🏛 Византийская империя: демократия, республика и монархия
Византийская империя – пожалуй самый известный лучший враг и заклятый друг древнерусских князей. С ней воевали, торговали и дружили. В один момент даже веру от «греков» приняли, став впоследствии последним независимым православным царством. Долгое время считалось, что имперские замашки Русь переняла именно от Византии, благодаря Софье Палеолог, но это, конечно, не так.
Представление о Византийской империи как о государстве, где василевс (монарх) обладает абсолютной властью, возникло в эпоху Просвещения. Тогда все восточные по отношению к «Западу» страны воспринимались не очень позитивно. Якобы в них народы сами по себе склонны к подчинению и принятию деспотических форм правления. В XVIII веке эталоном такой деспотией виделась европейцам Османская империя, с которой образ переходил и на Византию, которую в Европе также недолюбливали. Мол, все эти обряды и обычаи, богатые одежды, право казнить и миловать – разве это не свидетельство абсолютизма?
Однако нашлись у этой позиции и скептики. В 1932 году российский историк Владимир Вальденберг, изучив политическую систему ранней Византии, пришел к выводу, что в ней были сильны традиции древнеримской демократии. Он утверждал, что Византия – это логичное продолжение Римской Республики, где власть перешла от трибунов к императору для более эффективного управления.
Казалось бы, бред. Но сами посудите…
Многих императоров в Византии избирали с участием Сената, армии, церкви и жителей Константинополя. Император не мог менять законы по своему разумению и вынужден был следовать традициям. А многие обязанности государя, связанные с войнами, налогами и церковью, нужно было сначала деятельно и долго обсуждать. Стоит отметить и развитую для тех лет политическую культуру, где долгое время сохранялись элементы свободы слова. Доказательством тому является возможность публично и безнаказанно обсмеять даже императора.
Конечно, все это не кажется решающим аргументом в споре об устройстве Византийской империи. И даже вышедшая в 2015 году книга американского историка Энтони Калделлиса «Византийская Республика» ситуацию не улучшила. В отличии от нашего соотечественника, заморский коллега не очень любит церковь. А потому он строит свои выводы на изучении правовой практики и восприятии верховной власти. Он пришел к выводу, что благо государства («politeia») было выше верховной власти («basilea»). И это «благо» воплощалось не в императоре или в вере, а в народе, который являлся истинным сувереном и хранителем римских традиций.
Такое толкование Византии не стало широко популярным. Все же представления об «империи» в наших умах закрепились довольно прочно: мол, есть император, его наследники и подданные, что подчиняются государю даже в мелочах. Все остальное, включая законы, традиции и даже Бог – лишь отговорки и формальные условности, объясняющие абсолютную власть. Такой взгляд на Византию, Россию и более древние державы остается во главе стола.
Однако историки, которым не нравится такая простота, продолжают появляться. Пройдет еще немного времени и, глядя на многих монархов прошлого, будет уже непонятно, где лишь показательный жест, а где обязанность, закрепленная обычаем.
Текст специально для «МИ» написал историк Илья Агафонов
#горатекста
Минутная История
Византийская империя – пожалуй самый известный лучший враг и заклятый друг древнерусских князей. С ней воевали, торговали и дружили. В один момент даже веру от «греков» приняли, став впоследствии последним независимым православным царством. Долгое время считалось, что имперские замашки Русь переняла именно от Византии, благодаря Софье Палеолог, но это, конечно, не так.
Представление о Византийской империи как о государстве, где василевс (монарх) обладает абсолютной властью, возникло в эпоху Просвещения. Тогда все восточные по отношению к «Западу» страны воспринимались не очень позитивно. Якобы в них народы сами по себе склонны к подчинению и принятию деспотических форм правления. В XVIII веке эталоном такой деспотией виделась европейцам Османская империя, с которой образ переходил и на Византию, которую в Европе также недолюбливали. Мол, все эти обряды и обычаи, богатые одежды, право казнить и миловать – разве это не свидетельство абсолютизма?
