Глубинное содержание российской цивилизации, меняя свои внешние формы, облекаясь из века в век в различные ризы и одеяния, оставалось неизменным в своей сокровенной сущности. Это была мечта об идеальном бытии, божественной гармонии, создающих справедливое царство, где нет насилия, гнёта, тьмы, попирания сильным слабого, богатым бедного. Где побеждена самая страшная, преследующая род людской несправедливость, — побеждена смерть.

Образ этого царства переселился из языческих сказок в православное вероучение, в фантазии космистов, в мистерии поэтов и музыкантов, в политические декларации народовольцев и коммунистов. Этот образ и теперь живёт как мечта в глубинах народного чувства, не давая народу пропасть, побуждая его сражаться и строить, направляя его к совершенству.

Русская Мечта о справедливом государстве есть драгоценное достояние Русского Мира, который задуман Творцом как хранилище этого восхитительного замысла.

К достижению этого идеала, построению этого восхитительного царства ведут русские коды — ступени, по которым поднимается народ, преодолевая ужасные трудности, горечи, пожары и поражения, каждый раз возвышаясь из праха, и своими обугленными, обожжёнными руками продолжающего строить этот дивный чертог.

Русские коды — это и есть смыслы, клавиатура, играя на которой великий правитель создаёт симфонию народа и государства — русского и татарина, чеченца и ханта. Великие правители, такие как Владимир Святой, Иван Васильевич Грозный, Пётр Первый, Иосиф Виссарионович Сталин, владели этой клавиатурой, вели Россию от великих потрясений к величию.

Этих кодов тысячи. Такими кодами являются Пушкин, Сталинград, Байкал, Пересвет, «Во поле берёзонька стояла».

Но среди этих тысяч кодов есть семь, без которых невозможно построение солнечного русского государства. Это код взыскания — непрерывного стремления к этому государству, вымаливание, выкликание его среди буреломов истории. Это код священного труда, коим добывается не только хлеб насущный, но и строится само государство, и обретается Царствие Небесное, «которое трудами даётся».

Это код воскрешения, позволяющий России подниматься вновь после страшных исторических поражений и стремиться к завещанному ей идеалу.

Это код русского чуда, который спасает Россию, когда, казалось бы, нет спасения, и бездна охватывает страну и народ. Россия погружается в тёмные глубины озера Светлояр, чтобы вдруг в сверкании божественного чуда вновь всплыть из неведомых вод, своими золотыми куполами, восхитительными дворцами и храмами подняться к величию.

Это код общего дела, превращающего народ в гигантскую трудовую артель, в огромный непобедимый батальон. И вход в это идеальное царство, в этот небесный Иерусалим будет осуществлён всем народом – и тем, кто ещё живёт на земле, и тем, кто уже почил и кто ещё не родился.

Это код оборонного сознания, когда свою мечту, свой идеал народ защищает, принося для его сбережения колоссальные жертвы. Россия, отстаивая свои идеалы, берёт на себя всю тьму мира, превращая её в свет. Господь поручил России оборонять этот божественный идеал, омывая его слезами и кровью.

Это код Россия — душа мира. Ибо Россия приглашает в свой исторический поход весь род людской, желает духовной победы не только себе, но и всему человечеству, открывает каждому человеку Земли калитку в этот восхитительный русский сад.

Сокровенное знание русских кодов — суть обретения смыслов. Добытые коды нужно сберегать от врага. Враг, допущенный в хранилище русских смыслов, уничтожает их, отсекает народ от неба, изгоняет его из истории. К этому стремились все завоеватели, приходящие на русскую землю. К этому стремились демоны перестройки. К этому стремятся и сегодняшние недруги, пытающиеся дотянуться своими дальнобойными дронами, своими скоростными ракетами не просто до кремлёвских палат, но и ударить в хранилище русских смыслов.

Мертвецы с хорошими лицами

Александр Блок в стихотворении "Скифы" бросал в лицо надменному Западу: "Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы… Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы, С раскосыми и жадными очами!"

Этот стих уместно вспомнить, размышляя о визите Министра обороны в Северную Корею. О глубинной цели визита не узнаешь из правительственных сообщений. Но вездесущие аналитики продолжают сосать свой указательный палец, убеждая, что Шойгу поехал в Пхеньян за снарядами и за контингентом северокорейских добровольцев. Не удивимся, а порадуемся, если эшелон этих добровольцев от озера Ханка через всю Россию прибудет в Ростов, и под Артёмовском в бой пойдёт добровольческий корпус имени товарища Ким Ир Сена, а в Клещеевке вместе с нашими десантниками будет сражаться добровольческая бригада Чучхе.

Сколько грязи было вылито либералами на Северную Корею! Какая лютая глубинная ненависть текла из них при одном упоминании об азиатской красной стране, застрявшей у них, как кость в горле. И как им было не ненавидеть Корею! Советский Союз грохнулся, подточенный короедами. Россия покорно легла под железную стопу Америки. Все народы мира корчились и томились под этой пятой. И только Северная Корея, затянув пояс, превратив свой народ в единый оборонный батальон, не подчинилась гегемону. Поставила на стартплощадки баллистические ракеты, создаёт на подземных заводах ядерные боеголовки. И американский президент Трамп, плывший на авианосце наказать своевольную страну, отвернул.

Когда прежде я приходил в северокорейское посольство в дни национальных торжеств, там были редкие горстки русских почитателей чучхе, сохранивших вопреки либеральному террору верность своим привязанностям. Теперь же в дни торжеств на посольских приёмах тесно от офицеров, представителей МИДа, чиновников министерств и корпораций. И они, стоя, благоговейно слушают гимн Северной Кореи и славят товарища Ким Ир Сена.

