70-е — 90-е годы XX века. Эти годы Galimberti (1999) называет «технологическим обществом», потому что в это время машина была поставлена на пьедестал, и вместе с ней была возведена на пьедестал иллюзия контроля над человеческими эмоциями, особенно иллюзия контроля над душевной болью.
В этот период отношения в oikòs рассматривались как ошибочные и как препятствие для производительности, которая, в свою очередь, считалась единственно надежной ценностью. Любовь и боль, две эмоции, которые в действительности являются неотделимыми, в этот период считались непримиримыми.
Как продукт «нарциссического общества», «технологическое общество» может быть определено как «пограничное». Это поколение, с одной стороны, находилось под сильным давлением успешных родителей, которые хотели, чтобы их дети были «богами», такими же сильными, как они; с другой стороны, это поколение не имело достаточной поддержки своих собственных желаний в попытках быть кем-то в этом мире. Ребенок бога не может совершить ошибку! Это поколение, с одной стороны, выросло с иллюзией своей исключительности, а с другой стороны, ощущало, что тайно блефует. Это в совокупности развивало модальность пограничных отношений: амбивалентность, неудовлетворенность и неспособность сепарироваться для того, чтобы утверждать собственные ценности. Полет молодости в «искусственный рай», их гнев на родителей как на носителей ценностей, которые были далеки от их человечности, способствовал распространению наркотиков, но также являлся важным групповым опытом.
И не случайно в течение этих двадцати лет психотерапия начала проявлять интерес к групповой работе: группа воспринималась как один (иногда единственно возможный) из источников исцеления. Фразы пациентов в 70-80-х годах могли, например, быть следующими: «Я влюбился в коллегу, у меня с ней роман, моя жена не знает, и я не знаю, стоит ли признаться ей или нет», «Мои родители всегда придирались ко мне, а когда я нахожусь в компании, я чувствую себя свободнее, и курение косячка — это освобождение от ежедневного угнетения», «Наркотики (или моя работа, или мой любовник) — это моя основная связь, а отношения с моим партнером являются для меня чем-то дополнительным». Это был поиск себя вне интимных связей, попытка решить трудности бытия с помощью запрещенных веществ или с помощью работы. Через десять лет, в 90-х годах, этот поиск себя трансформировался в появление потребности в одиночестве: «Я хотел бы чувствовать себя, найти себя. Порой я вынужден поститься, чтобы почувствовать себя через ощущения голода. Каждый что-то хочет от меня, и я не знаю, как определить, кто я такой», или «У меня есть отношения с человеком, который живет в 600 милях от меня. И я многого о нем не знаю. Когда мы только встретились, нам было приятно быть вместе. Но потом это стало скучным. Мы просто не знаем, что делать. Как вы думаете, это нормально?». Ответы терапевта были приблизительно следующими: «Доверяйте себе и вернитесь к истокам вашего существования (в феноменологических понятиях) — с помощью концентрации почувствуйте, кем вы являетесь». Или: «Давайте посмотрим, что происходит между нами».
70-е — 90-е годы XX века. Эти годы Galimberti (1999) называет «технологическим обществом», потому что в это время машина была поставлена на пьедестал, и вместе с ней была возведена на пьедестал иллюзия контроля над человеческими эмоциями, особенно иллюзия контроля над душевной болью.
В этот период отношения в oikòs рассматривались как ошибочные и как препятствие для производительности, которая, в свою очередь, считалась единственно надежной ценностью. Любовь и боль, две эмоции, которые в действительности являются неотделимыми, в этот период считались непримиримыми.
Как продукт «нарциссического общества», «технологическое общество» может быть определено как «пограничное». Это поколение, с одной стороны, находилось под сильным давлением успешных родителей, которые хотели, чтобы их дети были «богами», такими же сильными, как они; с другой стороны, это поколение не имело достаточной поддержки своих собственных желаний в попытках быть кем-то в этом мире. Ребенок бога не может совершить ошибку! Это поколение, с одной стороны, выросло с иллюзией своей исключительности, а с другой стороны, ощущало, что тайно блефует. Это в совокупности развивало модальность пограничных отношений: амбивалентность, неудовлетворенность и неспособность сепарироваться для того, чтобы утверждать собственные ценности. Полет молодости в «искусственный рай», их гнев на родителей как на носителей ценностей, которые были далеки от их человечности, способствовал распространению наркотиков, но также являлся важным групповым опытом.
И не случайно в течение этих двадцати лет психотерапия начала проявлять интерес к групповой работе: группа воспринималась как один (иногда единственно возможный) из источников исцеления. Фразы пациентов в 70-80-х годах могли, например, быть следующими: «Я влюбился в коллегу, у меня с ней роман, моя жена не знает, и я не знаю, стоит ли признаться ей или нет», «Мои родители всегда придирались ко мне, а когда я нахожусь в компании, я чувствую себя свободнее, и курение косячка — это освобождение от ежедневного угнетения», «Наркотики (или моя работа, или мой любовник) — это моя основная связь, а отношения с моим партнером являются для меня чем-то дополнительным». Это был поиск себя вне интимных связей, попытка решить трудности бытия с помощью запрещенных веществ или с помощью работы. Через десять лет, в 90-х годах, этот поиск себя трансформировался в появление потребности в одиночестве: «Я хотел бы чувствовать себя, найти себя. Порой я вынужден поститься, чтобы почувствовать себя через ощущения голода. Каждый что-то хочет от меня, и я не знаю, как определить, кто я такой», или «У меня есть отношения с человеком, который живет в 600 милях от меня. И я многого о нем не знаю. Когда мы только встретились, нам было приятно быть вместе. Но потом это стало скучным. Мы просто не знаем, что делать. Как вы думаете, это нормально?». Ответы терапевта были приблизительно следующими: «Доверяйте себе и вернитесь к истокам вашего существования (в феноменологических понятиях) — с помощью концентрации почувствуйте, кем вы являетесь». Или: «Давайте посмотрим, что происходит между нами».
Маргерита Спаньоло-#Лобб
BY Олег Христенко о психоанализе
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report. For tech stocks, “the main thing is yields,” Essaye said.
from us
