Привет! Я Александр Лобанов, современный писатель, блогер, автор романа «Юнайтед» (шорт-лист премии Русского Пен-центра «Восхождение»). В этом канале – о прочитанных книгах, о просмотренных фильмах, о собственном творчестве и немного о моих взглядах на жизнь.
Где можно прочитать мои тексты или приобрести изданную книгу
Роман «Юнайтед» (18+) на OZON
Он же в «Читай-городе»
Он же в «Буквоеде»
📌 Аннотация:
Жизнь чиновника столичной мэрии Дмитрия Казанцева полна трагических противоречий. В нём уживаются стремление нести людям добро и неискоренимая тяга к насилию. Будучи атеистом, он постоянно ищет утешения в обществе друга-священника. Всю жизнь жертвует собой ради семьи, чтобы в конце концов своими руками разрушить отношения с женой и единственным сыном.
Сын Дмитрия Артём, изнеженный и инфантильный эгоист, при этом унаследовавший сложный характер отца, постепенно расстаётся с юношескими идеалами и решает пойти по опасной дорожке.
Рассказы (18+):
«Алёшка» в журнале «Наша улица»
«Не слишком ли ты молод» в журнале «Топос»
«Склеп» на Проза.ру
«Сторож бани» на Проза.ру
«Сентябрьский дым» на Проза.ру
Также я есть во ВКонтакте.
Где можно прочитать мои тексты или приобрести изданную книгу
Роман «Юнайтед» (18+) на OZON
Он же в «Читай-городе»
Он же в «Буквоеде»
📌 Аннотация:
Жизнь чиновника столичной мэрии Дмитрия Казанцева полна трагических противоречий. В нём уживаются стремление нести людям добро и неискоренимая тяга к насилию. Будучи атеистом, он постоянно ищет утешения в обществе друга-священника. Всю жизнь жертвует собой ради семьи, чтобы в конце концов своими руками разрушить отношения с женой и единственным сыном.
Сын Дмитрия Артём, изнеженный и инфантильный эгоист, при этом унаследовавший сложный характер отца, постепенно расстаётся с юношескими идеалами и решает пойти по опасной дорожке.
Рассказы (18+):
«Алёшка» в журнале «Наша улица»
«Не слишком ли ты молод» в журнале «Топос»
«Склеп» на Проза.ру
«Сторож бани» на Проза.ру
«Сентябрьский дым» на Проза.ру
Также я есть во ВКонтакте.
Культурный дронт pinned «Привет! Я Александр Лобанов, современный писатель, блогер, автор романа «Юнайтед» (шорт-лист премии Русского Пен-центра «Восхождение»). В этом канале – о прочитанных книгах, о просмотренных фильмах, о собственном творчестве и немного о моих взглядах на жизнь.…»
Роман «Антитела» Кирилла Куталова (2021 г.) – это одновременно фантастика, антиутопия, альтернативная реальность и мощный экшн. Действие происходит в альтернативной России, которая называется «Распределённая метрополия». В ней царит жёсткий тоталитарный режим, силовики имеют неограниченную власть, при этом опирается она на высокоразвитые технологии. Управляет страной президент-бот – персонаж, созданный нейросетью, который взирает на главный город Метрополии с огромных экранов наподобие рекламных щитов.
👮♂️ Один из центральных героев романа – силовик по прозвищу Охр. Он боец подразделения под названием «Стальная фаланга», среди задач которой – борьба на улицах с оппозиционными политическими активистами, а заодно и со всеми подозрительными личностями, чьи передвижения фиксируют дроны. Почему Охр – потому что такое прозвище дала ему маленькая дочка на своём детском языке. Это хороший ход со стороны автора, сразу смягчающий образ жестокого силовика.
Нельзя сказать, что Охру очень нравится его работа. Избиения и задержания – не то, что приносит ему удовольствие, он мечтает всё бросить и навсегда уехать на берег моря вместе со своей молодой семьёй. Когда столицу Распределённой метрополии захватывает вирус, работка у Охра становится ещё более тяжёлой и ненавистной ему самому.
👩🏼 Второй центральный персонаж – оппозиционная активистка под условным именем «А.». Смысл её жизни – противостояние тоталитарному режиму. В её жизни есть только борьба и любимый человек – активист по прозвищу Росомаха. Со временем А. приходит к тому, что бороться с ненавистной системой она готова любыми методами. В том числе и используя обрушившийся на страну смертоносный вирус.
