Один старик говорил,
что время и место назначены.
А другой - что мы не выбираем.
Ни время. Ни место.
А я смотрю на монетку,
мелкую монетку в руке солдата.
Она взлетает и падает.
Чет-нечет.
Решка или орел.

Я думаю, что будущее - такая же монетка,
только кто бросает не видно.
Еще иногда я думаю, что я тоже падаю -
чет-нечет,
решка или орел.
И выбор здесь тоже не за мной вовсе.

Один старик (тот, первый)
говорил, что время и место
могут быть сколько угодно назначены,
но если герой не придет,
ничего стоящего не будет.
А тот, другой
(из другой, не моей истории)
говорил, что время-то
не выбирают.
Но как в нем жить -
это за нами.

Я смотрю на монетку и думаю:
сколько бы выбора
за мной ни было,
все эти чет-нечет, орел-решка,
я выбираю
не бояться.

Даже если падать,
то не бояться.

(с) Мария Гуцол/Амариэ

Ачивмент анлокд

Серебристая фигура миновала рощу, и Кэлху разглядел, что это высокий муж, увенчанный короной из листьев. Плащ его был туманом, лицо его было бледно и прекрасно. И гадать не стоило, он был из сидов.
- Короля-Остролиста видишь ты, - едва слышно прошептал Лето, - властвующего над сидами Миде. Не думал я...
Он оборвал сам себя, и Кэлху не стал оборачиваться и переспрашивать. Только сжал зубы. Мало ему было того, кого он видел в наваждении и узнал. Теперь еще и Король над сидами Миде.
Король-Остролист остановился перед Кэлху. Обвел сияющим взглядом их троих, проговорил:
- Твой филид и в самом деле могуч, о юноша. Раз он сумел отыскать мои чары и призвать меня сюда.
- Значит, это твои чары, - медленно выговорил Кэлху, чувствуя, как в нем горячей волной поднимается ярость.
- Верно. И ты, должно быть, хочешь знать, откуда они на одеждах сынов Кэлвана? - глубокий голос сида тек, словно полноводная река. - Поздно ты спохватился, о юноша. Трава на их могилах давно высока и зелена.
- Может, мне только сейчас повстречался филид, которому по силам такие чары, - Кэлху усмехнулся. Не удержался, бросил взгляд через плечо. И едва не поперхнулся от удивления - стоял за его спиной рядом с Доннованом-колесничим седоволосый старец. А Лета не было.
Чтобы не выдать себя, Кэлху резко шагнул вперед и спросил зло у Короля-Остролиста:
- Зачем ты заклял рубахи?
- Ниал попросил меня о помощи, - не прислушиваться к этому голосу было нельзя, и Кэлху даже подался еще на шаг вперед. - Я помог ему, как умел. Когда его воины ворвались в крепость, там уже шел бой. А в том, что сын Кэлвана не смог одолеть своего отца, моей вины нет, о юноша.
Слова эти звучали правдиво. Кэлху слушал и почти верил. Он кивнул и подумал, что Ниал, должно быть, люто возненавидел изгнавшего его отца и других сыновей этого отца, раз попросил такие чары.
Серебряное свечение окутывало лицо сида и его лиственную корону, и Кэлху отчего-то показалось, что вот он, неучтивый мальчишка, призвал неведомо каким колдовством к себе величественного владыку, а теперь дерзит ему. И надо бы склонить голову да отступить, и повиниться за дерзость.
Чувство было такое, словно перед Кэлху снова поставили осколок Черного зеркала.
Он вскинул подбородок. Запнулся, соображая, что сказать колкого, резкого, чтобы разом обернуть текучие вязкие слова против того, кто их говорит.
Дребезжащий старческий голос из-за спины заставил Кэлху вздрогнуть:
- И подгадать так, чтобы стал нарушен один из гейсов Каэр Ри тебя, о Король, тоже просил Ниал Могучей руки? Не станет гейсов - не станет и крепости.
- Не было в этом моей воли, - Король-Остролист вздохнул. - Должно быть, такова судьба этой крепости - быть разрушенной. Не в моей власти - спорить с этим. Но мне лестно, что ты узнал меня, филид.
- Не такова ее судьба, - тихо сказал Лето. - Была.
- Тот, кто возвысился над прочими, падет. Разве мне учить этому тебя, о филид? Не было стен выше, чем стены Каэр Ри, не было выше башен и горделивее королей. Среди людей.
- А тебе их гордость глаза колола, Король над сидами Миде? - резко спросил Кэлху. Он словно разом прорвался за плетение слов Короля-Остролиста, а за ними маячила тень правды, грязная и неприглядная.
- Ты неучтив, о юноша, - сид глянул на него с презрением. - Как для того, кто ворожит над могилами, тебе бы остеречься наказания.

