Низкоуглеродная Россия

Миф «Роснефти» №10: Агрессивное продвижение «зеленой повестки» фактически означает объявление энергетической войны большинству населения Земли

Часть 1

В посте на нашем канале под названием «Кого возьмут в светлое будущее мировой энергетики?» было перечислено десять мифов «Роснефти». Некоторые из них состояли из двух-трех утверждений. Пришла пора развенчать последний миф.

Внятного определения понятия энергетической войны нет. В формулировке «Роснефти» это не война за ресурсы топлива, или за контроль над путями его транспортировки. Это не эмбарго на поставки топлива своим недругам или на приобретение топлива недругами по политическим мотивам (1973 г. и 2022-2024 гг.). Это также не перебои в поставках топлива из-за локальных военных конфликтов, которые разгорелись по другим причинам, или внутренних политических переворотов. Перечисленные события порождают энергетические кризисы: невозможность покрыть существующий спрос на энергию по причине искусственного физического дефицита ее предложения. Они сопровождаются резким взлетом цен на энергоресурсы, которые становятся экономически недоступными для многих потребителей. В итоге тормозится или падает экономическая активность. Другой вариант – ограничение по политическим причинам закупок топлива от конкретной страны с целью ограничить ее поступления от экспорта топлива и подорвать ее экономику. Таких войн и кризисов в истории человечества было немало, но все они были связаны именно с поставками ископаемого топлива. Во многих странах, включая Россию, разработаны стратегии энергетической безопасности, создаются стратегические запасы топлива или фонды типа ФСБ для управления такими рисками.

Основные инструменты «зеленой повестки» — это повышение энергоэффективности, развитие ВИЭ, электрификация, развитие водородных технологий, циклической экономики и др. Повышение энергоэффективности – это локальные действия во всех секторах экономики, которые ведут к снижению спроса на энергию и повышению энергетической безопасности. Они в принципе не могут порождать энергетических войн. На основе ВИЭ производятся в основном электроэнергия, тепловая энергия и биотопливо. Они используются в основном на территории страны-производителя. Мировая торговля этими ресурсами крайне ограниченна: для электроэнергии это 1% всего мирового экспорта энергоресурсов, для биотоплива - 0,5%, а для тепловой энергии внешняя торговля вовсе отсутствует. Другими словами, торговля этими энергоресурсами в принципе не может порождать энергетических войн.

Проблема сдвигается в другую плоскость – контроль за поставками оборудования для «зеленых» технологий и стоимость энергии от них. Что касается первого, то странно, но в отношении топливных технологий такая проблема до последнего времени в России не рассматривалась как серьезная в плане энергетической безопасности. В России к ВИЭ предъявлялись очень жесткие требования по локализации, а для оборудования для добычи, транспорта и использования ископаемого топлива – нет. В итоге именно топливный комплекс России оказался в ловушке зависимости от импорта технологий, а ВИЭ и АЭС достигли самых высоких уровней локализации в энергетике. Доминирование Китая на рынках низкоуглеродных технологий привело к выходу на первый план соображений энергетической безопасности в ЕС и США. Для обеспечения надежности цепочек поставок материалов и компонентов для оборудования на базе ВИЭ был запущен набор механизмов, поддерживающих рост локализации такого оборудования. Эта задача стоит и перед крупными развивающимися странами, такими как Индия, Бразилия и Индонезия. Китай и эти страны и составляют «большинство населения Земли».

www.group-telegram.com/us/LowCarbonRussia.com/242

549 viewsedited  Jul 10, 2024 at 11:14

Миф «Роснефти» №10: Агрессивное продвижение «зеленой повестки» фактически означает объявление энергетической войны большинству населения Земли

Часть 1

В посте на нашем канале под названием «Кого возьмут в светлое будущее мировой энергетики?» было перечислено десять мифов «Роснефти». Некоторые из них состояли из двух-трех утверждений. Пришла пора развенчать последний миф.

Внятного определения понятия энергетической войны нет. В формулировке «Роснефти» это не война за ресурсы топлива, или за контроль над путями его транспортировки. Это не эмбарго на поставки топлива своим недругам или на приобретение топлива недругами по политическим мотивам (1973 г. и 2022-2024 гг.). Это также не перебои в поставках топлива из-за локальных военных конфликтов, которые разгорелись по другим причинам, или внутренних политических переворотов. Перечисленные события порождают энергетические кризисы: невозможность покрыть существующий спрос на энергию по причине искусственного физического дефицита ее предложения. Они сопровождаются резким взлетом цен на энергоресурсы, которые становятся экономически недоступными для многих потребителей. В итоге тормозится или падает экономическая активность. Другой вариант – ограничение по политическим причинам закупок топлива от конкретной страны с целью ограничить ее поступления от экспорта топлива и подорвать ее экономику. Таких войн и кризисов в истории человечества было немало, но все они были связаны именно с поставками ископаемого топлива. Во многих странах, включая Россию, разработаны стратегии энергетической безопасности, создаются стратегические запасы топлива или фонды типа ФСБ для управления такими рисками.

Основные инструменты «зеленой повестки» — это повышение энергоэффективности, развитие ВИЭ, электрификация, развитие водородных технологий, циклической экономики и др. Повышение энергоэффективности – это локальные действия во всех секторах экономики, которые ведут к снижению спроса на энергию и повышению энергетической безопасности. Они в принципе не могут порождать энергетических войн. На основе ВИЭ производятся в основном электроэнергия, тепловая энергия и биотопливо. Они используются в основном на территории страны-производителя. Мировая торговля этими ресурсами крайне ограниченна: для электроэнергии это 1% всего мирового экспорта энергоресурсов, для биотоплива - 0,5%, а для тепловой энергии внешняя торговля вовсе отсутствует. Другими словами, торговля этими энергоресурсами в принципе не может порождать энергетических войн.

Проблема сдвигается в другую плоскость – контроль за поставками оборудования для «зеленых» технологий и стоимость энергии от них. Что касается первого, то странно, но в отношении топливных технологий такая проблема до последнего времени в России не рассматривалась как серьезная в плане энергетической безопасности. В России к ВИЭ предъявлялись очень жесткие требования по локализации, а для оборудования для добычи, транспорта и использования ископаемого топлива – нет. В итоге именно топливный комплекс России оказался в ловушке зависимости от импорта технологий, а ВИЭ и АЭС достигли самых высоких уровней локализации в энергетике. Доминирование Китая на рынках низкоуглеродных технологий привело к выходу на первый план соображений энергетической безопасности в ЕС и США. Для обеспечения надежности цепочек поставок материалов и компонентов для оборудования на базе ВИЭ был запущен набор механизмов, поддерживающих рост локализации такого оборудования. Эта задача стоит и перед крупными развивающимися странами, такими как Индия, Бразилия и Индонезия. Китай и эти страны и составляют «большинство населения Земли».

BY Низкоуглеродная Россия