🤵♂️ Ещё один герой – мужичок по фамилии Лишнев, клерк в турагентстве. Он – вне политики, вне противостояния государства с оппозицией… он вообще, казалось бы, вне жизни. Лишнев влачит довольно жалкое существование и постоянно занимается самоудовлетворением то на порнуху, то на фантазии о молодой сожительнице своего отца. Как ни странно, он один из самых интересных персонажей романа Куталова. Сперва он кажется очередным воплощением т.н. «маленького человека» из русской литературы. Но он не так прост. У Лишнева крайне дерзкий, свободолюбивый характер, кроме того, он потрясающе живучий. Заметно, что его живучесть проистекает из его неудачливости, озлобленности и, как следствие, наплевательского отношения и к своей, и к чужой жизни.
Когда столицу охватывает смертельный вирус, ему ничего не страшно. Он становится курьером, который в мертвеющем городе развозит на самокате еду и прочие ништяки. Поэтому фамилия Лишнев – отнюдь не говорящая, а если и говорящая, то быстро теряющая свою актуальность.
Кроме того, он точно знает, кто виноват во всех его бедах, и кому нужно жестоко отомстить (спойлер: используя вирус). И это роднит абсолютно аполитичного Лишнева с активисткой А.
Как можно понять из написанного выше, в романе Куталова есть и ещё один главный герой – вирус. Автор создавал роман в 2020 году, и можно догадаться, что было источником вдохновения.
Но это не «актуалочка». Это именно что фантастика, альтернативная реальность. Просто навеянная, вдохновлённая происходящим за окном. Вирус в романе – это не коронавирус. Это намного страшнее. Чем-то он похож на пессимистические фантазии людей в апреле 2020 года, начитавшихся фейковых новостей о том, как заражённые мрут мачками и падают чуть ли не посреди улицы. Вот в «Антителах» что-то похожее. Шансов выжить после заражения мало. Заразившиеся одинаково умирают, свернувшись и застыв в позе эмбриона.
продолжение 👇
👮♂️ Один из центральных героев романа – силовик по прозвищу Охр. Он боец подразделения под названием «Стальная фаланга», среди задач которой – борьба на улицах с оппозиционными политическими активистами, а заодно и со всеми подозрительными личностями, чьи передвижения фиксируют дроны. Почему Охр – потому что такое прозвище дала ему маленькая дочка на своём детском языке. Это хороший ход со стороны автора, сразу смягчающий образ жестокого силовика.
Нельзя сказать, что Охру очень нравится его работа. Избиения и задержания – не то, что приносит ему удовольствие, он мечтает всё бросить и навсегда уехать на берег моря вместе со своей молодой семьёй. Когда столицу Распределённой метрополии захватывает вирус, работка у Охра становится ещё более тяжёлой и ненавистной ему самому.
👩🏼 Второй центральный персонаж – оппозиционная активистка под условным именем «А.». Смысл её жизни – противостояние тоталитарному режиму. В её жизни есть только борьба и любимый человек – активист по прозвищу Росомаха. Со временем А. приходит к тому, что бороться с ненавистной системой она готова любыми методами. В том числе и используя обрушившийся на страну смертоносный вирус.
🤵♂️ Ещё один герой – мужичок по фамилии Лишнев, клерк в турагентстве. Он – вне политики, вне противостояния государства с оппозицией… он вообще, казалось бы, вне жизни. Лишнев влачит довольно жалкое существование и постоянно занимается самоудовлетворением то на порнуху, то на фантазии о молодой сожительнице своего отца. Как ни странно, он один из самых интересных персонажей романа Куталова. Сперва он кажется очередным воплощением т.н. «маленького человека» из русской литературы. Но он не так прост. У Лишнева крайне дерзкий, свободолюбивый характер, кроме того, он потрясающе живучий. Заметно, что его живучесть проистекает из его неудачливости, озлобленности и, как следствие, наплевательского отношения и к своей, и к чужой жизни.
Когда столицу охватывает смертельный вирус, ему ничего не страшно. Он становится курьером, который в мертвеющем городе развозит на самокате еду и прочие ништяки. Поэтому фамилия Лишнев – отнюдь не говорящая, а если и говорящая, то быстро теряющая свою актуальность.
Кроме того, он точно знает, кто виноват во всех его бедах, и кому нужно жестоко отомстить (спойлер: используя вирус). И это роднит абсолютно аполитичного Лишнева с активисткой А.
Как можно понять из написанного выше, в романе Куталова есть и ещё один главный герой – вирус. Автор создавал роман в 2020 году, и можно догадаться, что было источником вдохновения.
Но это не «актуалочка». Это именно что фантастика, альтернативная реальность. Просто навеянная, вдохновлённая происходящим за окном. Вирус в романе – это не коронавирус. Это намного страшнее. Чем-то он похож на пессимистические фантазии людей в апреле 2020 года, начитавшихся фейковых новостей о том, как заражённые мрут мачками и падают чуть ли не посреди улицы. Вот в «Антителах» что-то похожее. Шансов выжить после заражения мало. Заразившиеся одинаково умирают, свернувшись и застыв в позе эмбриона.
