Один из злейших врагов героев моего нового романа «А. Свенсон» – золотая молодёжь, так называемые «мажоры». Точнее, это мои герои – для них злейшие враги. Чтобы сейчас понимать ту ненависть, надо знать контекст.
Мажоры были своеобразным социокультурным феноменом России нулевых годов. У меня есть ощущение, что сейчас их в том виде уже нет. Может, потому, что я теперь взрослый дядя и нынешняя молодёжь мне не заметна, но по-моему, это так. Да, слово «мажор» из речевого обихода не ушло, несколько лет назад даже сериал выходил с таким названием. Этим словом по-прежнему обозначается юнец, у которого есть сытая жизнь и большие стартовые возможности благодаря богатым или высокопоставленным родителям. Но это определение довольно общее. Ничего подобного тому, что было раньше, я уже не вижу. Просто ярлык.
Не будет преувеличением сказать, что в нулевых и начале десятых золотая молодёжь была целой субкультурой. Такой же (каким бы странным ни выглядело это уподобление), как панки, готы, эмо и т.д. Только в отличие от готов и панков, мажорская субкультура настырно претендовала на то, чтобы стать господствующей культурой у поколения тогдашних 17-25-летних. Песни популярных музыкантов (преимущественно жанра R'n'B и некоторых рэперов), воспевающие богатую, беззаботную и максимально праздную жизнь, проникали во все щели, как эпидемия. Рэперы и сейчас о таком читают, но сейчас это комично… иногда налицо явная самоирония. Тогда же это было реально стилем жизни и бравадой.
Слово «мажор» ассоциировалось не только с социальным статусом родителей, но и с образом жизни, ценностями и даже личными качествами.
Сегодня тоже царит культ денег. Не слабее, чем тогда. Но сегодня культ денег сопровождает культ работы, самоотдачи, трудоголизма. Тайм-менеджмент и прочие приколюхи – неотъемлемая часть так называемого «достигаторства». И куда больше культивируются персонажи, которые вырвались из какого-нибудь днищенского провинциального города и сами, с нуля построили карьеру/бизнес – оттуда и достаток. Это самый популярный сторителлинг в мире «успешного успеха». Это уже тоже стало штампом и набило оскомину (Илон Маск вон ни с какого дна не выбирался, был чистым «мажором»), но я к тому, что изнеженные бездельники уже не котируются.
Да и внешняя сторона богатства уже не так культивируется, как раньше. Часы, тачки, Мальдивы в Нельзяграме – это всё есть, но представьте… если кто-то сегодня выложит в соцсети фотку в золоте, гламуре и сиянии софитов ночного клуба, это будет уже считаться безвкусицей. Или прилепит к фотке эмблему VIP (как это делали во ВКонтакте году в 2009-м)… «Нет, нынче свет уж не таков», как у Грибоедова.
Раньше же, в золотые времена золотой молодёжи, роскошь, праздность и неустанное потребление люксовых товаров и услуг были почти абсолютной ценностью. И российская популярная культура распространению этой моды способствовала.
У героев моего романа к золотой молодёжи – идеологическая, классовая ненависть. Людей, которые не работали ни дня, даже особо не учатся, но отрываются, тусят в наисладчайших условиях и имеют красивых девушек, легко ненавидеть. В чём-то это и противостояние субкультур; пожалуй, анархисты и мажоры – сообщества, максимально непохожие друг на друга по ценностям. Наверняка присутствовал и момент борьбы за внимание женского пола, это тоже всегда было неотъемлемой частью социального противостояния. Но главным образом, анархисты как левые радикалы проецировали на мажоров свою ненависть к буржуазному сословию. Дети богачей были для них доступной мишенью, потому что, в отличие от родителей, ходили без охраны.
Один из злейших врагов героев моего нового романа «А. Свенсон» – золотая молодёжь, так называемые «мажоры». Точнее, это мои герои – для них злейшие враги. Чтобы сейчас понимать ту ненависть, надо знать контекст.
