«Если в среднерусских преданиях, повествующих о разбое как об одном из возможных путей избавления героя от крепостной неволи, разбойник идеализируется, то в преданиях Беломорско-Обонежского региона образ «благородного» разбойника почти полностью отсутствует: для этого здесь не оказалось подходящей почвы, поскольку на Севере в силу ряда причин не развился институт крепостного права. Зато другие социально-экономические условия сыграли свою роль в становлении качественно иного образа. Для народной исторической прозы Беломорско-Обонежского региона оказались характерными образы разбойников, промышлявших грабежом на реках и волоках, которые входили в систему транзитного пути из Волги в Балтийское и Белое моря (так называемый Гостии Немецкий волок, а позднее — Мариинская система), причем исполнители далеки от какой бы то ни было идеализации подобных разбойников.»

"Северные предания (БЕЛОМОРСКО-ОБОНЕЖСКИЙ РЕГИОН)" Н. А. КРИНИЧНАЯ.

Даже предания и сказки могу дать хорошую пищу для размышлений, не так ли? Я думаю, этот контраст в сознании людей разных регионов хорошо показывает то, как крепостное право предопределило историю нашей страны.

🤔 Отлично! Нас уже более двухсот человек🙂 Скоро пойдут новые статейки.

Ну это же просто невозможная красота.

Чудь на реке Тихманьге

"Был у нас здесь такой старый охотник — Иван Васильевич, по прозвищу Осмон <.. .> Вот мы с ним это превосходное наше озеро раза три объезжали <.. .> Мы подъезжали к Тихманьге, он и говорит:

— Обрати внимание на правый берег. Ты думаешь там болото па таком высоком берегу?

Я, верно, обратил внимание. Мы едем — берег-то метра два над уровнем этой реки. Левый берег Тихманьгн, он немножко заболоченный, а этот... тут не должно быть, тут сушь. Ну, и были тут избушки тогда рыболовецкие. Ну и вот, между этими рыболовецкими избушками, к опушке туда, всё это бугорки, всё это бугорки, всё это бугорки...

Я и спрашиваю:
— А что же это может быть, как не кочки?

— О нет, тут из-за озера зимой выгнали с Урала откуда-то (в общем, с той стороны, выходит так: с Уральской стороны; он сказал, что от Камня, от какого-то Камня) ... ну, с этого Камня, значит, пришло несметное количество народу. И вот этот народ назывался белоглазым (но не сказал, что чудь белоглазая, но белоглазым). Вот этот прогнанный с того места народ поселился тут по этому берегу, и здесь он тут пример. Такая была бескормица, такая была суровая зима, что к весне тут осталось ровно ничего. Ну, что осталось, то побрело дальше по реке и ушло к Лихой Шалге <.. .>"

"Северные предания (БЕЛОМОРСКО-ОБОНЕЖСКИЙ РЕГИОН)" Н. А. КРИНИЧНАЯ.

Зап. от Григорьева JI. И., Каргополь, 16 августа 1970 г., Н. Криничная, В. Пулькин. — АКФ, 128, № 47; Фонотека, 1375/1

Читая Северные предания Н. А. Криничной, я отметил для себя, что при образовании нового поселения, будь то беглые крепостные, будь то люди, бегущие от несправедливого суда, или даже враждебные русскому населению паны (рассеянные после поражения своего войска поляки, что запечатлелись своими набегами и грабежами в русском фольклоре) в первую очередь старались заложить церквушку. Иметь при себе священника не прочь были и разбойники.

Ранее я писал, что культурная среда — это часть нашей среды обитания, а точнее та ее часть, в которой обитает наше сознание. Это что-то вроде искусственной реальности, комфортной и понятной нашему разуму. В этой реальности, как в чашке Петри, растет и формируется наша личность, наше мировоззрение, да и общество в целом. Эта реальность складывается из историй (как устных, так и письменных), мультипликации, кинематографа, народного фольклора, театральных постановок, предметов изобразительного искусства, архитектуры и т. д.