Однако нашлись у этой позиции и скептики. В 1932 году российский историк Владимир Вальденберг, изучив политическую систему ранней Византии, пришел к выводу, что в ней были сильны традиции древнеримской демократии. Он утверждал, что Византия – это логичное продолжение Римской Республики, где власть перешла от трибунов к императору для более эффективного управления.
Казалось бы, бред. Но сами посудите…
Многих императоров в Византии избирали с участием Сената, армии, церкви и жителей Константинополя. Император не мог менять законы по своему разумению и вынужден был следовать традициям. А многие обязанности государя, связанные с войнами, налогами и церковью, нужно было сначала деятельно и долго обсуждать. Стоит отметить и развитую для тех лет политическую культуру, где долгое время сохранялись элементы свободы слова. Доказательством тому является возможность публично и безнаказанно обсмеять даже императора.
Конечно, все это не кажется решающим аргументом в споре об устройстве Византийской империи. И даже вышедшая в 2015 году книга американского историка Энтони Калделлиса «Византийская Республика» ситуацию не улучшила. В отличии от нашего соотечественника, заморский коллега не очень любит церковь. А потому он строит свои выводы на изучении правовой практики и восприятии верховной власти. Он пришел к выводу, что благо государства («politeia») было выше верховной власти («basilea»). И это «благо» воплощалось не в императоре или в вере, а в народе, который являлся истинным сувереном и хранителем римских традиций.
Такое толкование Византии не стало широко популярным. Все же представления об «империи» в наших умах закрепились довольно прочно: мол, есть император, его наследники и подданные, что подчиняются государю даже в мелочах. Все остальное, включая законы, традиции и даже Бог – лишь отговорки и формальные условности, объясняющие абсолютную власть. Такой взгляд на Византию, Россию и более древние державы остается во главе стола.
Однако историки, которым не нравится такая простота, продолжают появляться. Пройдет еще немного времени и, глядя на многих монархов прошлого, будет уже непонятно, где лишь показательный жест, а где обязанность, закрепленная обычаем.
Текст специально для «МИ» написал историк Илья Агафонов
#горатекста
Минутная История
group-telegram.com/MinuteHistoryChanel/1939
Create:
Last Update:
Last Update:
🏛 Византийская империя: демократия, республика и монархия
Византийская империя – пожалуй самый известный лучший враг и заклятый друг древнерусских князей. С ней воевали, торговали и дружили. В один момент даже веру от «греков» приняли, став впоследствии последним независимым православным царством. Долгое время считалось, что имперские замашки Русь переняла именно от Византии, благодаря Софье Палеолог, но это, конечно, не так.
Представление о Византийской империи как о государстве, где василевс (монарх) обладает абсолютной властью, возникло в эпоху Просвещения. Тогда все восточные по отношению к «Западу» страны воспринимались не очень позитивно. Якобы в них народы сами по себе склонны к подчинению и принятию деспотических форм правления. В XVIII веке эталоном такой деспотией виделась европейцам Османская империя, с которой образ переходил и на Византию, которую в Европе также недолюбливали. Мол, все эти обряды и обычаи, богатые одежды, право казнить и миловать – разве это не свидетельство абсолютизма?
Однако нашлись у этой позиции и скептики. В 1932 году российский историк Владимир Вальденберг, изучив политическую систему ранней Византии, пришел к выводу, что в ней были сильны традиции древнеримской демократии. Он утверждал, что Византия – это логичное продолжение Римской Республики, где власть перешла от трибунов к императору для более эффективного управления.
Казалось бы, бред. Но сами посудите…
Многих императоров в Византии избирали с участием Сената, армии, церкви и жителей Константинополя. Император не мог менять законы по своему разумению и вынужден был следовать традициям. А многие обязанности государя, связанные с войнами, налогами и церковью, нужно было сначала деятельно и долго обсуждать. Стоит отметить и развитую для тех лет политическую культуру, где долгое время сохранялись элементы свободы слова. Доказательством тому является возможность публично и безнаказанно обсмеять даже императора.
