* * *

Нет никаких сильней или слабей,
есть счастье — полна горница скорбей,
и расставаний топкие болота,
где к вечеру сгущается туман...
Блиндаж вы называете "карман",
войну — "необходимая работа".

А я из всей домашней чепухи
произвожу прозрачные стихи.
Не будешь сыт, но голод всё же стихнет.
Вкус первой строчки — розовый зефир...
Ты не выходишь целый день в эфир,
я спотыкаюсь языком о рифмы.

И злюсь! Какой же я порой бываю злой —
не стихоносной золотой пчелой,
а чёрной восьмилапой паучихой,
сидящей за диваном в уголке.
Застрявшая на первой же строфе
подслеповатая бездарная ткачиха.

К полуночи налаживают связь.
И вместо липкой паутины вязь —
декоративное письмо чистовиковья.
Из слов земных, почти всегда пустых,
рождается и тут же плачет стих.
И мне его подносят к изголовью.

И он уйдёт за самый горизонт,
туда, где город-крепость гарнизон
обороняет и несёт потери.
Я не увижу, как он встанет в строй...
Но мне потом передадут: "Сын твой
воюет наравне и укрепляет в вере".

Анна Ревякина | Подписаться

***
Мне бы хотелось выйти из зоопарка
Каким-нибудь самым обычным днём,
Выпить воды, потому что жарко,
И вознестись голубым огнём.

Замельтешат, как в кино, прохожие,
Вызовут скорую, но — поздняк.
Эх, вы, мои толстокожие,
Разве не чувствуете сквозняк?

Только жирафы печально вытянут
Длинные шеи поверх оград,
Словно бы видя, как удивителен
Тот, что теперь мне по чину, Град.

Я же пойду по сусальному облаку,
Не беспокоясь о тех, кто был
Мне и при жизни, признаться, по боку —
К тем, кто до смерти меня любил.

/2019/
#стихи_орлова

Замечательный питерский писатель Саша Либуркин:

Я, конечно, очарован, влюблён. Это чувство не проходит, и, боюсь, уже не пройдёт.
Замечательный поэт, китайская принцесса
Алиса ОРЛОВА - ЯГУБЕЦ
* * *
я вошла не в ту дверь, извините,
я родиться совсем не рвалась,
я по сути своей небожитель,
с демиургом утративший связь

здесь туманы у вас, и обманы,
и такие романы, что мне
одиночество тянет карманы
и на вечность хватает вполне

я бы звездную эту монету
за победу давно пропила б,
но начертано богом поэту
разгребать эту хмарую хлябь

эту сырость седых подворотен
и гортани тифозных дворов,
чьих окон светит несколько сотен,
как далёких холодных миров

попрошайки, бомжи, выпивохи,
этот странный, растерянный люд,
неудачная ода эпохе,
тем, кто в ней как попало живут

вот и я здесь живу, как умею,
из осколков и слов состоя,
позабыв свою гиперборею
и в иные влюбившись края

где осенних осин анфилады
населяют монахи-грачи…
тише, слышишь, летят конокрады
по межзвёздным орбитам в ночи

но когда вдруг повеет печалью
и сердечный замедлится бег —
это я среди них на прощанье
рассыпаю по улицам снег.

* * *
В этом сером краю, где песочная зыбкая гладь —
Оправданье тоске и в себя уходящему взгляду,
Даже в лучшие дни никогда ни за что не бывать
В феврале за окном заносящему все снегопаду.

Никогда не бывать, даже если случится зима
В этом сером плену, где безумие рвется наружу,
Где в декабрьской мгле распадутся на ставни дома
И прокуренный пар отольется в морозную стужу.

В этом сером краю, в этой сбивчивой вязкости дней,
Где награда одна — расторопность грядущего века,
Никогда не увидеть ни красных сигнальных огней,
Ни бегущего к ним по колено в снегу человека.

Не увидеть, как он настигает заснеженный трап,
Как кричит что-то вверх и настойчиво машет руками,
Но уходит в тоске, одинок, безразличен и слаб,
По безлюдной степи, без конца заметаем снегами...