продолжение 👇
Добавлю, что это тот самый радостный для меня случай, когда автор фантастического романа – не фантаст, не беллетрист. Он – выходец как раз-таки из большой литературы, из интеллектуального андеграунда, был на страницах «Митиного журнала» и «Топоса», учился в Литинституте.
Хотя в романе очень динамичный, в чём-то даже сериальный сюжет, виден серьёзный подход к художественной форме, к языку. В повествовании мощная детализация, следовательно, большой словарный запас. Во всех эпизодах создаётся очень многослойная картинка – её можно было бы назвать кинематографической, но нет! Это именно литературная детализация и многослойность, именно литературная картинка.
Можно сказать, что этот роман – фантазия на тему того, есть ли у тоталитарного режима шансы выжить в… скажем так, обстоятельствах непреодолимой силы, таких как невиданный прежде на Земле смертельный вирус.
Выживет режим в книге Куталова или нет – спойлерить не буду. Скажу только, что капитализм точно выжил… как минимум, на какое-то время. В романе есть ещё один занимательный персонаж – бизнесмен Серёжа, владелец того самого турагентства, в котором работал непутёвый Лишнев. Предпринимательские таланты Серёжи уходят далеко за пределы туристического бизнеса. Когда возник вирус, а затем антитела к нему, Серёжа сумел всем этим находчиво воспользоваться. Но кое-чего он не учёл (тут мог бы быть спойлер).
Хотя в романе очень динамичный, в чём-то даже сериальный сюжет, виден серьёзный подход к художественной форме, к языку. В повествовании мощная детализация, следовательно, большой словарный запас. Во всех эпизодах создаётся очень многослойная картинка – её можно было бы назвать кинематографической, но нет! Это именно литературная детализация и многослойность, именно литературная картинка.
Можно сказать, что этот роман – фантазия на тему того, есть ли у тоталитарного режима шансы выжить в… скажем так, обстоятельствах непреодолимой силы, таких как невиданный прежде на Земле смертельный вирус.
Выживет режим в книге Куталова или нет – спойлерить не буду. Скажу только, что капитализм точно выжил… как минимум, на какое-то время. В романе есть ещё один занимательный персонаж – бизнесмен Серёжа, владелец того самого турагентства, в котором работал непутёвый Лишнев. Предпринимательские таланты Серёжи уходят далеко за пределы туристического бизнеса. Когда возник вирус, а затем антитела к нему, Серёжа сумел всем этим находчиво воспользоваться. Но кое-чего он не учёл (тут мог бы быть спойлер).
Что я делаю, когда книга не идёт, когда читать тяжело, подчас даже невыносимо тяжело? Заставляю себя дочитывать до конца. Не всегда это получается (особенно в последнее время). Но я считаю, это принцип, которому полезно следовать.
Будет банальностью в очередной раз говорить, что хорошая литература далеко не всегда увлекательно читается. Правильнее сразу перейти к примерам. «Жизнь Клима Самгина» Горького у меня сначала шла легко, всё было интересно – и персонажи, и тематика, и описываемый исторический период. А потом интерес стал угасать – возможно, из-за структурных особенностей романа, возможно, из-за того, что сам я такой «ветреный» читатель. В любом случае, последние главы я читал уже с мыслью: «Скорее бы дочитать! Скорее бы эта тягомотина закончилась!» И только когда дочитал, когда в голове у меня сложилась вся картина от первой до последней страницы, я осознал, какую великую вещь я прочитал. Сегодня ЖКЛ для меня – один из первостепенных романов ХХ века.
Можно взять пример и из современной прозы. «Землю» Михаила Елизарова я дочитывал долго. Читал и думал: «Сократить бы на треть, ведь всё то же самое получится!» Но дочитал. И что же потом? А дело в том, что иногда я возвращаюсь к этой книге просто ради того, чтобы перечитать некоторые сцены, некоторые виртуозно прописанные диалоги. Как раз те самые, которые так хотелось сократить!
Будет банальностью в очередной раз говорить, что хорошая литература далеко не всегда увлекательно читается. Правильнее сразу перейти к примерам. «Жизнь Клима Самгина» Горького у меня сначала шла легко, всё было интересно – и персонажи, и тематика, и описываемый исторический период. А потом интерес стал угасать – возможно, из-за структурных особенностей романа, возможно, из-за того, что сам я такой «ветреный» читатель. В любом случае, последние главы я читал уже с мыслью: «Скорее бы дочитать! Скорее бы эта тягомотина закончилась!» И только когда дочитал, когда в голове у меня сложилась вся картина от первой до последней страницы, я осознал, какую великую вещь я прочитал. Сегодня ЖКЛ для меня – один из первостепенных романов ХХ века.
