чувствую, как развитие лобных долей подходит к своему завершению. меньше хочется встревать в романы сомнительного характера, больше — тратить кучу тыщ на новый матрас, стабильно пить магний и ложиться раньше двух.
возраст странный. одна часть друзей активно гнездуется, вторая в кутежном угаре переваливается из одного бара в другой, третья лежит дома в экзистенциальном кризисе — а ты пока не понимаешь, какой из этих жизненных стратегий тебе придерживаться и кем быть, когда вырастешь.
мне кажется, двадцатые годы — это время поиска того отважного и смешного ребенка, которого в тебе убила взрослая жизнь. у моего папы есть любимая история, как в детском саду я зарядила в мальчика кремлевской башенкой (кажется, это была Спасская) — только лишь за то, что он имел наглость назвал меня дурой. пол лба у пацана было снесено, слезы, сопли, слюни, кухадтанья воспитательниц и скандал на весь детский сад — и только папа мне тихо респектовал за то, что я за себя постояла. (правда, почему-то машинку, которую он купил мне, заставил подарить мальчику, еще и извиняться 😒)
увы, гендерная социализация никого не щадит, и навык драться я растеряла. во взрослой жизни драться приходиться по-другому: отстаивать границы, отсекать недостойных людей, не бояться показаться неудобной, забивать на чужие ожидания. не прогибаться под чужие интересы и твердо отстаивать свои. не терпеть несправедливость. не давать себя в обиду даже тем, кто сильнее и больше тебя.
быть большой и сильной собакой, потому что маленьким пугливым котенком я быть устала.
поэтому даю такое пожелание себе на этот год: никогда ничего не бояться, кайфовать, ЖО — жизнь одна.
чувствую, как развитие лобных долей подходит к своему завершению. меньше хочется встревать в романы сомнительного характера, больше — тратить кучу тыщ на новый матрас, стабильно пить магний и ложиться раньше двух.
возраст странный. одна часть друзей активно гнездуется, вторая в кутежном угаре переваливается из одного бара в другой, третья лежит дома в экзистенциальном кризисе — а ты пока не понимаешь, какой из этих жизненных стратегий тебе придерживаться и кем быть, когда вырастешь.
мне кажется, двадцатые годы — это время поиска того отважного и смешного ребенка, которого в тебе убила взрослая жизнь. у моего папы есть любимая история, как в детском саду я зарядила в мальчика кремлевской башенкой (кажется, это была Спасская) — только лишь за то, что он имел наглость назвал меня дурой. пол лба у пацана было снесено, слезы, сопли, слюни, кухадтанья воспитательниц и скандал на весь детский сад — и только папа мне тихо респектовал за то, что я за себя постояла. (правда, почему-то машинку, которую он купил мне, заставил подарить мальчику, еще и извиняться 😒)
увы, гендерная социализация никого не щадит, и навык драться я растеряла. во взрослой жизни драться приходиться по-другому: отстаивать границы, отсекать недостойных людей, не бояться показаться неудобной, забивать на чужие ожидания. не прогибаться под чужие интересы и твердо отстаивать свои. не терпеть несправедливость. не давать себя в обиду даже тем, кто сильнее и больше тебя.
быть большой и сильной собакой, потому что маленьким пугливым котенком я быть устала.
поэтому даю такое пожелание себе на этот год: никогда ничего не бояться, кайфовать, ЖО — жизнь одна.
These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform.
from us
