Он пришел ко мне от страха. Он понял, что боится. Ему было трудно поверить в свой страх, этому 45-летнему мужчине, который ходил на медведя, прыгал с вышки, участвовал в разборках, а недавно поставил на кон все свое состояние. И выиграл. А теперь он боялся. Так сильно, что даже вычитал в интернете термин «паническая атака».
— Саша, я болен? — спросил он. — Наверняка, — на всякий случай подтвердил я. — Чем?! — Чем? — ответил я эхом. Он долго молчал. — Я боюсь темноты, — медленно начал он. — Боюсь тишины. Боюсь водителя, который мне «подрезает». Боюсь, что мой сын упадет с горки. Боюсь, что меня разлюбит жена. Или что я ее разлюблю… — А вот это уже интереснее. Про жену, я имею в виду. — Почему? Ты думаешь, меня нельзя любить?! — ... такого? — в тон ему отозвался я. — Да. Такого. — Думаю, нельзя. — Почему ты так думаешь?! — А за что тебя любить? Я бросал гайки наугад. Сказать по правде, мне было не совсем понятно, ни чего он боится, ни за чем он пришел. — Я боюсь... — он съежился на стуле, — ... что не за что. — Ага, — я кивнул. — Что «ага»? Ну что «ага»?! Что ты мне вторишь, как попугай?! Ты сам как думаешь? — Я не думаю, — сказал я меланхолично, — мне нечем.
Он сжал кулаки. Я почувствовал себя медведем. — Короче, ты можешь сказать, чем я болен? Поставить мне диагноз? — Не могу, — честно сказал я. — Тогда чего ты можешь, черт возьми?!
Я задумался. Я часто об этом задумываюсь: чего я могу. О том, чего не могу — точно знаю, а вот наоборот… — Знаешь, — сказал я, — на самом деле я могу много. Но мне нужен заказ. Или запрос по-нашему. Это самая важная штука, если хочешь знать. Есть запрос — я могу практически все. А без запроса… я как выключенный двигатель. — Так включись! — Так вставь ключ в зажигание!
Помолчали. Теперь выключенным двигателем выглядел он. — Я хочу перестать бояться, — он опять говорил медленно. — Не вопрос, — сказал я, — перестань. — Издеваешься?… — Если честно, да, я просто бросаю гайки. Пока нет запроса — это все, что мне остается. — Какие гайки? — спросил он, и я напомнил ему про сталкера в Зоне. — Ага… спасибо, это то, что мне нужно. Я действительно чувствую себя в Зоне: я боюсь ужасно, но чего — понять не могу. Помоги мне. — А вот и запрос, — сказал я, — что ж, такая задача мне по силам: помочь тебе понять. За результат отвечать не могу, но работать на это — да. Давай проверим. Меня ты боишься? — Тебя? — он казался совершенно ошарашенным. — Ну да, меня, вот я сижу перед тобой, не очень умный, но зато такой красивый)) Ты меня боишься?
Он сжал руки, костяшки побелели, нога задвигалась. Ого! — Не морочь мне голову, — быстро и суетливо. Ого! Ого! — Ты меня боишься? — Вот черт, да чего мне тебя-то бояться? — Ты меня боишься? — Хватит!! — Как скажешь, — я откинулся в кресле. — Подождем.
Конечно, он меня боялся. Еще как! Я был для него не убитым медведем, бассейном без воды и проигранным состоянием. Так он решил. Таким меня увидел. Я представил себе все ужасы, которые с ним не случились, от которых он убегал, видно, долго, всю жизнь. А потом искал новые. Все новые и новые, все ужаснее и ужаснее. Пока не встретил меня. Ему повезло. Я на редкость милый Фредди Крюгер :)
— Усиливай, — сказал я ему. — Усиливай свой страх. Смотри на меня и бойся.
У него было много страхов, у этого мужчины, он копил их 45 лет. А вот что заставляло его искать все новые и новые «страшилки» — именно это оказалось его настоящим запросом. Мне было интересно с ним работать. Возможно, потому что я и сам не прочь сходить разок… на медведя…
Он пришел ко мне от страха. Он понял, что боится. Ему было трудно поверить в свой страх, этому 45-летнему мужчине, который ходил на медведя, прыгал с вышки, участвовал в разборках, а недавно поставил на кон все свое состояние. И выиграл. А теперь он боялся. Так сильно, что даже вычитал в интернете термин «паническая атака».