Война на Украине — грозная, загадочная, пугающая. Она — не то, за что себя выдаёт. Её не понять, слушая официальные сводки или размышления высоколобых знатоков на ток-шоу. В ней много пугающего, отталкивающего. Иные патриоты, мечтавшие о русском реванше после краха 1991 года, о русской контратаке, теперь ужасаются, рвут волосы, брюзжат, причитают. Им не нравится, как ведётся эта война, им не нравится, как она освещается в СМИ, им не нравится, какими противоречиями полнится политика нашего воюющего государства.

Но не они ли мечтали о русском величии? Не они ли славили солнце Крыма, которое взошло, как чудо, приглашая всех нас нежиться на крымских пляжах? Почему же теперь, когда Россия угрюмо, мощно и страшно пошла в контратаку, разрывая на себе тельняшку, разматывая кровавые бинты, почему лик этой атакующей России так испугал и возмутил их? Легко было в 1991 году разломать и разрушить величественный дом советского государства. Трудно теперь камень за камнем возводить попранное русское величие.

Россия — танк о двух башнях, направивший свои пушки на восток и на запад. С этого танка либералы в 1991 году убрали мотор, прицелы, дальномеры, системы навигации и превратили его в биотуалет, в отхожее место своих гнусных вечеринок и бесовских празднеств, и каждый раз испытывали садистское наслаждение, морально оскверняя танк русского величия.

Теперь этот танк увели с западных задворок, отмыли, очистили, на "Уралвагонзаводе" в него вставили новый могучий двигатель, оснастили лазерными прицелами, дальномерами, системами космической связи и направили в русскую контратаку. А вся грязь, слизь и нечисть через канализацию утекла на Запад и там разлилась огромной смрадной лужей, покрытой липкой радужной плёнкой, какие вдруг выступают на падали. И в этой плёнке барахтаются, лопаются от ненависти, как гнилые пузыри, сбежавшие из страны либералы. И среди них — Александр Невзоров*, этот вечный дезертир, бегающий из окопа в окоп, отвратительный себе самому. Они создали сообщество, в которое принимаются "русские с хорошими лицами".

Посмотрите на лицо Гарри Каспарова*, на лицо Гельмана*, на лицо Пономарёва* или того же Невзорова. Эти лица изъедены пороками, покрыты трупными пятнами, бугрятся бородавками и больными наростами. Ненависть к России сделала их уродами. Так выглядят после эксгумации трупы.

И как великолепно, исполнено божественной чистоты лицо Дарьи Дугиной. Какой могучий прекрасный лоб у русского мыслителя Александра Дугина. Как кровоточат, добытые в бою, раны Захара Прилепина. И роман, который он пишет в промежутках от одной операции до другой, пишется кровью. Как бесстрашно светится лик Александра Бородая, изрезанного осколками "Хаймарса", и снова, чуть просохли бинты, рвущегося в бой.

Русские патриоты — те, кто, невзирая на всю кромешность войны, сражается за Россию, идёт вместе с нею в её могучую контратаку.

Атака происходит бросками. Первый бросок был сделан в Югославии десантниками, захватившими под носом у натовцев Приштину. Ещё один рывок был сделан на Кавказе на Второй чеченской. Третий рывок собрал в кулак разгромленные Ельциным и Гайдаром корпорации, и заводы стали выпускать могучее русское оружие. Четвёртый рывок — Мюнхенская речь Путина. Пятый — Крым. Шестой — Донбасс.

Русская атака будет продолжаться. И в ней сгодятся "Цирконы" и сапёрные лопатки, "Марш артиллеристов" и идея чучхе.

Рок-оперу "Хождение в огонь" я слушал на "Уралвагонзаводе" в цеху, где на конвейере строятся танки. Рядом со мной дыбился танк, в его глубины загружался могучий двигатель, нахлобучивалась башня с пушкой. Башню насыщали прицелами, дальномерами, приборами ночного видения, средствами космической связи. Так буфет наполняют драгоценным сервизом.

Оперные певцы пели о доблести, о солдатском подвиге, о жертве, о поминовении усопших, о надгробных рыданиях, о мощном донбасском духе, о победе. И я видел, как огненная музыка проникает в танк. Она пропитывает его броню, его гусеницы, его тяжёлую пушку. Непробиваемая броня становилась светлей, прозрачней для света. Грубая, тяжкая материя танка одухотворялась, начинала трепетать, таинственно подпевая оперным певцам.

Танк сошёл с конвейера, погрузился на платформу, и эшелон с Урала отправился в Донбасс, где горела броня, гибли экипажи и шла жуткая загадочная война, не имевшая примеров в прошлом.

Танк, одухотворённый победной музыкой и стихами, вышел на позицию и уничтожил бронеколонну врага, сжигая танки, бронемашины и БТРы.
Картину этого боя увидела вся страна. Участники боя вели репортаж на "чистейшем" русском языке — том восхитительном, на котором говорили Пушкин, Ленин, Александр Матросов и многие прекрасные русские люди, кому довелось сражаться насмерть, изнывать в кромешной работе.

Этот язык, извлечённый из глубин русского духа, ещё не освоен лингвистикой. Это язык подлинный, первобытный, язык откровения. Товарищ Сталин, когда писал работу "Вопросы языкознания", имел в виду именно этот подлинный глубинный язык.

