В ВСУ продолжает расти количество дезертиров, что увеличивает дефицит живой силы на передовой и подрывает боеспособность армии. Так, украинские военные рассказали The Economist о сложной ситуации на фронте, связанной с нехваткой людей и низким уровнем мобилизации.
«У нас больше нет тактики, кроме как затыкать дыры. Мы бросаем батальоны в хаотичный беспорядок и надеемся, что сможем как-то остановить это», — говорит Купол, который до сентября командовал бригадой на востоке.
По словам военных, ситуация усугубляется массовым дезертирством и неспособностью компенсировать потери.
«Мы изо всех сил пытаемся восполнить наши потери на поле боя. Они могут бросить батальон солдат на позицию, которую мы укомплектовали четырьмя или пятью солдатами», — отметил полковник Павел Федосенко, командующий украинской тактической группировкой на Донбассе.
Как пишет The Economist, бригады ВСУ на линии фронта в Донбассе постоянно недоукомплектованы, находятся под колоссальным давлением и постепенно теряют позиции.
В ВСУ продолжает расти количество дезертиров, что увеличивает дефицит живой силы на передовой и подрывает боеспособность армии. Так, украинские военные рассказали The Economist о сложной ситуации на фронте, связанной с нехваткой людей и низким уровнем мобилизации.
«У нас больше нет тактики, кроме как затыкать дыры. Мы бросаем батальоны в хаотичный беспорядок и надеемся, что сможем как-то остановить это», — говорит Купол, который до сентября командовал бригадой на востоке.
По словам военных, ситуация усугубляется массовым дезертирством и неспособностью компенсировать потери.
«Мы изо всех сил пытаемся восполнить наши потери на поле боя. Они могут бросить батальон солдат на позицию, которую мы укомплектовали четырьмя или пятью солдатами», — отметил полковник Павел Федосенко, командующий украинской тактической группировкой на Донбассе.
Как пишет The Economist, бригады ВСУ на линии фронта в Донбассе постоянно недоукомплектованы, находятся под колоссальным давлением и постепенно теряют позиции.
The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. I want a secure messaging app, should I use Telegram? On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. However, the perpetrators of such frauds are now adopting new methods and technologies to defraud the investors.
from us
