Forwarded from Архитектурные излишества (Pavel G)
Книжная полка «Архитектурных излишеств»
Мы просим героя рубрики назвать девять последних прочитанных книг. Лаконично, без рецензий. Художественная литература, монографии, комиксы, что угодно.
Книжная полка № 13 — Михаил Алексеевский, руководитель Центра городской антропологии КБ Стрелка, соавтор тг-канала «Антрополог на районе».
1. Максим Семеляк. Значит, ураган. Егор Летов: опыт лирического исследования
2. Эдвард Слингерленд. Навеселе. Как люди хотели устроить пьянку, а построили цивилизацию.
3. Малые и средние города: история и современные проблемы. Этнографические очерки (К 100-летию М.Н. Шмелевой).
4. Квентин Тарантино. Однажды в Голливуде.
5. Meaghan Stiman. How Second Homeowners Transform Communities and Themselves.
6. Наталия Лебина. Хрущевка. Советское и несоветское в пространстве повседневности.
7. Евгений Басов. Тихий океан Чукотки.
8. HistoriCity: городские исследования и история современности.
9. Ulf Hannerz. Exploring the City: Inquiries Toward an Urban Anthropology.
✅Читайте книги, а не только телеграм-каналы!
Мы просим героя рубрики назвать девять последних прочитанных книг. Лаконично, без рецензий. Художественная литература, монографии, комиксы, что угодно.
Книжная полка № 13 — Михаил Алексеевский, руководитель Центра городской антропологии КБ Стрелка, соавтор тг-канала «Антрополог на районе».
1. Максим Семеляк. Значит, ураган. Егор Летов: опыт лирического исследования
2. Эдвард Слингерленд. Навеселе. Как люди хотели устроить пьянку, а построили цивилизацию.
3. Малые и средние города: история и современные проблемы. Этнографические очерки (К 100-летию М.Н. Шмелевой).
4. Квентин Тарантино. Однажды в Голливуде.
5. Meaghan Stiman. How Second Homeowners Transform Communities and Themselves.
6. Наталия Лебина. Хрущевка. Советское и несоветское в пространстве повседневности.
7. Евгений Басов. Тихий океан Чукотки.
8. HistoriCity: городские исследования и история современности.
9. Ulf Hannerz. Exploring the City: Inquiries Toward an Urban Anthropology.
✅Читайте книги, а не только телеграм-каналы!
Антрополог исследует удивительный мир мобильных приложений для знакомств в Берлине
В прошлом году в книжной серии с классным названием "Anthropology of Now" вышла монография Фабиана Брокера "Love and Technology: An Ethnography of Dating App Users in Berlin" ("Любовь и технология: Этнография пользователей приложений для знакомств в Берлине"). Да, всё верно, это исследование про то, как люди ищут себе партнёров через Tinder (а ещё через приложения OkCupid и Bumble).
Разумеется, всем интересно узнать, как именно осуществлялся сбор материала для книжки. Использовался ли метод включенного наблюдения(и нашел ли автор в процессе исследования свою любовь) ? Отвечаем. Автор приехал в Берлин собирать материал на 13 месяцев. Часть интервью с молодыми пользователями приложений для знакомств он проводил онлайн, а часть - в виде переписки прямо в приложении. Но при этом он сразу честно указывал, что является исследователем, а не ищет романтических отношений. Впрочем, в последние 3 месяца полевой работы Фабиан решил и честно походить на свидания, знакомясь через приложения. Но тут он никаких интервью не записывал, да и вообще эти материалы в книгу включать не стал, отметив только, что личный опыт использования приложений для знакомств расширил и обогатил его представления о том, как это работает.
В книге три основные темы. Первая - влияние механики приложений для знакомств на то, как люди выстраивают свои отношения при знакомстве. Выясняется, что разные приложения задают свои форматы любовной/сексуальной коммуникации (скажем, Tinder в Берлине обычно используется для поиска необременительных сексуальных отношений). Очень часто молодые берлинцы устанавливали сразу несколько приложений для знакомств и использовали их для разных целей. Отдельно Брокер исследовал, как и когда пользователи переводят общение с тем, с кем они познакомились, из приложения в WhatsApp, как бы впуская человека в свое личное пространство.
Второй сюжет скорее из области городской антропологии. Исследователь пытается соотнести виртуальное общение в приложении с оффлайн-свиданиями в реальном пространстве улиц, парков и ресторанов Берлина. Виртуальное обсуждение выбора места для реального свидания тоже задаёт сценарии будущих отношений и формирует ожидания от них по принципу "Скажи мне, куда ты меня зовёшь на свидание, а я расскажу, кто ты". На личную жизнь пользователей приложений влияет и сам образ Берлина, его репутация свободного раскрепощенного города, где "возможно всё".
Наконец, отдельная часть исследования посвящена нарративам о знакомствах с использованием мобильных приложений. Выясняется, что пользователи приложений для знакомств очень любят делиться с друзьями и знакомыми байками о своем опыте, причем отдельный формат рассказа - пересылка скриншотов из приложения (как правило, с какими-нибудь трэшовыми переписками). Брокер предполагает, что иногда люди нарочно вступают в коммуникацию с "неподходящими" собеседниками, чтобы набрать материал для "сытных баек", которые они потом будут с удовольствием рассказывать своим знакомым.