Можно взять пример и из современной прозы. «Землю» Михаила Елизарова я дочитывал долго. Читал и думал: «Сократить бы на треть, ведь всё то же самое получится!» Но дочитал. И что же потом? А дело в том, что иногда я возвращаюсь к этой книге просто ради того, чтобы перечитать некоторые сцены, некоторые виртуозно прописанные диалоги. Как раз те самые, которые так хотелось сократить!
В романе «Комитет охраны мостов» Дмитрия Захарова в центре сюжета – компания молодых людей, которых силовики считают экстремистской организацией и обвиняют в подготовке крупного теракта в Сибири. Спасти подследственных пытаются одновременно их родители, два журналиста-расследователя и богемная дочка олигарха, которая тоже ввязывается в опасную политическую игру и создаёт свой собственный «Комитет».
Большую роль в образной системе романа играет мифологический персонаж – Зимний Прокурор, он же Кыши-Кыс, он же Чёрный Судья. Его можно увидеть на обложке книги. В универсуме Захарова ему прислуживают силовики. Вся иерархия соотносится с Зимой, которая, в свою очередь, хорошо перекликается с местом действия – Сибирью. У Зимнего Прокурора на обложке вместо звёзд на погонах снежинки, а женщины-силовики именуются «снегурками».
С «Комитетом охраны мостов» у меня отношения складывались непросто. Я начинал читать и бросил. Язык мне показался каким-то вырвиглазным. А потом я эту книгу читал в самолёте, читал в очереди к выдаче заказов в «Макдаке» – и не мог остановиться. И увлекал меня не только бодрый и динамичный сюжет, но и стиль, тот самый, который показался мне вырвиглазным. На самом деле я, видимо, просто отвык от нестандартной образности и авторских метафор. И понял, что открыл для себя большого стилиста. Стиль повествования у Захарова узорчатый, прыгучий, метафоры резкие, колоритные, удивительно точные, при этом читаешь и веришь, что они действительно авторские, что никто до Захарова не подбирал таких красок.
В прошлом году роман был в числе лауреатов «Большой книги» по итогам читательского голосования (вполне заслуженно).
Большую роль в образной системе романа играет мифологический персонаж – Зимний Прокурор, он же Кыши-Кыс, он же Чёрный Судья. Его можно увидеть на обложке книги. В универсуме Захарова ему прислуживают силовики. Вся иерархия соотносится с Зимой, которая, в свою очередь, хорошо перекликается с местом действия – Сибирью. У Зимнего Прокурора на обложке вместо звёзд на погонах снежинки, а женщины-силовики именуются «снегурками».
С «Комитетом охраны мостов» у меня отношения складывались непросто. Я начинал читать и бросил. Язык мне показался каким-то вырвиглазным. А потом я эту книгу читал в самолёте, читал в очереди к выдаче заказов в «Макдаке» – и не мог остановиться. И увлекал меня не только бодрый и динамичный сюжет, но и стиль, тот самый, который показался мне вырвиглазным. На самом деле я, видимо, просто отвык от нестандартной образности и авторских метафор. И понял, что открыл для себя большого стилиста. Стиль повествования у Захарова узорчатый, прыгучий, метафоры резкие, колоритные, удивительно точные, при этом читаешь и веришь, что они действительно авторские, что никто до Захарова не подбирал таких красок.
В прошлом году роман был в числе лауреатов «Большой книги» по итогам читательского голосования (вполне заслуженно).
Что общего между современными писателями и волшебниками в мире «Гарри Поттера»? Вот над чем недавно задумался. На самом деле параллелей можно провести много.
Первая: простые люди не подозревают об их существовании.
Вторая схожесть – локации мира чародеев специально спрятаны от маглов, локации мира современной литературы, кажется, тоже. Дверь в книжный магазин «Фаланстер» незаметна, как дверь в «Дырявый котёл». Про «Фаланстер» мне рассказал в своё время однокурсник по филфаку: «Напротив книжного «Москва» Ну перешёл я на противоположную от магазина «Москва» сторону Тверской и ничего там не увидел. Наивный я! Оказалось, надо было зайти в переулок, там ещё свернуть в подворотню и в стене этой подворотни разглядеть железную дверь без какой-либо вывески. Недавно «Фаланстер» переехал на другую сторону переулка.
А уж сколько я искал бары, где проходили литературные чтения… эти поиски стоили мне пол седой головы.
Не сразу я нашёл в своё время и Литинститут, хотя он заметный и красивый. В 2012 году приехал записываться на подготовительные курсы, пошёл по заснеженному Тверскому бульвару и просто прошёл мимо легендарной локации «Тверской бульвар, 25», не заметив. Дом Герцена сложно не заметить, но… видимо, магия. Потом я вернулся к нему – оказалось, что ещё и калитка закрыта. Входить надо не согласно юридическому адресу, а со стороны Большой Бронной.
