Russian libertarian memes
we are so back
Новороссия будет застроена избами, гойда
Forwarded from Сон Сципиона | ЦРИ (Андрей Быстров)
История с похищением на Ярославском вокзале поднимает гораздо более глубокие проблемы, чем межнациональные особенности отечественного федерализма.
Похищенный — персонаж типичный: окологосударственные конкурсы лидерства, селфи с VIP'ами и прочий набор «личного успеха». Человек, чьи заявления балансируют между психопатологией, низкопробной провокацией и банальным скудоумием. В эпоху социальных сетей глупость каждого стала достоянием миллионов, а моральное разложение, подкреплённое неизбывной жаждой славы, — нормой.
Но этот случай затрагивает принципиальный вопрос — ответственности за слово.
Либертарианская позиция внутренне последовательна: свобода слова должна быть полной. Даже крайние высказывания — лишь субъективная интерпретация мира, не затрагивающая свободу других, а потому не подлежащая юридическому преследованию. В этой логике на слово следует отвечать словом, а не применением силы. Даже предельная мерзость не даёт права на принуждение — ни частному лицу, ни государству. Этика либертарианства отвергает нравственные исключения: раз каждый считает свои взгляды истинными, право на слово должно быть единым — независимо от вкусов «морального большинства». Именно в этом смысл полной свободы слова: она не только позволяет узнать правду о других, но и служит гарантией от цензуры. Стоит от неё отступить — и у власти появляется соблазн заставить замолчать любого, кто ей неудобен, используя каучуковые формулы вроде «разжигания розни» или «возбуждения ненависти».
Но мир людей — не политическая утопия из учебника по либертарианству. Случай с хулителем Корана, оскорбляющим женщин и детей целых народов, вновь заставляет задуматься о пределах дозволенного и о том, что не все вопросы исчерпываются логической структурой правового поля.
Там, где живут люди, свобода слова неизбежно сталкивается с достоинством, честью и уважением. Ведь оскорбление это не просто набор неприятных слов — это вызов твоей субъектности.
В традиционном обществе речь требовала осторожности. Люди знали границы дозволенного, ощущая себя частью устойчивого символического порядка — религии, сословной этики, обычаев. Уважение к слову ограничивало лучше любых законов — задолго до появления статей за «разжигание» и зачастую надёжнее прокуроров. В культурах чести оскорбление не оставалось без ответа — но реакция чаще опиралась не на абстрактную норму закона, а на укоренённые ожидания среды. Ответственность за слово имела не столько юридическую, сколько социальную природу: оскорблённый сам восстанавливал справедливость. Это выражалось в прямом действии — от словесного отпора до дуэли — или в обращении к авторитетным фигурам, которые, не обладая монополией на насилие, выступали как признанные носители морального порядка. В любом случае это было не делегирование полномочий Левиафану, а личное усилие по восстановлению поруганной чести — своей или близких. Именно поэтому слово имело вес: за ним стояла нравственная цена, требующая не жалобы извне, а мужества отстоять имя.
В культуре достоинства, сменившей культуру чести, человек научился игнорировать мелкие нападки, а разрешение серьёзных конфликтов передали бюрократии. Сегодняшняя культура виктимности снова обострила чувствительность к словам, но реагируют на оскорбления уже не прямо, а через публичную демонстрацию слабости и позу жертвы. Отсюда — возрождение практики доносов и тотальность cancel culture.
И вот главный парадокс ситуации: без моральных ограничений свобода слова превращается в бесконечный карнавал оскорблений и низости. Но без её последовательной защиты любое ограничение рискует обернуться репрессией. Между этими крайностями мы и живём — зная, что идеального решения не существует. Выбор приходится делать снова и снова: сказав или промолчав.
И всегда помнить, что ответственность за сказанное лежит на нас — не перед прокурором и Роскомнадзором, а перед самими собой и теми, кто нас услышал.
Но выбор манеры слова и дела всегда показателен. Кто-то пишет донос, кто-то даёт пощёчину, кто-то пакует в багажник. Это уже не просто реакция — это автопортрет, который порой говорит больше любых слов
Похищенный — персонаж типичный: окологосударственные конкурсы лидерства, селфи с VIP'ами и прочий набор «личного успеха». Человек, чьи заявления балансируют между психопатологией, низкопробной провокацией и банальным скудоумием. В эпоху социальных сетей глупость каждого стала достоянием миллионов, а моральное разложение, подкреплённое неизбывной жаждой славы, — нормой.