Пётр Столыпин незадолго до того, как его сразила пуля, изрёк, обращаясь к русским революционерам: "Вам нужны великие потрясения — нам нужна Великая Россия!" Россия не избегла потрясений и лишилась имперского величия, погрузилась в смуту, в гражданскую войну, историческое безвременье, из которого родилась новая Российская Империя — Красная, сталинская, достигнув своего величия в победные дни 1945 года.

В 1991 году это величие вновь обратилось в прах, Россия утратила свою государственность и погрузилась в пучину исторического безвременья. Русская история движется по таинственной синусоиде, по которой Русское государство, преодолевая потрясения, восходит к своему величию, чтобы снова рухнуть в пропасть, пережить историческую смерть и воскреснуть в новом могуществе.

Сегодня Россия проходит свой путь от исторических потрясений 1991 года к грядущему величию. Но что есть величие? Каков идеал Российского государства, живущий в глубинах народного сознания, неизменный во все тысячелетия российской истории? В чём Русская Мечта?

Эту мечту не сформулировать за круглыми столами высоколобых мудрецов. Её не услышишь с высоких политических трибун. Её не обретёшь, беседуя со сладкозвучными проповедниками. Её можно угадать, подслушать, вникая в голоса, звучащие из недр русской истории.

Как мыслили себе этот идеал русские космисты, удивительная русская плеяда, подобие которой не сыщешь в других народах? Как думали о ней Вернадский, Циолковский, Николай Фёдоров?

Фёдоров полагал, что человек способен достигнуть такого совершенства, такой чистоты, такой прозрачности для света, такой незамутнённости, что может стать солнечным человеком. И этот солнечный человек, соединив свои дарования с достижениями современной науки — биологии, физики, электричества, сможет воскресать из мёртвых. Поколение просветлённых людей способно воскресить из мёртвых своих грешных отцов, добиться того, чтобы те поднялись из могил, облеклись плотью и встали рядом с живыми. Эта мечта о пасхальном воскрешении таится в недрах нашего Бессмертного полка, когда мёртвые герои оживают и становятся рядом с их верующими просветлёнными потомками.

Как чувствует это идеальное бытие наша русская словесность, наша великая русская литература, через которую сам Господь говорит с народом? Как отражается эта мечта в произведениях Толстого, Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Гумилёва, Твардовского?

Вся русская словесность — это рассказ о схватке добра и зла, рая и ада. Это стремление победить в человеке ад и взрастить в нём рай. Это одоление бесов, которые тянут мир и народ к потрясениям, и возвеличивание в человеке светоносного божественного начала.

Русские большевики затеяли громадную народную работу создания Царствия Божьего на земле. Они считали, что такое царство можно воздвигнуть усилием просветлённого, озарённого человека. Они мечтали о новом человеке и человечестве, о коммунистическом рае и строили его, потратив на это строительство слишком много колючей проволоки.

Русская Мечта о величии — это мечта о могучем, прекрасном, цветущем царстве, где господствует справедливость не только между человеком и человеком, не только между государством и человеком, не только между могучей машиной и природой, но и в недрах самой природы. Это мечта о божественной справедливости, где устраняется самая страшная земная несправедливость — смерть.

В системе российских коммуникаций появился новый маршрут — "Благовещенск — Луна". По этому маршруту с космодрома "Восточный" отправилась большая ракета, несущая к Луне аппарат, изучающий множество лунных характеристик — лунной поверхности, лунного притяжения, лунного климата, лунного грунта, лунного излучения и ещё чего-то лунного, о чём умалчивают сводки новостей.

Этот старт — начало новой российской лунной программы, второе пришествие России на Луну. Этот лунный проект, разработанный на Земле, включает в себя множество изобретений, фантастических приёмов, технологических схем, открытий в области электроники, робототехники, искусственного интеллекта.

Лунная программа — это инструмент превращения земной цивилизации в лунную. Когда идут бои на Купянском направлении, когда русские войска под Херсоном отражают по десять атак в день, когда дымит и рыхлится снарядами твердь земной поверхности, мы несём эту цивилизацию на Луну.
Этот благовещенский старт — свидетельство чудесной способности России воскресать из мертвых. Молекула русского бессмертия, уцелевшая после катастрофы девяносто первого года, стала множиться, превращаясь в живую ткань.

В Великих Луках поставлен памятник Иосифу Виссарионовичу Сталину — бронзовый, в рост, на высочайшем постаменте. Это не робкий бюст, установленный престарелым сталинистом на приусадебном участке. Это не памятники, которыми изобилуют Дагестан и Осетия.

Памятник стоит в самой сердцевине русских духовных земель, на Псковщине, где всё дышит святостью, сияет русскими смыслами. Он возведён у проходной крупнейшего предприятия города — завода "Микрон", его ежедневно видят тысячи людей. Памятник поставил капиталист — собственник завода.
На открытие собрались рабочие, городской люд. Священник окропил памятник святой водой, мусульманский муфтий произнёс пламенную речь.

Власти не пришли на открытие. Они испугались исходящего от памятника излучения, боялись, что на них загорится одежда.
Почему спустя семьдесят лет после кончины вождя народ любит Сталина, пронёс его имя сквозь все хуления, поношения, гигантскую антисталинскую пропаганду, выскабливающую имя Сталина из русской истории? Что связывает сегодняшних русских со Сталиным?
Мы тоскуем по той пёстрой семье народов, которая жила в Советском Союзе.