Конечно, все это не кажется решающим аргументом в споре об устройстве Византийской империи. И даже вышедшая в 2015 году книга американского историка Энтони Калделлиса «Византийская Республика» ситуацию не улучшила. В отличии от нашего соотечественника, заморский коллега не очень любит церковь. А потому он строит свои выводы на изучении правовой практики и восприятии верховной власти. Он пришел к выводу, что благо государства («politeia») было выше верховной власти («basilea»). И это «благо» воплощалось не в императоре или в вере, а в народе, который являлся истинным сувереном и хранителем римских традиций.
Такое толкование Византии не стало широко популярным. Все же представления об «империи» в наших умах закрепились довольно прочно: мол, есть император, его наследники и подданные, что подчиняются государю даже в мелочах. Все остальное, включая законы, традиции и даже Бог – лишь отговорки и формальные условности, объясняющие абсолютную власть. Такой взгляд на Византию, Россию и более древние державы остается во главе стола.
Однако историки, которым не нравится такая простота, продолжают появляться. Пройдет еще немного времени и, глядя на многих монархов прошлого, будет уже непонятно, где лишь показательный жест, а где обязанность, закрепленная обычаем.
Текст специально для «МИ» написал историк Илья Агафонов
#горатекста
Минутная История
Византийская империя – пожалуй самый известный лучший враг и заклятый друг древнерусских князей. С ней воевали, торговали и дружили. В один момент даже веру от «греков» приняли, став впоследствии последним независимым православным царством. Долгое время считалось, что имперские замашки Русь переняла именно от Византии, благодаря Софье Палеолог, но это, конечно, не так.
Представление о Византийской империи как о государстве, где василевс (монарх) обладает абсолютной властью, возникло в эпоху Просвещения. Тогда все восточные по отношению к «Западу» страны воспринимались не очень позитивно. Якобы в них народы сами по себе склонны к подчинению и принятию деспотических форм правления. В XVIII веке эталоном такой деспотией виделась европейцам Османская империя, с которой образ переходил и на Византию, которую в Европе также недолюбливали. Мол, все эти обряды и обычаи, богатые одежды, право казнить и миловать – разве это не свидетельство абсолютизма?
Однако нашлись у этой позиции и скептики. В 1932 году российский историк Владимир Вальденберг, изучив политическую систему ранней Византии, пришел к выводу, что в ней были сильны традиции древнеримской демократии. Он утверждал, что Византия – это логичное продолжение Римской Республики, где власть перешла от трибунов к императору для более эффективного управления.
Казалось бы, бред. Но сами посудите…
Многих императоров в Византии избирали с участием Сената, армии, церкви и жителей Константинополя. Император не мог менять законы по своему разумению и вынужден был следовать традициям. А многие обязанности государя, связанные с войнами, налогами и церковью, нужно было сначала деятельно и долго обсуждать. Стоит отметить и развитую для тех лет политическую культуру, где долгое время сохранялись элементы свободы слова. Доказательством тому является возможность публично и безнаказанно обсмеять даже императора.
Конечно, все это не кажется решающим аргументом в споре об устройстве Византийской империи. И даже вышедшая в 2015 году книга американского историка Энтони Калделлиса «Византийская Республика» ситуацию не улучшила. В отличии от нашего соотечественника, заморский коллега не очень любит церковь. А потому он строит свои выводы на изучении правовой практики и восприятии верховной власти. Он пришел к выводу, что благо государства («politeia») было выше верховной власти («basilea»). И это «благо» воплощалось не в императоре или в вере, а в народе, который являлся истинным сувереном и хранителем римских традиций.
Такое толкование Византии не стало широко популярным. Все же представления об «империи» в наших умах закрепились довольно прочно: мол, есть император, его наследники и подданные, что подчиняются государю даже в мелочах. Все остальное, включая законы, традиции и даже Бог – лишь отговорки и формальные условности, объясняющие абсолютную власть. Такой взгляд на Византию, Россию и более древние державы остается во главе стола.
Однако историки, которым не нравится такая простота, продолжают появляться. Пройдет еще немного времени и, глядя на многих монархов прошлого, будет уже непонятно, где лишь показательный жест, а где обязанность, закрепленная обычаем.
Текст специально для «МИ» написал историк Илья Агафонов
#горатекста
Минутная История
BY Минутная История
Share with your friend now:
group-telegram.com/MinuteHistoryChanel/1939