Но этот случай затрагивает принципиальный вопрос — ответственности за слово.
Либертарианская позиция внутренне последовательна: свобода слова должна быть полной. Даже крайние высказывания — лишь субъективная интерпретация мира, не затрагивающая свободу других, а потому не подлежащая юридическому преследованию. В этой логике на слово следует отвечать словом, а не применением силы. Даже предельная мерзость не даёт права на принуждение — ни частному лицу, ни государству. Этика либертарианства отвергает нравственные исключения: раз каждый считает свои взгляды истинными, право на слово должно быть единым — независимо от вкусов «морального большинства». Именно в этом смысл полной свободы слова: она не только позволяет узнать правду о других, но и служит гарантией от цензуры. Стоит от неё отступить — и у власти появляется соблазн заставить замолчать любого, кто ей неудобен, используя каучуковые формулы вроде «разжигания розни» или «возбуждения ненависти».
Но мир людей — не политическая утопия из учебника по либертарианству. Случай с хулителем Корана, оскорбляющим женщин и детей целых народов, вновь заставляет задуматься о пределах дозволенного и о том, что не все вопросы исчерпываются логической структурой правового поля.
Там, где живут люди, свобода слова неизбежно сталкивается с достоинством, честью и уважением. Ведь оскорбление это не просто набор неприятных слов — это вызов твоей субъектности.
В традиционном обществе речь требовала осторожности. Люди знали границы дозволенного, ощущая себя частью устойчивого символического порядка — религии, сословной этики, обычаев. Уважение к слову ограничивало лучше любых законов — задолго до появления статей за «разжигание» и зачастую надёжнее прокуроров. В культурах чести оскорбление не оставалось без ответа — но реакция чаще опиралась не на абстрактную норму закона, а на укоренённые ожидания среды. Ответственность за слово имела не столько юридическую, сколько социальную природу: оскорблённый сам восстанавливал справедливость. Это выражалось в прямом действии — от словесного отпора до дуэли — или в обращении к авторитетным фигурам, которые, не обладая монополией на насилие, выступали как признанные носители морального порядка. В любом случае это было не делегирование полномочий Левиафану, а личное усилие по восстановлению поруганной чести — своей или близких. Именно поэтому слово имело вес: за ним стояла нравственная цена, требующая не жалобы извне, а мужества отстоять имя.
В культуре достоинства, сменившей культуру чести, человек научился игнорировать мелкие нападки, а разрешение серьёзных конфликтов передали бюрократии. Сегодняшняя культура виктимности снова обострила чувствительность к словам, но реагируют на оскорбления уже не прямо, а через публичную демонстрацию слабости и позу жертвы. Отсюда — возрождение практики доносов и тотальность cancel culture.
И вот главный парадокс ситуации: без моральных ограничений свобода слова превращается в бесконечный карнавал оскорблений и низости. Но без её последовательной защиты любое ограничение рискует обернуться репрессией. Между этими крайностями мы и живём — зная, что идеального решения не существует. Выбор приходится делать снова и снова: сказав или промолчав.
И всегда помнить, что ответственность за сказанное лежит на нас — не перед прокурором и Роскомнадзором, а перед самими собой и теми, кто нас услышал.
Но выбор манеры слова и дела всегда показателен. Кто-то пишет донос, кто-то даёт пощёчину, кто-то пакует в багажник. Это уже не просто реакция — это автопортрет, который порой говорит больше любых слов
Заглянул в отложку, капец вас там нейрогойслопа ожидает
Forwarded from Сон Сципиона | ЦРИ (Родион Белькович)
California Dreamin’
В солнечной Калифорнии очень жарко: сотни, если не тысячи, людей вышли на улицы в рамках того, что модный молодёжный губернатор этого замечательного штата Гэвин Ньюсом именует преимущественно мирным протестом против облав на нелегальных мигрантов со стороны ICE. На преимущественно мирном характере мероприятий настаивало и главное полицейское управление Лос-Анджелеса, которое, однако, само подверглось многочасовой массированной атаке камнями и прочими орудиями пролетариата со стороны протестующих. Помимо этого, милейшие люди в арафатках и с мексиканскими флагами («Бывают странные сближенья…») поджигают сухую траву в городе, сознательно вызывая пожары.