Недавно, ведомый ностальгией, захотел посмотреть на родной Лит со стороны Твербуля. И что вы думаете? Опять прошёл! Хотя учился там пять лет.
Ещё одна аналогия с миром магов у Роулинг – это встречающийся в литературной тусовке (особенно по молодости) снобизм и презрение по отношению к тем, кто не читает и слабо пишет. Я сам был таким слизеринцем. В Литинституте считал, что нужно нещадно истреблять всех, кто плохо пишет, а в Лите учится затем только, чтобы получить диплом. Я был как Том Реддл или даже Салазар Слизерин. Мог бы и создать тайник в подвальном этаже, под толчком, и припрятать там василиска. «Тайная комната снова открыта! Трепещите, графоманы!»
Исторический первый «Макдональдс» возле Литинститута – вполне себе «Три метлы», а чебуречная «СССР» – вполне себе «Кабанья голова».
Но самая главная аналогия, конечно, заключается в том, что литература – это магия.
Первая: простые люди не подозревают об их существовании.
Вторая схожесть – локации мира чародеев специально спрятаны от маглов, локации мира современной литературы, кажется, тоже. Дверь в книжный магазин «Фаланстер» незаметна, как дверь в «Дырявый котёл». Про «Фаланстер» мне рассказал в своё время однокурсник по филфаку: «Напротив книжного «Москва» Ну перешёл я на противоположную от магазина «Москва» сторону Тверской и ничего там не увидел. Наивный я! Оказалось, надо было зайти в переулок, там ещё свернуть в подворотню и в стене этой подворотни разглядеть железную дверь без какой-либо вывески. Недавно «Фаланстер» переехал на другую сторону переулка.
А уж сколько я искал бары, где проходили литературные чтения… эти поиски стоили мне пол седой головы.
Не сразу я нашёл в своё время и Литинститут, хотя он заметный и красивый. В 2012 году приехал записываться на подготовительные курсы, пошёл по заснеженному Тверскому бульвару и просто прошёл мимо легендарной локации «Тверской бульвар, 25», не заметив. Дом Герцена сложно не заметить, но… видимо, магия. Потом я вернулся к нему – оказалось, что ещё и калитка закрыта. Входить надо не согласно юридическому адресу, а со стороны Большой Бронной.
Недавно, ведомый ностальгией, захотел посмотреть на родной Лит со стороны Твербуля. И что вы думаете? Опять прошёл! Хотя учился там пять лет.
Ещё одна аналогия с миром магов у Роулинг – это встречающийся в литературной тусовке (особенно по молодости) снобизм и презрение по отношению к тем, кто не читает и слабо пишет. Я сам был таким слизеринцем. В Литинституте считал, что нужно нещадно истреблять всех, кто плохо пишет, а в Лите учится затем только, чтобы получить диплом. Я был как Том Реддл или даже Салазар Слизерин. Мог бы и создать тайник в подвальном этаже, под толчком, и припрятать там василиска. «Тайная комната снова открыта! Трепещите, графоманы!»
Исторический первый «Макдональдс» возле Литинститута – вполне себе «Три метлы», а чебуречная «СССР» – вполне себе «Кабанья голова».
Но самая главная аналогия, конечно, заключается в том, что литература – это магия.
Как относиться к использованию нейросетей в литературном творчестве? Лично я на данный момент отношусь очень плохо.
Японская писательница Риэ Кудан написала роман «Токийская башня сочувствия», в котором, по её словам, 5% текста сгенерировал ChatGPT. Не буду ничего говорить конкретно про этот кейс, потому что роман я не читал («не читал, но осуждаю» – глубоко презираемый мной принцип) – просто показываю, что уже есть прецедент, причём на уровне большой литературы, а не баловства. Роман получил премию.
От авторитетных в литературном мире людей я слышал, что даже самая свежая версия ChatGPT пока не может создать реально качественный литературный текст. Верю. Потому что видел, как он пишет нехудожественные тексты. Там обязательно нужна редактура. Скорее всего, и Риэ Кудан очень плотно редактировала то, что выдала нейросеть.
НО! Даже с последующей редактурой использование нейросети для литературного творчества я считаю негативным явлением.
Возможно, этот пост удивит людей, которые помнят мои старые публикации во VK, где я выступал практически адептом AI. Да, у меня в каком-то смысле двойные стандарты. Очень люблю рисование с помощью нейросетей. Раньше баловался «Кандинским», совсем недавно открыл для себя Midjourney. Видел нейроарты, которые не уступают сюрреализму. Но и реалистичные картинки у Midjourney тоже получаются крутые. Тут дело в том, что нейросети-художники объективно сильнее, чем нейросети-писатели.