* * *
Мне бы хотелось выйти из зоопарка
Каким-нибудь самым обычным днём,
Выпить воды, потому что жарко,
И вознестись голубым огнём.

Замельтешат, как в кино, прохожие,
Вызовут скорую, но — поздняк.
Эх, вы, мои толстокожие,
Разве не чувствуете сквозняк?

Только жирафы печально вытянут
Длинные шеи поверх оград,
Словно бы видя, как удивителен
Тот, что теперь мне по чину, Град.

Я же пойду по сусальному облаку,
Не беспокоясь о тех, кто был
Мне и при жизни, признаться, по боку —
К тем, кто до смерти меня любил.

https://vk.com/wall146949965_66411

Акварель Марины Дайковской

#современник #Орлова

Алиса Орлова

Декабрь посеребрит дорожки
И день убавит для порядку
А мы играем в мышки-кошки
А иногда играем в прятки

Бывает, распахнешь окошко
Из суеты столичной в космос
А там все те же мышки-кошки
Любви неразделенной осмос

И вроде все идет по плану
И на мази твои делишки
А это просто вышли мышки
В свою мышиную нирвану

И дремлет кошка у камина
И тормозит вайфай немножко
А за окном горит рябина
И между звезд бежит дорожка.
Январь 2025

Telegram-канал Алисы Орловой

А я уже читаю! Она прекрасна ❤️❤️❤️

А книга, тем временем, уже стала доходить до читателей. До чего же радостно!

Захар Прилепин поздравил женщин с 8 марта.

Перечислил несколько имён.

На следующий день в сети:

«Прилепин опубликовал новые расстрельные списки!», «Это донос!», «Как он посмел?!».

Сыны Монархии и Борис Корчевников объявили о новом 37-м.

«Так возвращается ГУЛАГ», грустно написал в своих соцсетях Андрей Медведев.

«Репрессии… Мы вернулись в эти времена», заговорили на телеканале СПАС.

Эдвард Чесноков вышел к Кремлю с требование запретить Прилепину создавать списки.

«Мы ещё от старых не отошли!», заявил в интервью Чесноков.

Монархисты около двух часов бились в истерике на «Радио России».

Решением проблемы стало создание нового антисписочно-антиприлепинского союза белых жилетов.

Для административной поддержки и связи в верхах решили привлечь к работе Василия Якеменко.

Борис Якеменко возглавил тайный литературный кружок: «Читаем Прилепина с гневом».

Роман Антоновский от нервного возбуждения подавился собственным усом.

Монархиста удалось спасти.

После этого несчастного случая движение антисписочников-антиприлепинцев решили закрыть, чтобы пощадить здоровье белых рахитичных публицистов.

Захару Прилепину звонили из Кремля с просьбой полегче со списками в следующий раз.

И рассказали, как Захар нечаянно чуть не погубил тусклый свет новой белой мысли.

Глубоко в керженских лесах ночью раздался сильный хохот.

И лай нескольких огромных собак.

Множество подарков преподнесла мне жизнь в последнее время, но один из главных — это Лена свет Винокурова.

И не секрет, что с женщинами я нахожу общий язык редко… но в том-то и дело, что наша Леночка — это свой-свой в доску пацан, без всех этих женских мансов и выкрутасов! А потому с Леной можно и в огонь, и в воду, да и медные трубы совсем не страшны, если под её чутким руководством! Ну чудо же, правда?!

Дорогая моя именинница! Поздравляю тебя с твоим днём и желаю быть на полную катушку счастливой! Ты ЖИВАЯ, это такое важное и такое нечастое качество; пусть этот огонёк всегда в тебе горит и никогда не гаснет, как бы его ни старались потушить всякие мимо проходящие химеры)) Очень тебя люблю и ценю, пусть всегда тебя радуют твои Иванушка и Василёк, ну, и знай: ВСЁ ПОЛУЧИТСЯ!
🎂🎉🥳🎁💖

НАТАЛЬЯ ДЕНИСЕНКО

Он обжёгся, споткнулся,
и в щепы расколотый лес
на него полетел, навалился
и впился зубами.
Жизнь текла по руке,
собираясь в земле, под корнями.
"Значит, вот как болит огнестрел.
И куда я полез..."