Мы редко об этом задумываемся, если вообще задумываемся. Но формирование нашей личности происходит внутри всего этого, осознаем мы это или нет. И тут есть крайне важный и определяющий все происходящее вокруг нас нюанс: любой творческий процесс, создающий элементы культурной среды, можно поставить на службу разным целям и вкладывать в них разные идеи. Целями создаваемых продуктов культуры может быть воспитание в нас высоких морально-духовных ценностей, простое развлечение, уход от суровой реальности, эксплуатация наших потребностей с целью зарабатывания денег или банальная манипуляция, чтобы все дружным строем шли туда, куда надо.

Конечно же, фольклор или мифология в этом плане стоит далеко не в авангарде медиатрасляций, формирующих нашу повседневную культурную и информационную среду. Однако генетический код, структура фольклорных и мифологический историй тонкими нитями вшита в современный сторителлинг.

Каким образом это все работает, я расскажу в моих ближайших статьях под названием "Сюжеты, по которым мы живем!".

Первая статья выйдет 23.09.2024 в 13:00 по МСК.

Сюжеты, по которым мы живем! Часть 1.

«Я искал универсальные принципы построения сюжета, но нашел нечто большее — принципы жизни.» - Кристофер Воглер «Путешествие писателя».

Мы вступаем в новую эпоху, в которой информационная нагрузка на нас, с постепенным внедрением генеративного ИИ на базе нейросетей, многократно возрастет, а объем инфошума будет способен полностью дезориентировать большинство из нас. Первые десятилетия технической и правовой отладки работы искусственного интеллекта будут эпохой информационного хаоса и турбулентности.

Поэтому, прежде чем отправляться в плаванье по океану информации, я предлагаю вооружится некоторыми инструментами и знаниями, которые помогут держать верный курс и научится отделять зерна от плевел.

Одним из таких инструментов является книга «Путешествие писателя. Мифологические структуры в литературе и кино». Автор книги - Кристофер Воглер, голливудский сценарист и педагог, наиболее известный по работе с компанией Disney. На мой взгляд это одна из самых полезных книг. Прочитав ее, вы уже не сможете смотреть кино как раньше, и автоматически будете примечать действительно хорошие работы.

В этой книге Кристофер Воглер исследует универсальные мифологические структуры и принципы, лежащие в основе литературных произведений и кинематографа. Кроме всего прочего книга дает ответ на то, почему большинство голливудских фильмов так шаблонны и что лежит в основе подобного примитивизма. В своих изысканиях Воглер основывается на работе Джозефа Кэмпбелла "Герой тысячи лиц", разработавшего концепцию "Мономифа" - единой и древней структуры сюжета путешествия героя, пересказанной в несметном количестве вариаций и повторяемой в различных культурах и жанрах.

Работа Воглера описывает основные сюжетные этапы пути главного героя и архетипы персонажей, продолжающих глубинную психологию Карла Густава Юнга. Неоднократно автор книги отсылает нас и к Владимиру Яковлевичу Проппу (1895 - 1970 гг.), советскому филологу, фольклористу и профессору Ленинградского университета, наиболее известному по своим научным трудам «Морфология волшебной сказки» и «Исторические корни волшебной сказки». Я бы порекомендовал таким же книжным червям, как я, отдельно почитать эти работы. В следующих выпусках я еще расскажу про них отдельно. К слову, благодаря «Морфологии волшебной сказки» один лондонский дизайнер, Дэвид Бенке, создал целое приложение «Infinite Adventure Machine», которое генерирует различные сказочные сюжеты.

