18 томов сочинений Гегеля «триада» ни разу не играет роли довода, и кто хоть немного знаком с его философским учением, тот понимает, что она никоим образом не могла играть её. У Гегеля триада имеет такое же значение, какое она имела ещё у Фихте, философия которого существенно отличается от гегелевской. Понятно, что только круглое невежество может считать главным отличительным признаком одной философской системы признак, свойственный по меньшей мере двум совершенно различным системам.

Нам очень жаль, что «триада» отвлекает нас от нашего изложения, но, заговорив о ней, надо кончить. Посмотрим же, что это за птица.

Всякое явление, развиваясь до конца, превращается в свою противоположность; но так как новое, противоположное первому, явление также, в свою очередь, превращается в свою противоположность, то третья фаза развития имеет формальное сходство с первой. Оставим пока вопрос о том, насколько соответствует действительности такой ход развития; допустим, что ошибались люди, думавшие, что — совершенно соответствует; во всяком случае ясно, что «триада» вытекает только из одного из положений Гегеля, но сама вовсе не служит ему основным положением. Это очень существенная разница, потому что, если бы триада фигурировала в качестве основного положения, то под её «сенью» действительно могли бы искать защиты люди, отводящие ей такую важную роль, но так как она в этом качестве не фигурирует, то за неё могут прятаться разве лишь такие, которые слышали звон, да не знают, откуда он."

📖Г.В.Плеханов. К вопросу о развитии монистического взгляда на историю

"Существование угнетенного класса составляет жизнен­ное условие каждого общества, основанного на антагонизме классов. Следовательно, под освобождением угнетенного класса неизбежно подразумевается создание нового об­щества. Для того чтобы угнетенный класс мог освободить себя, нужно, чтобы приобретенные уже производительные силы и существующие общественные отношения не могли долее существовать рядом. Из всех орудий производства наибольшую производительную силу представляет сам ре­волюционный класс. Организация революционных элемен­тов, как класса, предполагает существование всех тех произ­водительных сил, которые могли зародиться в недрах ста­рого общества.

Значит ли это, что с падением старого общества наступит господство нового класса, выражающееся в новой поли­тической власти? Нет.

Условие освобождения рабочего класса есть уничтоже­ние всех классов; так же точно, как условием освобождения третьего сословия, буржуазного звания [l’ordre], было уничтожение всех сословий и всех званий.

Рабочий класс поставит, в ходе развития, на место старого буржуазного общества такую ассоциацию, которая исключает классы и их противоположность; не будет уже никакой собственно политической власти, ибо именно политическая власть есть официальное выражение противоположно­ сти классов внутри буржуазного общества.

А до тех пор антагонизм между пролетариатом и буржуа­зией останется борьбой класса против класса, борьбой, кото­рая, будучи доведена до высшей степени своего напряжения., есть полная [totale] революция. Впрочем, нужно ли уди­ вляться, что общество, основанное на противоположности классов, приходит, как к последней развязке, к грубому противоречию, к физическому столкновению людей?

Не говорите, что социальное движение исключает по­литическое. Никогда не бывает политического движении, которое не было бы в то же время и социальным.

Только при таком порядке вещей, когда не будет больше классов и классового антагонизма, социальные эволюции перестанут быть политическими революциями. До тех же пор накануне каждого полного переустройства общества последним словом социальной науки всегда будет:
«Битва или смерть; кровавая борьба или уничтожение. Такова неотразимая постановка вопроса». (Жорж Занд.)"

🗿Карл Маркс. Нищета философии

"Важнейшие социальные движения (такие как #MeToo) теперь зачастую действуют исключительно в логике «присоединения к клубу» (клубу жертв), они требуют, чтобы Другие (разнообразные социальные институты и проводимые ими превентивные меры) защищали нас от мерзостей власти, а не пытаются добиться расширения прав, не пытаются стать активными участниками социальной борьбы, агентами перемен. Повышение ценности чувств и аффектов происходит именно в то время, когда некая проблема, скажем проблема несправедливости, требует более радикального системного изучения, требует установления причин её появления и воспроизводства. Растущая ценность аффектов, по сути, означает, что мы платим истцу его же монетой: О, но ведь ваши чувства так ценны, вы так ценны! Вы тем ценнее, чем больше вы чувствуете. Это типичнейший неолиберальный маневр, который превращает даже наш травматический опыт в возможный социальный капитал. Если мы можем извлечь выгоду из наших аффектов, мы и ограничим наши протесты декларациями об этих аффектах, декларациями о наших страданиях и обидах. Я не говорю, что страданий не следует показывать, что о них не следует говорить, но всё это не должно «замораживать» человека в образе жертвы. Сопротивление должно подразумевать именно несогласие быть жертвой, отказ от позиции жертвы на всех возможных уровнях."

🚺Алëнка Зупанчич. Stand Up за комедию