Дружелюбных, поистине братских, соединённых одной территорией, с едиными озёрами, реками, хребтами, одними песнями и стихами, одним великим трудом и творчеством. Мы страдаем от грызни, которую учинили между собой вчерашние народы-братья.

Величие Государства Российского – в его евразийской огромности со множеством племён и народов, верований, культур, языков. Этот евразийский континент, объединённый Государством Российским, превращается в цивилизацию. Русская евразийская цивилизация строится на гармонии всех наполняющих её пространств и народов. Гармония, симфонизм достигаются не только искусным разумным управлением, но и глубинным мировоззрением народов, исповедующих это мировоззрение. Башкиры, русские, татары и множество других этносов не просто уживаются бок о бок в Башкирии, не просто соседствуют, выполняя огромную, многомерную работу по улучшению, обогащению, выращиванию этого уникального живого явления – русской цивилизации.

Башкирия – это калитка, через которую народы идут с запада на восток и с востока на запад. Проходя через эти ворота, народы оставляют в Башкирии плоды своих верований, культур, населяют Башкирию своими единоверцами и соплеменниками. Башкирия – это удивительное полотно, на которое искусный художник нанёс множество изысканных мазков, множество орнаментов и изображений, создавая неповторимый лик Башкирии, где азиатские черты мешаются с европейскими, создавая удивительную красоту.

Народы, населяющие Башкирию, не смешиваясь в конгломерат, не переплавляясь в единую безликую массу, составляют один народ – народ народов, соединённый глубинной евразийской судьбой, евразийской этикой, евразийским ощущением семьи с домашним очагом, с ощущением гигантских пространств, среди которых таинственно поселились эти народы.

Главному литературно-историческому журналу Краснодарского края — 25 лет

Русское патриотическое движение — это не экзотическая секта, не закрытый политический клуб.

Это широкое общественное течение возникло в годы краха государства, в период умаления и унижения всего русского, родного, национального. Оно несёт в себе фундаментальные основы русской культуры, исповедует ценности России вечной.

То там, то здесь возникают яркие вспышки: взлёты русского духа, озарения творческого русского ума. Зёрнами патриотизма засеяна вся русская земля, и нельзя предугадать, где взойдёт очередной благодатный колос.
Неведомо, где именно произойдёт духовный взлёт, в какой точке страны зазвучит в полный голос русская песнь; какая фигура или группа поднимет знамя русского возрождения. Ясно лишь то, что новое слово родится не на пустыре. Оно зазвучит в живой, плотной, полнокровной среде. Безусловно, одной из таких сред является группа писателей, историков и журналистов, собравшихся вокруг журнала «Родная Кубань». Эта колоритная среда, пропитанная энергиями юга, пронизанная воинской философией казачьего братства, блистает особой статью, свойственной народам, населяющим Северный Кавказ. Дети родной Кубани шлют всей России пламенные послания, и мы, москвичи, с благодарностью принимаем их.

Мы чтим память недавно ушедшего краснодарского светоча — писателя и педагога Виктора Лихоносова.
Восхищаемся сокровенной глубиной таинственного гения из Кореновска — поэта Николая Зиновьева. Рукоплещем неукротимой энергии и многим талантам Юрия Павлова — критика, публициста, главного редактора журнала "Родная Кубань".

Знаем, что это издание имеет всероссийский масштаб, стяжает русский дух, публикует тексты писателей Станислава Куняева, Юрия Полякова, Юрия Козлова, Веры Галактионовой, привечает критика Лидию Сычёву.

"Родная Кубань" — маяк русского духа не только для Северного Кавказа, но и для всей Большой России.
Родные кубанцы, от души поздравляем вас!

Государство для русского народа является высшей ценностью. Есть государство — есть народ, есть его исторический путь, его историческое творчество.

Нет государства — и исчезает народ, исчезает само историческое время, а то, что недавно было великой Россией, превращается в чудовищные руины. И в великих потрясениях разверзается русский ад, время останавливается, появляется антивремя, и слово «Россия» вымарывается из истории.

В конце XX века народ искусился на посулы хитроумных лукавцев и отказался от своего государства. И великая цивилизация, которую народ созидал в мучениях, в кровавых трудах, в несметных жертвах, эта цивилизация пала, и великие потрясения испепелили Россию.

Но в который раз повторилось пасхальное чудо русской истории, и страна обрела государство. И оно, зыбкое, хрупкое, исполненное несовершенства, подняло народ из праха, повело его от великих потрясений к величию.
Сегодняшняя Россия движется от великих потрясений к величию. Это движение происходит в муках, в крови, в слезах, в грохоте донбасской войны. И это движение, согласно законам русской истории, неодолимо.

Выйдешь из дома — посмотри в небо, не летит ли беспилотник. Не ошибись, приняв за беспилотник ворону, и не обольщайся, видя над собой пролетевшую ворону, она может оказаться беспилотником. Учись различать беспилотники. Они бывают самолётного типа, реактивного типа, бывают пернатые, паукообразные, винтомоторные, разведывательные, ударные беспилотники-камикадзе.

У беспилотников, как и у птиц, есть свои гнездовья. Одни гнездятся в Турции, другие — в Израиле, третьи — в Иране, четвёртые и пятые — в Америке и в Англии. Есть беспилотники украинские, у них вместо хвоста трезубец. И есть беспилотники русские: они летят и тихонько матерятся. Беспилотники действуют в одиночку или сбиваются в стаи. Украинцы говорят, что у них тысячные стаи беспилотников, они могут их поднять в одночасье, и тогда небо над Россией станет чёрным от украинских беспилотников.