Почему же «Путешествие писателя» является тем инструментом, который нам понадобится в будущем? Потому что кино, мультипликация и литература формируют нашу субъективную реальность и нашу личность. Потому что через них с малых лет нам вкладывают в сознание определенные идеологические нарративы и социальные установки. Даже в пропаганде и новостных журналистских сюжетах заключена конкретная предыстория и история, которая создает в нашей голове иную картину реальности. Эти труды помогут нам научится распознавать, где с нами ведут диалог и заставляют думать, а где побуждают, к выгодным кому-то действиям. Именно поэтому нам важно понимать и распознавать, что нам пытаются продать различные акторы информационного пространства, в котором мы живем.

Продолжение следует…

Сюжеты, по которым мы живем! Часть 2.


"Если представить себе все то, что происходило с посвящаемым, и рассказать это последовательно, то получится та композиция, на которой строится волшебная сказка." - Владимир Яковлевич Пропп «Исторические корни волшебной сказки»

Итак, в конце первой части я говорил, что кино, мультипликация и литература формируют
нашу субъективную реальность и нашу личность. Для многих из нас кинематограф и художественная литература являются элементами досуга. Мы не осознаем, какое влияние на нас оказывает даже самое посредственное произведение, рассчитанное на массового потребителя, и благодаря чему это происходит.

Глубинным источником влияния на наше восприятие мира и реальности являются не сколько декорации, локации и костюмы, сколько структура и основа самого произведения. Сейчас вы наверняка подумали о сценарии, сюжете, композиции и т.п., но это не совсем правильное направление мысли. Почему? Потому, что и у сюжета, и у сценария современного произведения есть свои корни и основа.

В основе сюжетов и сценариев лежат древнейшие археологические артефакты человеческой деятельности — сказка и миф. Нет, не те сказки и мифы, которые мы знаем с детства, — стилизованные новоделы, берегущие психику современного ребенка. Я имею ввиду сказки и мифы, зародившиеся и передававшиеся из уст в уста еще во времена первобытнообщинного строя. Но и этого утверждения мало, потому, как и сами сказки имеют свои истоки происхождения, ибо дошли до нас с многочисленными историческими наслоениями и изменениями. Однако такие люди как Джозеф Кэмпбелл и Владимир Пропп сумели выделить из них незатронутый временем костяк.

Этот костяк представляет собой устойчивую структуру с переделённым набором неизменных функций, которые по мнению Проппа (в своих трудах он выделяет всего 31 одну функцию) имеют связь с обычаями и алгоритмом проведения существовавших в древности обрядов. Племя и община представляли из себя обособленный круг лиц, кому обряды и обычаи помогали выживать и регулировать жизнь внутри сообщества. Одним из самых важных и основных обрядов был обряд посвящения во взрослую жизнь, так как от скорости взросления члена племени зависело выживание и его и всей группы.

Характерной чертой обряда посвящения во взрослую жизнь было символическое умирание юноши, который после перерождался в нового взрослого мужчину. При этом само испытание в обряде представляло из себя определенную последовательность событий, действий и препятствий которая отражена в сказке в виде повествования о путешествии героя. Так персонаж отправляется в особенный мир испытаний (например, на первую свою охоту), откуда должен вынести для себя важный урок и награду (первое убитое животное), символизирующие прохождение испытания.

Присмотритесь к повествованию, которое ведет автор киноленты или романа, где герой, проходя испытания постепенно, меняется и трансформируется. Оглянитесь назад и посмотрите на свою жизнь, на свое прошлое — тот ли вы сейчас человек, что и лет десять назад? Подумайте, благодаря чему вы стали тем, кем стали, и найдете полную идентичность того, что ведите в кино и в книге. Именно поэтому, если автор произведения достаточно искусен, мы сопереживаем главному герою или антигерою, так как это мы сами. При этом важно понимать, что путешествие героя от точки А точки Б — в физическом пространстве с его декорациями и спецэффектами — вторично. Герои и антигерои — наши аватары в повествовании, поэтому через них снова и снова мы испытываем горечь неудач и радость побед, которые были и в нашей жизни.

Продолжение следует…