Выкладываю понемногу на Литмаркете https://litmarket.ru/books/vereskovoe-pole-pesn-oysina-1

К слову. Так-то он изначально Лод, а не Лоуд. Это потом поменялось произношение. А почему он Лод - ну, вы догадались)

Ачивмент анлокд

А вдруг вы еще не купили мои книжки

Выложила в ночи в донатошную второй кусок рассказа про Рэй.
Скучала по ней)

Какие мы. такой и Имболк.
В чашках сливочный ликер

У мира хребет - костенел, неподвижен и прочен, мир окружающий - упорядочен и нерушим. Но то ли сестра короля рожает сына в сорочке, то ли корзину с младенцем толкает река в камыши. То ли растет и горя себе не знает под крышей у матери и у родного отца. Но дорога героя всегда проходит по краю, от порога, начала, по солнцу, и дальше, и до конца.
И вот, берет клинок колдовской не к сроку, любит не ту и врагов выбирает не тех вчерашний мальчишка - руки в яблочном соке, и в пору мальчишке тяжелый отцовский доспех.
И вот, он идет по стальному хребту мирозданья, позвоночник миров - шаткий мостик над горной рекой, прорастает лозой через хрупкие кости сказаний, и рвутся слова словно птицы - безудержно и высоко.
Кто-то погибнет у брода, кто-то - в горном ущелье, какой бедолага авось доживет до седин. Но от шага героя рушится мост из хрящей, и хребет мироздания хрупче становится ломких весенних льдин. Это путь у героя - падать в реку и пропасть, пробовать на зуб порядок, рушить дряхлеющий мир.
Мальчик идет через поле, качается просо, птицы кричат.
Начинается миф.

(с) Мария Гуцол/Амариэ
2020г.

Ребят. Я не хочу никого обидеть и понимаю, что вы хотите сказать, что любите мои книги и будете рады, когда я издам и другие.
Но мне очень сложно не читать комментарии про "ждем новых книг" как "ты работаешь мало"

Идет женщина по полю,
несет кувшин медный,
дно дырявое, кровью капает.
"Что мне воля, что мне неволя,
как шла по эту месту,
так здесь в землю и кану."

А над головой у женщины - золото.
Над головой ее небо порвано.
Идет женщина, босая, голая,
тащит свой кувшин медный.
Говорит: "Мне бы горсточку риса.
Мне бы корочку хлеба".
А кувшин ее кровью сочится,
красной такой, багряной.

На дне у кувшина - рана.
Это пуля-дура летела.
А кровь-то совсем не водица,
из кувшина да на белое тело,
да на черную землю.

Идет женщина по полю,
идет по стерне ломкой,
идет по колосьям убранным.
Шепчет, что, мол, голодно,
и где платье ее браное
делось.

И еще младенец у нее в руках.
А кровь из кувшина: кап-кап, кап-кап.

(с) Мария Гуцол/Амариэ

Поскольку покупки техники на авито - всегда долбанная лотерея, моя свежкупленная камера отправилась сегодня в ремонт (надеюсь, что хотя бы чинибельно). А вооружаюсь старой и очень хочу взять пару-тройку заказов на выходные 15-16 февраля.

Могу сделать скидку.