В Белгороде, Брянске и Курске по украинским беспилотникам сверяют часы. Псков стал любимым местом, куда летят украинские беспилотники. Это беспилотники-невидимки. Их не видят радиолокационные станции. Они дают о себе знать пожарами на псковских аэродромах. Мы учимся обнаруживать и сбивать этих коварных невидимок. Есть мнение, что колокола Псково-Печерского монастыря, если монахи зазвонят все разом, эти колокола создадут вибрацию, от которой беспилотники врага собьются с курса и упадут на многострадальную псковскую землю.

Анатолий Чубайс — это политическая падаль. Когда-то могущественный, надменный, один из самых ярких ядовитых цветов в том букете, который собрал вокруг себя Борис Ельцин. Сейчас его расклёвывают, припоминают те злодеяния, которые он совершил по отношению к народу и государству.

Ему припоминают бесчеловечные и преступные залоговые аукционы, передавшие в одночасье всю великую советскую собственность горстке бессовестных деляг. Чубайс, ненавидя коммунизм и боясь его возвращения, создал свирепую беспощадную группировку богачей, которые захватили бесценные богатства русской цивилизации, создали либеральную диктатуру, опрокинувшую народ в бесправие, бедность, беспросветную немоту.

Ему припомнят пресловутую коробку из-под ксерокса, когда на присланные из Америки доллары он покупал избирателей, создавал культ Бориса Ельцина и того, полумёртвого, вновь тащил в Кремль. Ему припомнят разрушение единой энергосистемы России, когда он передал в частные руки великие советские электростанции, а вырученные деньги растворились, и ни копейки из них не попало в бюджет. Ему припоминают созданное им пресловутое "Роснано", которое явилось гигантской пробоиной в государственном бюджете, откуда истекали несметные деньги, а взамен российская экономика получала мыльные пузыри.

Чубайс, этот политический мертвец, выброшен на посрамление, и множество грифов, больших и малых, слетаются к трупу Чубайса, норовя клюнуть его.

Та же доля ожидает Бориса Ельцина. Когда за сроком давности исчезнет его неприкосновенность, множество клювов вопьётся в тело мёртвого свирепого носорога, явившегося в русскую историю как убийца великого государства. Ельцину припомнят совершённый им первый госпереворот, когда вернувшийся с Фороса Горбачёв не получил от Ельцина похищенные у него государственные полномочия, и Ельцин стал диктатором Советского Союза.

Ему не простят второго совершённого государственного переворота, когда он в Беловежье в нарушение всех норм и практик распустил Советский Союз, и в руке у него была не авторучка, не самопишущее перо, а чудовищный зазубренный топор, который он тупил, рубя по костям умирающей, кричащей от боли страны.

Ему припомнят третий государственный переворот, когда его танки расстреляли парламент в центре Москвы, и смрад этого пожара до сих пор витает над ельцинской могилой на Новодевичьем кладбище.

Ему припомнят уничтожение великой советской цивилизации, закрытие заводов, научных школ, учебных заведений. Он отворил ворота врагу, впустил его в русские министерства, гарнизоны, научно-исследовательские институты, и тогда в каждом правящем кабинете сидел цээрушник.

Ему припомнят его суверенитеты, которые обернулись кровавыми чеченскими войнами. Припомнят его пьянство, невежество, омерзительные выходки, вроде той, когда он, прилетев в Америку, прилюдно помочился на шасси самолёта.

На труп этого носорога слетится множество грифов, и это будет страшный пир, когда политическая падаль станет лакомством для изголодавшихся по тухлятине птиц.

Карабах оплавлен азербайджанскими реактивными снарядами. Армяне гоняют Пашиняна, как зайца, а тот делает заячьи вскидки в сторону то Франции, то Америки. Русских миротворцев в чёрных мешках отправляют из Лачинского коридора. Русские военные грузовики увозят из Степанакерта обезумевших армянских женщин с недокормленными грудными детьми. Московские высоколобые эксперты сеют ненависть: одни — к армянам, другие — к азербайджанцам. А я? Я-то что?

Я – горький сын Советского Союза, для которого Рязань и Калуга так же дороги, как Ереван и Баку. Азербайджан и Армения — это моя Родина, как бы её ни рубили топорами и ни растаскивали крюками. Лукавые политики, разодрав на части красную страну, хотят уверить меня, что теперь Азербайджан и Армения мне чужие. Они думают, что я отрёкся от своей Родины, нарушил присягу, считаю Грузию, Украину, Киргизию чужими для меня землями. Не чужими. Любимыми.

Азербайджан дал приют моим предкам молоканам, и на чудесных холмах Шемахи по сей день существуют русские молоканские деревни, существует моя прародина Ивановка, где веками бок о бок с азербайджанцами русские люди сажали хлеб, торили дороги, и никто не смел обижать моих бородатых пращуров. Азербайджанцы и русские дарили друг другу виноградные кисти.

Как чудесна Армения! Как прекрасны её горные яблоневые сады, среди которых я, молодой, легконогий, двигался, осыпаемый лепестками яблонь, и смуглые армянские крестьяне чистили арыки, обрезали старые сучья, а утомившись, сидели под яблонями, постелив на землю скатёрку, доставали лепёшки, сыр и чудесную армянскую чачу. И я, двигаясь от села к селу, был зазываем к себе этими крестьянами, они потчевали меня своими хлебами, своей огненной чачей.

И когда я спустился с горы, я любил весь мир. Этим миром была для меня Армения, её седые каменные церкви, её Бюракан, где в телескопах сверкали далёкие спирали галактик. Севан — озеро такой синевы, что ночью эта синева рождала счастливые сны.