Трамп уже распорядился применить силы Национальной гвардии, обвинив мэра ЛА и губернатора штата в абсолютной некомпетентности и неспособности защитить закон и порядок. Стивен Миллер, советник Трампа по внутренней безопасности, написал в твиттере просто: «Восстание». А он, хоть, говорят, и питается чистой незамутнённой ненавистью, слов на ветер не бросает. А если на дворе восстание, у американцев на этот случай припасён специальный Акт о восстании, подписанный ещё Томасом Джефферсоном в 1807 году, позволяющий Президенту вводить в штат армейские подразделения для подавления беспорядков.
Последний раз, если мне не изменяет память, закон был применён в период волнительных событий в Городе Ангелов в 1992 году. Так вот Трамп уже попросил в твиттере морпехов приготовиться, как бы намекая на возможность повторения успеха. Пять лет назад, в контексте беспорядков по поводу гибели Джорджа Флойда, его от этого шага отговорили, но сегодня всё уж очень удачно складывается, ведь налицо вполне реальный конфликт федеральных и региональных властей.
Если угодно, речь идёт о прокси-войне, которая постепенно разворачивается не на международном, а на локальном уровне. Бунтующая молодёжь организует городскую герилью, которая, в общем-то в интересах обеих сторон. Как «легальная» фаза конфликта на международном уровне может перейти в острую фазу вооружённого столкновения, так и конфликт конституционных интерпретаций вполне может обернуться реальными боевыми действиями. Важно помнить, что для США это — историческая реальность, а не просто гипотетическая возможность.
Я не хочу сказать, что сегодня может идти речь о полномасштабной гражданской войне. Губернатор Калифорнии с его подкастами — это не генерал Ли, поэтому и война здесь – именно в режиме прокси. Но большего как раз и не требуется — требуется лишь угроза «национальной безопасности», пусть и сконструированная. Это замечательный повод для ещё одного шага США от конституционной республики в сторону демократического национального государства, которое пытаются выстроить сегодня Трамп и его команда. Ну это ведь неувядающая классика: коммунисты опять что-то подожгли, пора принимать решительные меры, объединившись вокруг одного безусловно легитимного лидера, воплощающего в себе национальный дух.
Всё это происходит, кстати, на фоне подготовки к военному параду в Вашингтоне, куда стягивается тяжёлая бронетехника. Самое любопытное здесь — очередная перекомпозиция, которая стала частью стратегии МАГА. Ещё лет десять тому назад все праворадикалы в США указывали на опасность Акта о восстании — ведь армия на улицах городов представляет непосредственную угрозу правам штатов. Да что там говорить, одна из известнейших ультраправых группировок второй половины XX века называлась Posse Comitatus — в честь законодательного акта, ограничивающего возможность применения вооружённых сил внутри государственных границ. Сегодня об этом все благополучно забыли, достаточно было администрации уволить пару чиновников и признать мужчин мужчинами, а женщин женщинами. Теперь права штатов отстаивают либералы, дожили. Что ж, big вам и beautiful парада, товарищи «консерваторы».
В солнечной Калифорнии очень жарко: сотни, если не тысячи, людей вышли на улицы в рамках того, что модный молодёжный губернатор этого замечательного штата Гэвин Ньюсом именует преимущественно мирным протестом против облав на нелегальных мигрантов со стороны ICE. На преимущественно мирном характере мероприятий настаивало и главное полицейское управление Лос-Анджелеса, которое, однако, само подверглось многочасовой массированной атаке камнями и прочими орудиями пролетариата со стороны протестующих. Помимо этого, милейшие люди в арафатках и с мексиканскими флагами («Бывают странные сближенья…») поджигают сухую траву в городе, сознательно вызывая пожары.
Трамп уже распорядился применить силы Национальной гвардии, обвинив мэра ЛА и губернатора штата в абсолютной некомпетентности и неспособности защитить закон и порядок. Стивен Миллер, советник Трампа по внутренней безопасности, написал в твиттере просто: «Восстание». А он, хоть, говорят, и питается чистой незамутнённой ненавистью, слов на ветер не бросает. А если на дворе восстание, у американцев на этот случай припасён специальный Акт о восстании, подписанный ещё Томасом Джефферсоном в 1807 году, позволяющий Президенту вводить в штат армейские подразделения для подавления беспорядков.