Мажоры были своеобразным социокультурным феноменом России нулевых годов. У меня есть ощущение, что сейчас их в том виде уже нет. Может, потому, что я теперь взрослый дядя и нынешняя молодёжь мне не заметна, но по-моему, это так. Да, слово «мажор» из речевого обихода не ушло, несколько лет назад даже сериал выходил с таким названием. Этим словом по-прежнему обозначается юнец, у которого есть сытая жизнь и большие стартовые возможности благодаря богатым или высокопоставленным родителям. Но это определение довольно общее. Ничего подобного тому, что было раньше, я уже не вижу. Просто ярлык.
Не будет преувеличением сказать, что в нулевых и начале десятых золотая молодёжь была целой субкультурой. Такой же (каким бы странным ни выглядело это уподобление), как панки, готы, эмо и т.д. Только в отличие от готов и панков, мажорская субкультура настырно претендовала на то, чтобы стать господствующей культурой у поколения тогдашних 17-25-летних. Песни популярных музыкантов (преимущественно жанра R'n'B и некоторых рэперов), воспевающие богатую, беззаботную и максимально праздную жизнь, проникали во все щели, как эпидемия. Рэперы и сейчас о таком читают, но сейчас это комично… иногда налицо явная самоирония. Тогда же это было реально стилем жизни и бравадой.
Слово «мажор» ассоциировалось не только с социальным статусом родителей, но и с образом жизни, ценностями и даже личными качествами.
Сегодня тоже царит культ денег. Не слабее, чем тогда. Но сегодня культ денег сопровождает культ работы, самоотдачи, трудоголизма. Тайм-менеджмент и прочие приколюхи – неотъемлемая часть так называемого «достигаторства». И куда больше культивируются персонажи, которые вырвались из какого-нибудь днищенского провинциального города и сами, с нуля построили карьеру/бизнес – оттуда и достаток. Это самый популярный сторителлинг в мире «успешного успеха». Это уже тоже стало штампом и набило оскомину (Илон Маск вон ни с какого дна не выбирался, был чистым «мажором»), но я к тому, что изнеженные бездельники уже не котируются.
Да и внешняя сторона богатства уже не так культивируется, как раньше. Часы, тачки, Мальдивы в Нельзяграме – это всё есть, но представьте… если кто-то сегодня выложит в соцсети фотку в золоте, гламуре и сиянии софитов ночного клуба, это будет уже считаться безвкусицей. Или прилепит к фотке эмблему VIP (как это делали во ВКонтакте году в 2009-м)… «Нет, нынче свет уж не таков», как у Грибоедова.
Раньше же, в золотые времена золотой молодёжи, роскошь, праздность и неустанное потребление люксовых товаров и услуг были почти абсолютной ценностью. И российская популярная культура распространению этой моды способствовала.
У героев моего романа к золотой молодёжи – идеологическая, классовая ненависть. Людей, которые не работали ни дня, даже особо не учатся, но отрываются, тусят в наисладчайших условиях и имеют красивых девушек, легко ненавидеть. В чём-то это и противостояние субкультур; пожалуй, анархисты и мажоры – сообщества, максимально непохожие друг на друга по ценностям. Наверняка присутствовал и момент борьбы за внимание женского пола, это тоже всегда было неотъемлемой частью социального противостояния. Но главным образом, анархисты как левые радикалы проецировали на мажоров свою ненависть к буржуазному сословию. Дети богачей были для них доступной мишенью, потому что, в отличие от родителей, ходили без охраны.
продолжение в следующем посте ⬇️
#роман_АСвенсон
BY Культурный дронт
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. Soloviev also promoted the channel in a post he shared on his own Telegram, which has 580,000 followers. The post recommended his viewers subscribe to "War on Fakes" in a time of fake news. WhatsApp, a rival messaging platform, introduced some measures to counter disinformation when Covid-19 was first sweeping the world. Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment.
from us