— Саша, я болен? — спросил он. — Наверняка, — на всякий случай подтвердил я. — Чем?! — Чем? — ответил я эхом. Он долго молчал. — Я боюсь темноты, — медленно начал он. — Боюсь тишины. Боюсь водителя, который мне «подрезает». Боюсь, что мой сын упадет с горки. Боюсь, что меня разлюбит жена. Или что я ее разлюблю… — А вот это уже интереснее. Про жену, я имею в виду. — Почему? Ты думаешь, меня нельзя любить?! — ... такого? — в тон ему отозвался я. — Да. Такого. — Думаю, нельзя. — Почему ты так думаешь?! — А за что тебя любить? Я бросал гайки наугад. Сказать по правде, мне было не совсем понятно, ни чего он боится, ни за чем он пришел. — Я боюсь... — он съежился на стуле, — ... что не за что. — Ага, — я кивнул. — Что «ага»? Ну что «ага»?! Что ты мне вторишь, как попугай?! Ты сам как думаешь? — Я не думаю, — сказал я меланхолично, — мне нечем.
Он сжал кулаки. Я почувствовал себя медведем. — Короче, ты можешь сказать, чем я болен? Поставить мне диагноз? — Не могу, — честно сказал я. — Тогда чего ты можешь, черт возьми?!
Я задумался. Я часто об этом задумываюсь: чего я могу. О том, чего не могу — точно знаю, а вот наоборот… — Знаешь, — сказал я, — на самом деле я могу много. Но мне нужен заказ. Или запрос по-нашему. Это самая важная штука, если хочешь знать. Есть запрос — я могу практически все. А без запроса… я как выключенный двигатель. — Так включись! — Так вставь ключ в зажигание!
Помолчали. Теперь выключенным двигателем выглядел он. — Я хочу перестать бояться, — он опять говорил медленно. — Не вопрос, — сказал я, — перестань. — Издеваешься?… — Если честно, да, я просто бросаю гайки. Пока нет запроса — это все, что мне остается. — Какие гайки? — спросил он, и я напомнил ему про сталкера в Зоне. — Ага… спасибо, это то, что мне нужно. Я действительно чувствую себя в Зоне: я боюсь ужасно, но чего — понять не могу. Помоги мне. — А вот и запрос, — сказал я, — что ж, такая задача мне по силам: помочь тебе понять. За результат отвечать не могу, но работать на это — да. Давай проверим. Меня ты боишься? — Тебя? — он казался совершенно ошарашенным. — Ну да, меня, вот я сижу перед тобой, не очень умный, но зато такой красивый)) Ты меня боишься?
Он сжал руки, костяшки побелели, нога задвигалась. Ого! — Не морочь мне голову, — быстро и суетливо. Ого! Ого! — Ты меня боишься? — Вот черт, да чего мне тебя-то бояться? — Ты меня боишься? — Хватит!! — Как скажешь, — я откинулся в кресле. — Подождем.
Конечно, он меня боялся. Еще как! Я был для него не убитым медведем, бассейном без воды и проигранным состоянием. Так он решил. Таким меня увидел. Я представил себе все ужасы, которые с ним не случились, от которых он убегал, видно, долго, всю жизнь. А потом искал новые. Все новые и новые, все ужаснее и ужаснее. Пока не встретил меня. Ему повезло. Я на редкость милый Фредди Крюгер :)
— Усиливай, — сказал я ему. — Усиливай свой страх. Смотри на меня и бойся.
У него было много страхов, у этого мужчины, он копил их 45 лет. А вот что заставляло его искать все новые и новые «страшилки» — именно это оказалось его настоящим запросом. Мне было интересно с ним работать. Возможно, потому что я и сам не прочь сходить разок… на медведя…
BY Александр Ройтман / Психолог
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. "We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said. However, the perpetrators of such frauds are now adopting new methods and technologies to defraud the investors. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from us