Может ли быть чем-то хороша нейросеть для литературы? Безусловно. Как раз для визуальной части. Например, для оформления книг, обложек, а также для продвижения. Сегодня модно стало делать из литературного произведения мультимедийный проект. Это когда вокруг книги вырастает целый веер поддерживающих её креативных активностей – промо-постов, буктрейлеров, портретов персонажей, изображений описанных в книге мест.
Почему же помощь AI в написании самого текста я считаю недопустимым? У творческих людей будет огромный соблазн доверять нейросети всё больше и больше. Кому-то захочется делегировать ей проходные диалоги, какие-нибудь вставки, описания природы. Кто-то, мучаясь с докруткой сюжета, будет обращаться к нейросети за помощью. В самых крайних случаях писатель, даже вполне талантливый, может уподобиться бизнесмену, которому хочется что-то написать, но нет времени ни писать, ни учиться этому делу – и он нанимает гострайтера, который большую часть работы или вообще всю работу делает за него. А на обложке – имя этого блистательного «автора»-бизнесмена.
Японская писательница Риэ Кудан написала роман «Токийская башня сочувствия», в котором, по её словам, 5% текста сгенерировал ChatGPT. Не буду ничего говорить конкретно про этот кейс, потому что роман я не читал («не читал, но осуждаю» – глубоко презираемый мной принцип) – просто показываю, что уже есть прецедент, причём на уровне большой литературы, а не баловства. Роман получил премию.
От авторитетных в литературном мире людей я слышал, что даже самая свежая версия ChatGPT пока не может создать реально качественный литературный текст. Верю. Потому что видел, как он пишет нехудожественные тексты. Там обязательно нужна редактура. Скорее всего, и Риэ Кудан очень плотно редактировала то, что выдала нейросеть.
НО! Даже с последующей редактурой использование нейросети для литературного творчества я считаю негативным явлением.
Возможно, этот пост удивит людей, которые помнят мои старые публикации во VK, где я выступал практически адептом AI. Да, у меня в каком-то смысле двойные стандарты. Очень люблю рисование с помощью нейросетей. Раньше баловался «Кандинским», совсем недавно открыл для себя Midjourney. Видел нейроарты, которые не уступают сюрреализму. Но и реалистичные картинки у Midjourney тоже получаются крутые. Тут дело в том, что нейросети-художники объективно сильнее, чем нейросети-писатели.
Может ли быть чем-то хороша нейросеть для литературы? Безусловно. Как раз для визуальной части. Например, для оформления книг, обложек, а также для продвижения. Сегодня модно стало делать из литературного произведения мультимедийный проект. Это когда вокруг книги вырастает целый веер поддерживающих её креативных активностей – промо-постов, буктрейлеров, портретов персонажей, изображений описанных в книге мест.
Почему же помощь AI в написании самого текста я считаю недопустимым? У творческих людей будет огромный соблазн доверять нейросети всё больше и больше. Кому-то захочется делегировать ей проходные диалоги, какие-нибудь вставки, описания природы. Кто-то, мучаясь с докруткой сюжета, будет обращаться к нейросети за помощью. В самых крайних случаях писатель, даже вполне талантливый, может уподобиться бизнесмену, которому хочется что-то написать, но нет времени ни писать, ни учиться этому делу – и он нанимает гострайтера, который большую часть работы или вообще всю работу делает за него. А на обложке – имя этого блистательного «автора»-бизнесмена.
⬆️ Так выглядит клавиатура автора прозы. Это клава одного из моих ноутбуков.
Недавно меня спросили, чем я пишу – на компьютере или по старинке ручкой в тетрадке. Вопрос неожиданный, но интересный на самом деле. Я реально знал не один пример, когда автор черновую версию пишет ручкой, а потом уже переносит написанное в комп. Наверное, в этом что-то есть, какая-то своя особая эстетика. Возможно, влияет укоренившийся в сознании людей образ писателя как человека с пером, перьевой или шариковой ручкой над бумажной рукописью. Возможно, это из-за того, что они начали писать в докомпьютерные времена – и сложилась психологическая привычка.
Я так не могу, набор на клавиатуре меня полностью устраивает. От руки я писал только в подростковом возрасте, но карандашом. Потому что не представляю, как это – по десять раз зачёркивать и переписывать, впихивая новые строчки между уже написанных строк.
Но есть и побочные эффекты – однажды одна клавиатура стала такой. Это у меня касается не только творчества. Моя day job тоже связана с написанием текстов. Когда я ещё не перешёл на полную удалёнку, свой рабочий ноутбук в офисе я мочалил куда более беспощадно. Коллега даже сочинил про меня песню: «Са-аня! Не долби! Йух-йух! Са-аня! Не долби! Йух-йух!»