Последний раз, если мне не изменяет память, закон был применён в период волнительных событий в Городе Ангелов в 1992 году. Так вот Трамп уже попросил в твиттере морпехов приготовиться, как бы намекая на возможность повторения успеха. Пять лет назад, в контексте беспорядков по поводу гибели Джорджа Флойда, его от этого шага отговорили, но сегодня всё уж очень удачно складывается, ведь налицо вполне реальный конфликт федеральных и региональных властей.
Если угодно, речь идёт о прокси-войне, которая постепенно разворачивается не на международном, а на локальном уровне. Бунтующая молодёжь организует городскую герилью, которая, в общем-то в интересах обеих сторон. Как «легальная» фаза конфликта на международном уровне может перейти в острую фазу вооружённого столкновения, так и конфликт конституционных интерпретаций вполне может обернуться реальными боевыми действиями. Важно помнить, что для США это — историческая реальность, а не просто гипотетическая возможность.
Я не хочу сказать, что сегодня может идти речь о полномасштабной гражданской войне. Губернатор Калифорнии с его подкастами — это не генерал Ли, поэтому и война здесь – именно в режиме прокси. Но большего как раз и не требуется — требуется лишь угроза «национальной безопасности», пусть и сконструированная. Это замечательный повод для ещё одного шага США от конституционной республики в сторону демократического национального государства, которое пытаются выстроить сегодня Трамп и его команда. Ну это ведь неувядающая классика: коммунисты опять что-то подожгли, пора принимать решительные меры, объединившись вокруг одного безусловно легитимного лидера, воплощающего в себе национальный дух.
Всё это происходит, кстати, на фоне подготовки к военному параду в Вашингтоне, куда стягивается тяжёлая бронетехника. Самое любопытное здесь — очередная перекомпозиция, которая стала частью стратегии МАГА. Ещё лет десять тому назад все праворадикалы в США указывали на опасность Акта о восстании — ведь армия на улицах городов представляет непосредственную угрозу правам штатов. Да что там говорить, одна из известнейших ультраправых группировок второй половины XX века называлась Posse Comitatus — в честь законодательного акта, ограничивающего возможность применения вооружённых сил внутри государственных границ. Сегодня об этом все благополучно забыли, достаточно было администрации уволить пару чиновников и признать мужчин мужчинами, а женщин женщинами. Теперь права штатов отстаивают либералы, дожили. Что ж, big вам и beautiful парада, товарищи «консерваторы».
Reuters
California governor calls Trump National Guard deployment in LA unlawful
National Guard troops were stationed around federal government buildings, as police and protesters clashed in separate demonstrations over federal immigration raids in Los Angeles.
Forwarded from Сон Сципиона | ЦРИ
Родион Белькович для РБК о событиях в Калифорнии
РБК
Может ли Калифорния отделиться от США из-за конфликта с Трампом
Дональд Трамп направил нацгвардию в охваченный протестами Лос-Анджелес. Губернатор штата Гэвин Ньюсом назвал это противозаконным и грозит судебным иском. Чем чреват конфликт Трампа с властями штата —
Подготовил для вас вводную презентацию об идеях Австрийской экономической школы и её авторах в формате жвачных тикток слайдов — как вы, малые, любите, so to speak.
Твой 🫵 первый собственный шаг к тому чтобы начать погружение в интеллектуальную традицию вместо бесконечного пересказывания стримов Светова и шипения в чатах про контракты, рыночек и вертолёты. Или просто удобная сборка основных фактов об АЭШ и брошюрка для просвещения знакомых о либертарианстве. Но так или иначе — полезная вещь, при создании которой не были использованы нейросети.
Скачай чтобы порадовать админа и невидимую руку рынка👇
Твой 🫵 первый собственный шаг к тому чтобы начать погружение в интеллектуальную традицию вместо бесконечного пересказывания стримов Светова и шипения в чатах про контракты, рыночек и вертолёты. Или просто удобная сборка основных фактов об АЭШ и брошюрка для просвещения знакомых о либертарианстве. Но так или иначе — полезная вещь, при создании которой не были использованы нейросети.
Скачай чтобы порадовать админа и невидимую руку рынка👇