Советский Союз был грандиозной невиданной цивилизацией, где каждый народ, каждый язык, каждое верование, каждая краска, каждый звук, каждый ручей, каждая горная вершина, каждая пролетавшая птица складывались в потрясающую гармонию, красоту и величие. Эта цивилизация жила, дышала, развивалась, преодолевала несовершенства, изживала недуги. Стремилась сочетать в себе в великой гармонии множество земных начал, устремляя их в восхитительное сказочное грядущее, в рай земной, где каждый народ, каждая песня, каждый труженик и поэт воспевал эту будущую великую Родину — венец всех земных царств.

В первые дни октября, среди осеннего золота и холодной лазури я вспоминаю это грозное, жуткое и прекрасное время – события 1993 года.

Ночное лунно-белое здание Дома Советов, похожее на синюю льдину. Наши сидения с Ачаловым в ледяном кабинете при свече. «Спираль Бруно» лёгкими ворохами разбросана вокруг осаждённого дома. Подземелья с журчащей водой, по которым проносили баррикадникам свежий номер газеты «День». Ликующий прорыв блокады, братание с баррикадниками. Белое, как мел, лицо Бабурина. Лихо заломленный берет Макашова. Грузовики со знамёнами, подъезжающие к башне Останкино. Чёрная ночь, прошитая красными трассерами пулемётов. Чмоканье пуль в живые тела. Взбесившийся БТР, стреляющий по толпе. Одинокий, потрясённый Анпилов.

И наутро — танки, дымные клубки на белом фасаде дворца. Солдаты, согнувшись, как сороконожки, один за другим крадутся за бронёй БТРа. И ужасный огонь, летящий к небу в центре Москвы, и пленники, идущие под конвоем по белым ступеням дворца, и улюлюкающие, ликующие, махающие велосипедными цепями победившие демократы. И над всем огромное, тяжкое, до неба тулово Ельцина, отрыгивающего дурные слова.

Что это было — восстание 1993 года? Как видится оно теперь, спустя тридцать лет? Это был жестокий кровавый разгром оппозиции, арьергарда, с опозданием в два года выступившего на защиту Советского Союза. Это была красно-коричневая, московской школы, икона, из которой капала кровь, и которая по сей день мироточит. И всякий, кто верит в русскую историю, кто чувствует мистический смысл падения и воскрешения Государства Российского, пусть приложится к этой иконе.

Там, в пожарище, где сгорали люди и гибла целая великая эпоха — с Победой, с громадными стройками, с гагаринский полётом — там рождалось нечто новое, неуловимое, не подвластное огню, что, спустя несколько месяцев, проявилось на выборах в Государственную Думу. Победили патриоты — те, в кого стреляли танки и кого били велосипедными цепями, кого проклинали Явлинский, Чубайс и Немцов. Первая Дума вышла патриотической, русской вопреки всем огням и пожарам.

Тогда, в 1993 году, рухнуло и больше не возрождалось задуманное либералами государство. Указ о его роспуске подписали танки росчерками взрывов на фасаде Дома Советов. И всё, что говорилось и теперь говорится о новом демократическом строе, является белилами, которыми хотели замазать кровавую кляксу на фасаде Дома Советов.

Состоялось двадцатое заседание Валдайского клуба. Всё те же чудесные Кавказские горы, облака на вершинах, хрустальные струйки водопада, чудесный отель, окружённый лесами, вкусные обеды и ужины. Члены клуба и гости обмениваются улыбками и поклонами, собираются в конференц-зале, выслушивая своих высоколобых коллег, а те тонко и ненавязчиво щеголяют знаниями.

Валдайский клуб — уникальное явление российской интеллектуальной жизни. Он напоминает загадочное многопалое существо, которое своими чуткими пальцами бережно и осторожно ощупывает мир, как врач, осматривая больного, отыскивает у него скрытые опухоли, таящиеся болезни, нарушение ритмов.

Этими исследованиями Валдайский клуб занимается двадцать лет, поворачивая земной шар то одним, то другим боком, исследуя состояние национальных экономик, движение газовых и нефтяных потоков, концентрацию армий, следит за перемещением идей, блужданием мировых потенциалов. Валдайский клуб — это осьминог, который объял своими щупальцами весь мир и высасывает его эссенции, которые, может быть, дороже углеводородов, алмазов или урана. Эти эссенции суть биение мировой мысли, состоящей из множества национальных исканий, национальных упований на гармоничный и справедливый мир, в котором нет-нет да и лопнет какой-нибудь кровеносный сосуд и зальёт нашу голубую планету кровью.

Россия в минувшем году совершила крутой вираж. Так самолёт, уклоняясь от зенитных ракет, резко ложится на крыло, сотрясаясь своими шпангоутами, уходит в сторону. На этот раз на Валдайском форуме почти не было западников, не явились на форум высоколобые университетские интеллектуалы, недавние послы, профессора, представители западных философских школ. Редким гостям удалось прорваться на форум из-за железного занавеса, что опустил Запад. И многих знакомых лиц из Америки, Англии, Франции, Польши, Канады недосчитался нынешний форум.

Зато появились Азия, Африка, Латинская Америка в многообразии своих голосов, умов, своих страстных исканий, интеллектуальных деклараций. Приятно, скажу я вам, выпить кружечку пива с белозубым представителем Южной Африки или полюбоваться на горный закат, стоя с очаровательной представительницей Шри-Ланки. И уж сам Бог велел поговорить по душам, общаясь в кулуарах, с казахами, таджиками, киргизами, блестяще владеющими русским языком и всё ещё кажущимися нам, русским, братьями.