Я как-то сказал, что мне нужны пружины под клавишами, как у клавишника Мэрилина Мэнсона.
И не думайте, что после поломки двух клавиш я сразу перешёл на другой ноут. Продолжал долбить по этим двум пустым клавишам, по этим торчащим пимпочкам. И так было до тех пор, пока на ноуте попросту не отказала половина клавиш.
Недавно меня спросили, чем я пишу – на компьютере или по старинке ручкой в тетрадке. Вопрос неожиданный, но интересный на самом деле. Я реально знал не один пример, когда автор черновую версию пишет ручкой, а потом уже переносит написанное в комп. Наверное, в этом что-то есть, какая-то своя особая эстетика. Возможно, влияет укоренившийся в сознании людей образ писателя как человека с пером, перьевой или шариковой ручкой над бумажной рукописью. Возможно, это из-за того, что они начали писать в докомпьютерные времена – и сложилась психологическая привычка.
Я так не могу, набор на клавиатуре меня полностью устраивает. От руки я писал только в подростковом возрасте, но карандашом. Потому что не представляю, как это – по десять раз зачёркивать и переписывать, впихивая новые строчки между уже написанных строк.
Но есть и побочные эффекты – однажды одна клавиатура стала такой. Это у меня касается не только творчества. Моя day job тоже связана с написанием текстов. Когда я ещё не перешёл на полную удалёнку, свой рабочий ноутбук в офисе я мочалил куда более беспощадно. Коллега даже сочинил про меня песню: «Са-аня! Не долби! Йух-йух! Са-аня! Не долби! Йух-йух!»
Я как-то сказал, что мне нужны пружины под клавишами, как у клавишника Мэрилина Мэнсона.
И не думайте, что после поломки двух клавиш я сразу перешёл на другой ноут. Продолжал долбить по этим двум пустым клавишам, по этим торчащим пимпочкам. И так было до тех пор, пока на ноуте попросту не отказала половина клавиш.
«Чем мы занимались, пока вы учили нас жить» Ивана Бевза – история про школу как государство в государстве, социальные иерархии и борьбу за власть. Время действия – нулевые годы, Москва. Школа – вполне себе элитная, с историческим уклоном.
В романе две сюжетные линии, в первой центральный персонаж – старшеклассник по прозвищу Рыжий, во второй – старшеклассница Динара. Первый – изначально ничем не примечательный подросток, вторая – интеллектуалка, хипстерша (на языке более позднего поколения), в чём-то даже вундеркинд. Но их истории очень похожи – восхождение к власти в условиях жестокой, но изменчивой и гибкой школьной иерархии. Причём восхождение к власти с нуля, поскольку Рыжий прежде не занимал никакого серьёзного места в пресловутой иерархии, а Динара – новенькая, нерусской национальности, плюс подчёркнуто непохожа на остальных. Идеальные условия для драматичных сюжетов с крутыми поворотами. Это история, когда враги становятся друзьями (или временными подельниками), когда соратники оказываются предателями.
Рыжий для построения своей вертикали использует игру в сотки, которые становятся в школе всесильной валютой – куда там биткоинам! Восхождение Динары начинается с вполне благих намерений – объединения вокруг себя неравнодушных людей и освещения проблем школы через стенгазету (но это только начало).
Думаю, никому не покажется спойлером, что интересы Рыжего и Динары жёстко столкнутся. Это очевидно. Немного всё же спойлерну: под угрозой окажется само существование школы в физическом смысле.
И обложка, и тематика могут заставить читателя подумать, что это «чё-то там про подростков». Но это не так. Это не роман взросления, не young adult и не социальный реализм (хотя эпизоды социальной критики, связанные с образованием, в тексте тоже есть).
Пусть ни у кого не вызывает недоумение, что у школьников чересчур богатый словарный запас и отточенная речь (не только у вундеркинда Динары). Как я уже сказал, это не реализм. Это художественная реальность, которая условна. Возможно, это литературная игра. Возможно, это даже политическая сатира про взрослый мир, написанная эзоповым языком. Школьники создают собственные органы власти, есть даже выборы Президента школы с предвыборной агитацией. Причём эта смоделированная реальность похожа не только на новейшую политическую историю – есть символические отсылки к Древнему Риму и Сенату. Неспроста школа имеет исторический уклон, а Рыжий вдохновился императором Нероном. В одном из ранних вариантов роман назывался «Моя империя».
Можно при желании разглядеть в этой истории борьбу мужского и женского начала, точнее мужской и женской власти. Рыжий в самом деле чем-то напоминает среднестатистического мужчинку-президента (или олигарха), а Динара – выдающуюся жестковыйную правительницу а-ля Маргарет Тэтчер. Но, в отличие от невозмутимого Рыжего, Динара очень эмоциональна и ранима, кроме того, у неё есть слабое место, почти Ахиллесова пята, которая в какой-то момент становится серьёзным козырем на стороне Рыжего.