За парнями полез.
Отмотать бы минуту в начало —
и полез бы опять,
и пошёл бы на хрипы своих.
Чуть не ложкой одной харчевали.
Не вытащить их —
тут и сгинут. И вспомнил жену:
"Будто знала.

Никогда ни слезы,
а вчера — через весь разговор
эти всхлипы. Зачем?.."
Он почувствовал: справа немело,
словно камень собой замещал
перебитое тело,
а над телом стояла седая,
глядела в упор.

Прорастала трава,
и старуха под нос бормотала —
он едва её слышал —
про первый и главный закон,
про расколотый лес
и людей, заблудившихся в нём,
и про то, что не будет конца —
отмотают в начало.

А потом его тронули,
сдвинули сильным плечом.
Он узнал их: "Ребят, аккуратно,
работает снайпер..."
— Да уже не работает.
Вот ведь, упёртый характер,
прямо в пекло полез!
Потерпи, мы тебя донесём...

(С)

Сегодня день полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады! Мира, любви и процветания!🌹🌹🌹🌹🌹🌹

ПАМЯТЬ
Ты мне верни, о память, эти дни —
холодные, голодные, — верни!
Верни тот город, сумрак ветровой,
адмиралтейский штык над головой,
шаг патрулей, и злую боль разлук,
и тишину, и метронома стук…
Ты возврати мне, память, ночи те —
прожектора в морозной высоте,
и гребни снежных крыш,
и мертвый свет
недвижных осветительных ракет,
когда, блокадным стянутый ремнем,
стоял мой гордый город под огнем.
Ты сохрани мне, память, навсегда
тот город —
сгусток пламени и льда
тот город —
слиток гнева и любви,
где жизнь кипела в стынущей крови.
…Как быстро время кануло! Исчез
сражений дым. Неспешно бьют часы…
Но время, как металл, имеет вес —
и годы можно бросить на весы!
А время, опаленное войной
в невиданной сплоченности сердец
в наполненности яростной, двойной —
оно весомей было, чем свинец.
Не зря, как хлеб, в молчанье ледяном
его так скупо мерил метроном.
С.Ботвинник

Антон Шагин, Сергей Летов: ШАГОМЕР

🕑 Пт. 31 Январь 2025 в 19:00

📍 Большая Лубянка 24/15, стр. 3, Метро Чистые пруды/Сретенский бульвар. Вход со стороны Милютинского переулка, ворота между домами 17 и 19, во двор, первый этаж, налево.

Книжная презентация с музыкальной импровизацией.

Авторское прочтение в потрясающем актёрском исполнении под чуткую к слову музыкальную импровизацию!

Приходите, ждём вас!

 

🔗 Страница мероприятия | назад

@agendamskcult

Слабость позиции так называемых монархистов в том, что ни Россия как государство, ни каждый из нас как отдельная личность не наследует напрямую Российской Империи.

Между Российской империей и сегодняшним днём лежит колоссальный цивилизационный конструкт под названием СССР, который, так уж вышло, был целиком и полностью выстроен на идеологии коммунизма и социализма. Поэтому отвергать свою связь с ним, объявлять порочной идеологию и заламывать руки по царю-батюшке — значит не просто обесценивать достижения советского народа, а буквально пилить пресловутый сук.

Что из этого вышло — можно видеть в соседнем пока ещё государстве.

Помню наизусть.

У Бродского, имхо, самые сильные стихи о любви.

Но мой Бродский в 16 лет начался с этого:

Осенний крик ястреба

Северо-западный ветер его поднимает над
сизой, лиловой, пунцовой, алой
долиной Коннектикута. Он уже
не видит лакомый променад
курицы по двору обветшалой
фермы, суслика на меже.