Суждения выходящих на панель исследователей крайне осторожны, деликатны. Иногда эти суждения кажутся слишком робкими, бережными. Но вдруг среди них прорывается огненная косматая мысль, подобная той, что слетела с уст Сергея Караганова, предложившего пересмотреть ядерную доктрину России и прописать её так, чтобы у противника не оставалось сомнений в готовности применить российское ядерное оружие хоть завтра, если уровень конфронтации Запада и России достигнет неприемлемых степеней.

События в Газе - это восстание в тюрьме и кровавое подавление этого восстания. Фашисты жутко подавили восстание евреев в Варшавском гетто. Афганские исламисты беспощадно подавили восстание советских военнопленных в тюрьме у пакистанской границы. Сегодня Израиль со зверской жестокостью подавляет восстание в Газе.

В 1948 году израильское государство упало на палестинские земли, как падает метеорит, выжигая вокруг себя пространство, оставляя зияющий кратер. С тех пор Израиль сгоняет палестинцев с их исконных земель, полнит лагеря палестинскими беженцами, набивает свои застенки палестинскими повстанцами. Палестинцы- народ-мученик, народ-воин, провозвестник справедливости. Схватка палестинцев с Израилем - это схватка угнетённых с мучителями и палачами.

Сионисты говорят: в 1948 году Израиль пришёл на свою историческую Родину. В Библии сказано, как создавалась эта «историческая Родина». Ведомые Моисеем евреи пришли не на пустое место или в голую пустыню. Они пришли в земли, где обитали цветущие народы- ханаанеи, стояли города, цвели оливковые рощи. И евреи предали ханаанейские города заклятию, избивали ханаанейцев поголовно, клали их под железные топоры и стальные пилы, кидали в ямы с негашёной известью.

Ханаанейцев истребляли с той же жестокостью, с какой теперь истребляют Газу. Газа - это город-смертник. Газа - это газовая камера, где в муках задыхаются дети и старики. Хотите понять, что такое безбожие и жестокость, посмотрите на руины Газы, которые сочатся кровью, и каждый камень кричит голосом убиваемого ребёнка, каждый обломок стены полнится молитвами убиваемых женщин и стариков.

Израиль - выкормыш Америки. Миллиарды долларов идут из Америки в Израиль, питая израильскую армию, утверждая в Израиле строй, угодный Америке. Палестинцы, сражаясь с Израилем, сражаются с Америкой. Русская армия, сражаясь на Украине, сражается с Америкой. Америка – враг Палестины и враг России.

Палестинцы, подняв восстание в Газе, отвлекли на себя мощь Америки, которая двинула на Ближний Восток свои авианосцы и стратегические бомбардировщики, и под Купянском и Авдеевкой русским солдатам стало легче. Атака Хамас на Израиль, горящие танки «Меркава», пленные израильские генералы - всё это разрушило миф о несокрушимости Израиля.

Я был в Секторе Газа и видел, как устроена эта тюрьма. Газа обнесена по сухопутной границе огромной бетонной стеной. Стена увита колючей проволокой, на ней стоят вышки с пулемётами, фотоэлементами и приборами ночного видения. И все, кто попадает в поле зрения этой смертоносной оптики, будь то человек, корова или птица, убиваются автоматическими пулемётами. С моря день и ночь дежурят израильские военные катера, пресекая попытки палестинских рыбаков выйти на лов.

Палестинцы, борясь с блокадой, как узники, борясь с тюремщиком, роют подземные ходы, прорывают туннели под бетонной стеной. Через эти туннели в Газу идут еда, одежда, винтили для водопроводных труб, электроника для связи, а также оружие восстания.

В Газе я молился в христианском храме V века, слушал лекции в Исламском университете, встречался с русскими жёнами палестинских инженеров, врачей, учителей, которые учились в Советском Союзе, и теперь их дети, живущие в Газе, говорят по-русски.

Вместе с палестинскими женщинами я сажал в окрестностях Газы оливковую рощу. И теперь среди оливок есть и моё дерево, и над ним проносятся израильские ракеты, с его ветвей срывает листья взрывная волна. Это дерево моё. Это дерево - я. И я весь в осколках.

На глазах человечества убивается Газа. И человечество лепечет о сострадании, о божественной справедливости, собирает в ООН Совет Безопасности. А в это время бомбы и ракеты испепеляют Газу. И кровь Газы - на всём человечестве.

Пикассо написал великую картину «Герника» о городе, который уничтожили фашистские бомбардировщики. Газа - это Герника наших дней.

Когда я был в Газе, я молился в соборе Преподобного Порфирия. Православный храм из грубо отёсанных камней. Тысячу лет в нём горели и чадили лампады, и его своды – в тёмной шершавой копоти. Тысячу лет здесь пылали свечи, и его подсвечники покрывает воск веков. В сумраке на стене краснела фреска – чьё-то крыло или плащ. И я исповедовался у сурового грека-настоятеля древнего храма. Теперь в этот храм угодила бомба Израиля. Прицельно, в огонь лампад и свечей, в прихожан, в батюшку с золотой епитрахилью. Израиль, попав в церковь, вогнал гвоздь в Христа Распятого.

