Культурный дронт

Вспомнил тут совершенно неожиданно писателя Юрия Казакова. Мне презентовали его в своё время как второго Чехова. Помню, как был поражён, когда большинство его рассказов мне не зашли, более того, вызвали отторжение какой-то ванильностью и слащавостью. Поклонники Казакова, не спешите проматывать пост или ставить мне краснорожий смайлик, – я ещё скажу об этом авторе добрые слова.

Но пока продолжу ныть. Такое было впечатление, что я читаю не классика русско-советской литературы, а детского писателя или автора охотничьих рассказов из школьной программы, который выпил водки и впал в хмельную сентиментальность, не вызывающую понимания у трезвого человека.

Тем это было поразительнее, что Василий Аксёнов в передаче «Школа злословия» говорил: «Лучший писатель – это Юрий Казаков». Большинство из того, что я читал у Казакова, максимально далеко от Аксёнова. Просто как пингвин и белый медведь, который обязательно съест пингвина, если телепортируется из Арктики в Антарктиду. Я имею в виду, что проза Аксёнова уест Казакова.

С другой стороны, ведь если Аксёнов и Казаков настолько разные, но Аксёнов называет Казакова лучшим, значит, в прозе Казакова всё-таки есть какой-то потайной реактор. Если писатель хвалит кого-то очень не похожего на себя, это весит гораздо больше, чем когда он восхваляет эстетического единомышленника.

Я думал, может, я читаю какие-то периферийные рассказы. Но нет, я прочёл именно хрестоматийные вещи.

И всё-таки тогда же, восемь лет назад, я нашёл у Казакова этот самый реактор. Рассказ «На полустанке». Рассказ маленький, просто микроскопический. И в него втиснута огромная трагедия. Почти как Чехов втиснул свои трагедии в микроскопические текстики «Ванька» и «Спать хочется». Никаких сентиментальных длиннот – просто диалог на полустанке в провинции. Парень, уезжающий в большой город, чтобы начать карьеру профессионального спортсмена, прощается со своей деревенской подругой. Она понимает, что он, скорее всего, никогда не вернётся, хотя он уверенно и зло говорит, что вернётся. Ну и развязка… не буду говорить, какая.

После этого рассказа я готов считать, что не понравившиеся мне тексты Казакова я просто не видел и не читал. Никакого это не имеет значения.

www.group-telegram.com/us/aleksandrlobanov91.com/30

114 viewsedited  Aug 19 at 11:51

Вспомнил тут совершенно неожиданно писателя Юрия Казакова. Мне презентовали его в своё время как второго Чехова. Помню, как был поражён, когда большинство его рассказов мне не зашли, более того, вызвали отторжение какой-то ванильностью и слащавостью. Поклонники Казакова, не спешите проматывать пост или ставить мне краснорожий смайлик, – я ещё скажу об этом авторе добрые слова.

Но пока продолжу ныть. Такое было впечатление, что я читаю не классика русско-советской литературы, а детского писателя или автора охотничьих рассказов из школьной программы, который выпил водки и впал в хмельную сентиментальность, не вызывающую понимания у трезвого человека.

Тем это было поразительнее, что Василий Аксёнов в передаче «Школа злословия» говорил: «Лучший писатель – это Юрий Казаков». Большинство из того, что я читал у Казакова, максимально далеко от Аксёнова. Просто как пингвин и белый медведь, который обязательно съест пингвина, если телепортируется из Арктики в Антарктиду. Я имею в виду, что проза Аксёнова уест Казакова.

С другой стороны, ведь если Аксёнов и Казаков настолько разные, но Аксёнов называет Казакова лучшим, значит, в прозе Казакова всё-таки есть какой-то потайной реактор. Если писатель хвалит кого-то очень не похожего на себя, это весит гораздо больше, чем когда он восхваляет эстетического единомышленника.

Я думал, может, я читаю какие-то периферийные рассказы. Но нет, я прочёл именно хрестоматийные вещи.

И всё-таки тогда же, восемь лет назад, я нашёл у Казакова этот самый реактор. Рассказ «На полустанке». Рассказ маленький, просто микроскопический. И в него втиснута огромная трагедия. Почти как Чехов втиснул свои трагедии в микроскопические текстики «Ванька» и «Спать хочется». Никаких сентиментальных длиннот – просто диалог на полустанке в провинции. Парень, уезжающий в большой город, чтобы начать карьеру профессионального спортсмена, прощается со своей деревенской подругой. Она понимает, что он, скорее всего, никогда не вернётся, хотя он уверенно и зло говорит, что вернётся. Ну и развязка… не буду говорить, какая.

После этого рассказа я готов считать, что не понравившиеся мне тексты Казакова я просто не видел и не читал. Никакого это не имеет значения.

BY Культурный дронт