На воздушном потоке распластанный,
одинок,
все, что он видит — гряду покатых
холмов и серебро реки,
вьющейся точно живой клинок,
сталь в зазубринах перекатов,
схожие с бисером городки

Новой Англии. Упавшие до нуля
термометры — словно лары в нише;
стынут, обуздывая пожар
листьев, шпили церквей. Но для
ястреба это не церкви. Выше
лучших помыслов прихожан,

он парит в голубом океане, сомкнувши
клюв,
с прижатою к животу плюсною
— когти в кулак, точно пальцы рук —
чуя каждым пером поддув
снизу, сверкая в ответ глазною
ягодою, держа на Юг,

к Рио-Гранде, в дельту, в распаренную толпу
буков, прячущих в мощной пене
травы, чьи лезвия остры,
гнездо, разбитую скорлупу
в алую крапинку, запах, тени
брата или сестры.

Сердце, обросшее плотью, пухом, пером,
крылом,
бьющееся с частотою дрожи,
точно ножницами сечет,
собственным движимое теплом,
осеннюю синеву, ее же
увеличивая за счет

еле видного глазу коричневого пятна,
точки, скользящей поверх вершины
ели; за счет пустоты в лице
ребенка, замершего у окна,
пары, вышедшей из машины,
женщины на крыльце.

Но восходящий поток его поднимает вверх
выше и выше. В подбрюшных перьях
щиплет холодом. Глядя вниз,
он видит, что горизонт померк,
он видит как бы тринадцать первых
штатов, он видит: из

труб поднимается дым. Но как раз число
труб подсказывает одинокой
птице, как поднялась она.
Эк куда меня занесло!
Он чувствует смешанную с тревогой
гордость. Перевернувшись на

крыло, он падает вниз. Но упругий слой
воздуха его возвращает в небо,
в бесцветную ледяную гладь.
В желтом зрачке возникает злой
блеск. То есть, помесь гнева
с ужасом. Он опять

низвергается. Но как стенка — мяч,
как паденье грешника — снова в веру,
его выталкивает назад.
Его, который еще горяч!
В черт-те что. Все выше. В ионосферу.
В астрономически объективный ад

птиц, где отсутствует кислород,
где вместо проса — крупа далеких
звезд. Что для двуногих высь,
то для пернатых наоборот.
Не мозжечком, но в мешочках легких
он догадывается: не спастись.

И тогда он кричит. Из согнутого, как крюк,
клюва, похожий на визг эриний,
вырывается и летит вовне
механический, нестерпимый звук,
звук стали, впившейся в алюминий;
механический, ибо не

предназначенный ни для чьих ушей:
людских, срывающейся с березы
белки, тявкающей лисы,
маленьких полевых мышей;
так отливаться не могут слезы
никому. Только псы

задирают морды. Пронзительный, резкий крик
страшней, кошмарнее ре-диеза
алмаза, режущего стекло,
пересекает небо. И мир на миг
как бы вздрагивает от пореза.
Ибо там, наверху, тепло

обжигает пространство, как здесь, внизу,
обжигает черной оградой руку
без перчатки. Мы, восклицая «вон,
там!», видим вверху слезу
ястреба, плюс паутину, звуку
присущую, мелких волн,

разбегающихся по небосводу, где
нет эха, где пахнет апофеозом
звука, особенно в октябре.
И в кружеве этом, сродни звезде,
сверкая, скованная морозом,
инеем, в серебре,

опушившем перья, птица плывет в зенит,
в ультрамарин. Мы видим в бинокль отсюда
перл, сверкающую деталь.
Мы слышим: что-то вверху звенит,
как разбивающаяся посуда,
как фамильный хрусталь,

чьи осколки, однако, не ранят, но
тают в ладони. И на мгновенье
вновь различаешь кружки, глазки,
веер, радужное пятно,
многоточия, скобки, звенья,
колоски, волоски —

бывший привольный узор пера,
карту, ставшую горстью юрких
хлопьев, летящих на склон холма.
И, ловя их пальцами, детвора
выбегает на улицу в пестрых куртках
и кричит по-английски: «Зима, зима!»

1975 г.

Бастрыкин наградил Захара Прилепина медалью «Доблесть и отвага»

Писателю и подполковнику Росгвардии Захару Прилепину присвоена медаль «Доблесть и отвага» по личному приказу Бастрыкина.

Поздравляем старого друга нашего проекта и желаем дальнейшей плодотворной деятельности!

@wargonzo