Израиль - государство-палач. Оно казнит Газу, как в прежние времена, когда казнили не сразу, а отсекали от мученика по ломтю: пальцы, кисти рук, отрезали уши, нос, выкалывали глаза, а потом четвертовали и бросали на помост обезглавленное изуродованное тело. Теперь Израиль казнит Газу, разрушая в нём дом за домом, школу за школой, больницу за больницей, церковь за церковью. Мир в ужасе смотрит на эту казнь, не смеет подойти к эшафоту и только издали стенает, причитает, плещет руками. И кровь Газы брызжет на мир, кровь Газы – на всём человечестве.

Человечество смотрит, как убивают один из его народов, и бездействует. Бездействуют арабы, десятилетиями грозившие Израилю погибелью. Бездействуют сирийские, ливийские беженцы, наводнившие города Европы. Бездействует Иран, у которого убили прославленного бесстрашного лидера генерала Сулеймани.

Американские авианосцы с сотнями бомбардировщиков, снабжённых ядерными ракетами, следят за продлением казни. Охраняют палача, презрительно смотрят на народы, которые мечтают о многополярном мире, но бессильны противодействовать Америке - этому полюсу зла, граду на холме, что воздвиг на вершине Капитолийского холма свою крепость и оттуда пасёт другие народы жезлом железным, радарами своих авианосцев, подлётным временем своих бомбардировщиков. Израиль пригрелся в мошонке Америки.

Америка казнит Палестину руками Израиля.

В эти дни кончается грандиозный проект «Холокост». Чудовищное избиение евреев во Второй мировой войне было сформулировано еврейскими мыслителями в виде целого вероучения, имя которому - Холокост. Это истребление евреев, оформленное Холокостом, заслонило человечеству другие не менее жуткие истребления, такие, как истребление русских, потерявших во время войны почти тридцать миллионов. Эта потеря подорвала генетический фонд русского народа, который сегодня вымирает.

Холокост вызвал у остальных народов великое сострадание к евреям, сделал евреев народом-мучеником. Человечество склонно сострадать. Вся мировая культура проникнута состраданием. Это сострадание окружило еврейский народ священной стеной Холокоста, непроницаемой для зла. Теперь государство Израиль разрушило эту стену, оно приступило к уничтожению целого народа, и вчерашние мученики превратились в мучителей. Израиль творит палестинский холокост. И теперь всякий подходящий к Стене Плача в Иерусалиме будет обрызган кровью убиенных палестинцев.

Крушение Холокоста - это мировое явление. Крах Холокоста, растабуирование этой темы породит множество реваншистов нацистского толка, наследников Гиммлера и Кальтенбруннера. И на руинах холокоста может возникнуть другое учение - Аненербе XXI века. Фашизм вызревает в народах, как вызревают грибы. И крах Холокоста обернётся грибным дождём.

В мире закрутилась гигантская карусель. Её крутят не лидеры, не элиты, не банкиры, не газовые и нефтяные короли. Её крутит не Бильдербергский клуб, не Трёхсторонняя комиссия. Эту карусель крутит Господь Бог. Её движение описывается не докладами ЦРУ или RAND Corporation, а священными текстами - книгой Царств, книгами пророков, книгами евангелистов. Когда мировая карусель свершит свой круг, многие государства исчезнут с карты, поменяются границы, и быть может, океан придёт на Бродвей, где сегодня играют мюзиклы.

Время летописцев

Когда богохульник-одиночка сжигает Коран, гневается вся мусульманская умма. Тогда богохульника сажают в тюрьму или побивают каменьями. Газа — это огромный пылающий Коран, в который вонзаются израильские бомбы и ракеты, и на глазах всего человечества истребляются сура за сурой, аят за аятом. Человечество бессильно помешать святотатству, и пепел Корана сыплется на головы всех народов. На казнь Газы столпилось посмотреть всё человечество, и всё оно обрызгано палестинской кровью.

Истребление Газы породило две огромные встречные волны — исламофобию и юдофобию. Эти волны бушуют в столицах Европы, среди небоскрёбов Америки. Они не обошли и Россию. Тому свидетельство — события в Дагестане, когда обезумевшая толпа молодёжи кинулась в аэропорт Махачкалы отлавливать прилетевшие из Израиля самолёты, отыскивая в салонах евреев. И усмирение этой бессмысленной толпы, и мягкие, эфемерные наказания безобразников показали, как хрупок и уязвим наш внутренний мир, наше российское государство, сколько в нём видимых и невидимых трещин, ведомых умному врагу, готовому вбивать в эти трещины свои железные клинья.

Дагестан был республикой, которая в пору чеченских войн отбила атаку Басаева, с берданками встала на пути террористов и спасла хрупкую государственность от крушения. Это был подвиг дагестанцев, совершённый ими в новейшей русской истории. Нынешние события в Дагестане уличают власть в нерасторопности, в робости и растерянности. Нельзя было бездействовать, слушая, как неделями по вражеским каналам ведут массированную обработку дагестанской молодёжи, готовя её к погромам. Как нельзя было позволять Пригожину месяцами по открытым каналам поносить высшее военное руководство страны в момент, когда армия, обливаясь кровью, ведёт смертный бой на полях Украины. Эта вялость власти привела к военному путчу, от которого российская государственность зашаталась, готовая обвалиться.

Россия ведёт войну, но живёт по законам мирного времени — времени девяностых. И события в Дагестане, и путч Пригожина, и приезд в Москву русофобки Пугачёвой, отстёгивающей деньги украинской армии, и шуточки Урганта на московских корпоративах — всё это нерешительность власть имущих, которые не могут определиться, в каком времени они находятся, исповедуя губительную формулу: "Ни войны, ни мира".