После Наполеоновских войн Россия, совершенно случайно сама для себя, стала гегемоном на Балтийском море. Шведский флот сточился под ноль во время войны 1808-1809 годов, датчане, строго по горьковскому соколу, "познали счастье и храбро бились", но сточили свой флот в войне с Англией, и в результате на Балтике оказалась только одна держава, имеющая 20+ линейных кораблей.
Собственно, как Россия распорядилась этой силой?
Получилось, что начали за здравие, а кончили... ну как обычно кончили.
Если это может успокоить - "сами взорвали "Корейца", нами потоплен "Варяг".
Смотрите сами.
На 1853 год Балтийский флот составлял 26 линейных кораблей, 9 фрегатов, 9 пароходов плюс мелкие суда.
На 1856 год – 22 корабля, 14 фрегатов, 11 пароходов, около 60 паровых канонерских лодок, плюс мелкие суда.
На 1861 год – 11 линейных кораблей, 5 фрегатов, и мелкие суда (даже это количество примерно равнялось соединенным силам Дании и Швеции).
Чем же мы занялись потом?
Россия решила… копировать западные нововведения с 5-…7-летним отрывом. И начала переделку своих парусных кораблей в винтовые. Так, были оснащены паровыми машинами парусные линейные корабли 74-пушечные «Константин» и «Выборг» и 84-пушечные «Гангут» и «Вола», однако сделано это было на таком уровне, что корабли даже и порта выйти не могли. Построенные новые винтовые 84-пушечные «Орел» и «Ретвизан» и 11-пушечный «Император Николай I» обладали плохой мореходностью, даже при малейшем волнении нельзя было использовать нижние пушечные порты.
И строилось это все тогда, когда Франция заканчивала постройку «Глуара», а Англия – «Уорриора». Наверное, в этой ситуации следовало бы остановиться, подумать, что можно сделать с теми деньгами, какие есть, и с теми технологиями, которые доступны.
Но нас несло. Ибо пару раз опоздав, мы начали... жаловаться на свою горькую судьбинушку.
Вот Константин Николаевич: «…Переворот в кораблестроении совершенно изменил отношение морских сил России к силам морских держав… Мы находимся ныне в положении беззащитности с моря, и не только наступательная, но и оборонительная война с морскими державами в настоящее время для России невозможна». Вот Директор Канцелярии Морского министерства К.А. Манн: «Это было постоянное пересоздание флота на началах, каждый раз не имеющих ничего общего с прежними… Корабельная архитектура была поколеблена в самых существенных своих основаниях».
Дальше - больше. Устав печалиться, мы открыли новую военно-морскую стратегию.
Раз Морштаб не может осмыслить прогресс в военном деле и совершенно не знает, куда двигаться, в определенный момент решили просто – а… не будем ничего строить вообще. Мол, промедление с внедрением броненосного судостроения в России - это вполне мудрая политика, направленная на изучение чужого опыта использования нового типа кораблей. Адмирал И.Г. Бутаков: «Мы, русские, находимся в счастливом положении беспристрастных свидетелей этих споров, доходящих до крайних пределов раздражительности и вызывающих в печати самую яростную борьбу страстей».
Заметили? Даже кайф от этого начали получать.
Но, курва-жизнь, все равно показала, что уход от проблем - не есть решение проблем.
И в 1863 году, во время восстания в Польше, жаренный петух-таки клюнул. И что-то более-менее осмысленное Россия начала строить лишь в 1867 году. На 1871 год российский Балтийский флот имел в своем составе 23 броненосца – сила вроде бы немалая. Но… опять проблема, эти броненосные суда были столь разнородны, со столь разными характеристиками, что использовать их вместе не представлялось возможным. Если же из этого количества вычесть мониторы и броненосные лодки, пригодные лишь для действий в мелководьях, то для работы за пределами «Маркизовой лужи» Россия имела 12 броненосных кораблей, из них три – медленные самоходные батареи со слабыми двигателями.
Так и получилось, что Россия сама сдала роль гегемона на Балтике, и к 1880-1890-м годам это звание постепенно начало переходить к Германии. Впрочем, "это уже совершенно другая история".

В честь 80-летия Курильской десантной операции прошла масштабная экспедиция на остров Шумшу. Результаты данной поездки и были представлены на выставке в краевом музее Петропавловка.

Подробнее расскажет Ирина Акимова.

Предложить новость

В рамках плановых мероприятий боевой подготовки экипаж ПЛ «Можайск» провел торпедные стрельбы по подводной лодке условного противника. Роль корабля условного противника выполняла подводная лодка «Кронштадт». В ходе розыгрыша подводного боя экипаж ПЛ «Можайск» отработал комплекс мероприятий по поиску и слежению за субмариной условного противника, после чего атаковал ее учебными торпедами. Средства объективного контроля подтвердили успешное выполнение торпедных стрельб.

Кроме торпедных стрельб, экипаж подлодки за время выхода в море отработал десятки внутрикорабельных учений по различным видам подготовки: борьбе за живучесть подводной лодки, организации повседневной деятельности экипажа, навигации в надводном и подводном положении и комплекс упражнений боевой подготовки, выполнение которых подтвердило высокую эффективность корабля и экипажа.

(с) Пресс-служба Балтийского флота
#можайск@navyofrussia #кронштадт@navyofrussia #дэпл@navyofrussia #бф@navyofrussia #балтийскийфлот@navyofrussia #пло@navyofrussia

24 июня 1983 года подводная лодка К-429 вышла из бухты Крашенинникова на дифферентовку. На борту вместо штатных 87 человек вышло в море 120.

В бухте Саранной экипаж лодки приступил к погружению. Неожиданно в четвёртый (реакторный) отсек подводной лодки через систему вентиляции с большой скоростью начала поступать забортная вода. В 23 часа 30 минут (или в 23 часа 40 минут) К-429 легла на грунт.

Лодка затонула в бухте Саранной, в 50 километрах от выхода из Авачинской губы на глубине 38 метров.
Подробно описание событий https://vk.com/wall-129663182_45511