Есть у меня своя гипотеза, согласно которой вторая часть названия романа «…пока вы учили нас жить» – это не про школу.
В романе две сюжетные линии, в первой центральный персонаж – старшеклассник по прозвищу Рыжий, во второй – старшеклассница Динара. Первый – изначально ничем не примечательный подросток, вторая – интеллектуалка, хипстерша (на языке более позднего поколения), в чём-то даже вундеркинд. Но их истории очень похожи – восхождение к власти в условиях жестокой, но изменчивой и гибкой школьной иерархии. Причём восхождение к власти с нуля, поскольку Рыжий прежде не занимал никакого серьёзного места в пресловутой иерархии, а Динара – новенькая, нерусской национальности, плюс подчёркнуто непохожа на остальных. Идеальные условия для драматичных сюжетов с крутыми поворотами. Это история, когда враги становятся друзьями (или временными подельниками), когда соратники оказываются предателями.
Рыжий для построения своей вертикали использует игру в сотки, которые становятся в школе всесильной валютой – куда там биткоинам! Восхождение Динары начинается с вполне благих намерений – объединения вокруг себя неравнодушных людей и освещения проблем школы через стенгазету (но это только начало).
Думаю, никому не покажется спойлером, что интересы Рыжего и Динары жёстко столкнутся. Это очевидно. Немного всё же спойлерну: под угрозой окажется само существование школы в физическом смысле.
И обложка, и тематика могут заставить читателя подумать, что это «чё-то там про подростков». Но это не так. Это не роман взросления, не young adult и не социальный реализм (хотя эпизоды социальной критики, связанные с образованием, в тексте тоже есть).
Пусть ни у кого не вызывает недоумение, что у школьников чересчур богатый словарный запас и отточенная речь (не только у вундеркинда Динары). Как я уже сказал, это не реализм. Это художественная реальность, которая условна. Возможно, это литературная игра. Возможно, это даже политическая сатира про взрослый мир, написанная эзоповым языком. Школьники создают собственные органы власти, есть даже выборы Президента школы с предвыборной агитацией. Причём эта смоделированная реальность похожа не только на новейшую политическую историю – есть символические отсылки к Древнему Риму и Сенату. Неспроста школа имеет исторический уклон, а Рыжий вдохновился императором Нероном. В одном из ранних вариантов роман назывался «Моя империя».
Можно при желании разглядеть в этой истории борьбу мужского и женского начала, точнее мужской и женской власти. Рыжий в самом деле чем-то напоминает среднестатистического мужчинку-президента (или олигарха), а Динара – выдающуюся жестковыйную правительницу а-ля Маргарет Тэтчер. Но, в отличие от невозмутимого Рыжего, Динара очень эмоциональна и ранима, кроме того, у неё есть слабое место, почти Ахиллесова пята, которая в какой-то момент становится серьёзным козырем на стороне Рыжего.
Есть у меня своя гипотеза, согласно которой вторая часть названия романа «…пока вы учили нас жить» – это не про школу.
Очень понравились слова писателя Алексея Поляринова из его старого уже интервью «Правилам жизни» (тогда ещё Esquire):
Чтобы лучше понять книгу, мне гораздо легче записать свои мысли о ней — такое своего рода артикуляционное мышление. <…>
Это никогда не было именно рецензией на книгу в привычном понимании. Нет, я всегда искал в тексте какую-то мысль, идею, от которой можно оттолкнуться, использовать ее как материал для размышления.
Чувствую у себя что-то похожее.
Чтобы лучше понять книгу, мне гораздо легче записать свои мысли о ней — такое своего рода артикуляционное мышление. <…>
Это никогда не было именно рецензией на книгу в привычном понимании. Нет, я всегда искал в тексте какую-то мысль, идею, от которой можно оттолкнуться, использовать ее как материал для размышления.
Чувствую у себя что-то похожее.
Женя не надел куртку, и его шея, лицо, руки были открыты. Марк думал о том, как трудно будет Жене, если он простынет и разболеется. Едва ли в его жизни было много людей, готовых помочь во время болезни. Марк уж точно к ним не принадлежал. Женя вообще казался сейчас крайне одиноким и несчастным, с одним лишь теплом своего тела против сгущающейся зимы. Хотелось винить его в озабоченности сексом, наркотической зависимости, душевной глухости, хотелось, чтобы его присутствие раздражало и отвращало, но прямо сейчас Марк мог только о нем переживать и жалеть, что Женя не захватил из квартиры куртку.
© Илья Мамаев-Найлз, «Год порно»
© Илья Мамаев-Найлз, «Год порно»