В целом получается интересная картина. С одной стороны, люди используют приложения как инструмент для поиска новых отношений, задавая в них значимые для себя параметры. С другой стороны, приложения тожеиспользуют влияют на своих пользователей, во многом определяя сценарии того, как они будут выстраивать свои отношения.
Словом, вышла очень яркая и увлекательная книга на стыке цифровой антропологии и антропологии эмоций (с мощным вкраплением городской антропологии). Вступление и почти вся первая глава бесплатно доступны на Google Books.
В прошлом году в книжной серии с классным названием "Anthropology of Now" вышла монография Фабиана Брокера "Love and Technology: An Ethnography of Dating App Users in Berlin" ("Любовь и технология: Этнография пользователей приложений для знакомств в Берлине"). Да, всё верно, это исследование про то, как люди ищут себе партнёров через Tinder (а ещё через приложения OkCupid и Bumble).
Разумеется, всем интересно узнать, как именно осуществлялся сбор материала для книжки. Использовался ли метод включенного наблюдения
В книге три основные темы. Первая - влияние механики приложений для знакомств на то, как люди выстраивают свои отношения при знакомстве. Выясняется, что разные приложения задают свои форматы любовной/сексуальной коммуникации (скажем, Tinder в Берлине обычно используется для поиска необременительных сексуальных отношений). Очень часто молодые берлинцы устанавливали сразу несколько приложений для знакомств и использовали их для разных целей. Отдельно Брокер исследовал, как и когда пользователи переводят общение с тем, с кем они познакомились, из приложения в WhatsApp, как бы впуская человека в свое личное пространство.
Второй сюжет скорее из области городской антропологии. Исследователь пытается соотнести виртуальное общение в приложении с оффлайн-свиданиями в реальном пространстве улиц, парков и ресторанов Берлина. Виртуальное обсуждение выбора места для реального свидания тоже задаёт сценарии будущих отношений и формирует ожидания от них по принципу "Скажи мне, куда ты меня зовёшь на свидание, а я расскажу, кто ты". На личную жизнь пользователей приложений влияет и сам образ Берлина, его репутация свободного раскрепощенного города, где "возможно всё".
Наконец, отдельная часть исследования посвящена нарративам о знакомствах с использованием мобильных приложений. Выясняется, что пользователи приложений для знакомств очень любят делиться с друзьями и знакомыми байками о своем опыте, причем отдельный формат рассказа - пересылка скриншотов из приложения (как правило, с какими-нибудь трэшовыми переписками). Брокер предполагает, что иногда люди нарочно вступают в коммуникацию с "неподходящими" собеседниками, чтобы набрать материал для "сытных баек", которые они потом будут с удовольствием рассказывать своим знакомым.
В целом получается интересная картина. С одной стороны, люди используют приложения как инструмент для поиска новых отношений, задавая в них значимые для себя параметры. С другой стороны, приложения тоже
Словом, вышла очень яркая и увлекательная книга на стыке цифровой антропологии и антропологии эмоций (с мощным вкраплением городской антропологии). Вступление и почти вся первая глава бесплатно доступны на Google Books.
В новом медиа "Проект Сообщество", которое запустили московские власти, вышла статья "Не только велодорожки. Москва глазами городского антрополога" по мотивам интервью-прогулки с одним из наших админов Михаилом Алексеевским.
Внутри понемногу обо всяком московском: история преображения Нового Арбата, социокультурная специфика некоторых районов Москвы, запросы современных москвичей к районной инфраструктуре.
Внутри понемногу обо всяком московском: история преображения Нового Арбата, социокультурная специфика некоторых районов Москвы, запросы современных москвичей к районной инфраструктуре.
Мы сравнительно недавно писали про ежегодное собрание Американской Антропологической Ассоциации (AAA), которая в конце ноября 2024 года прошла во Флориде. Это одно из самых масштабных регулярных собраний антропологов в мире. И пожалуй самое важное с точки зрения формирования научной повестки и исследовательских трендов.
И вот - свежие новости уже про собрание ААА наступившего 2025 года. Организаторы на днях объявили, какой будет официальная тема этого научного мероприятия, которое пройдет в Новом Орлеане 19-23 ноября 2025 года. И тема эта весьма небанальная - "Призраки" ("Ghosts")! А если точнее, то "Призраки. Видения. Духи. Фантомы" (Ghosts. Apparitions. Spirits. Specters"). Для сравнения - в прошлом году была тема "Практика" ("Praxis"), как-то попривычнее.
Почему вдруг в этот раз выбраны "Призраки"? Во-первых, потому что у Нового Орлеана есть репутация самого мистического города США, здесь действительно в ходу множество городских легенд и историй про про всякую чертовщину, проводятся специальные экскурсии по "проклятым местам", проводится знаменитый фестиваль-карнавал Марди Грас. К тому же после разрушительного наводнения из-за урагана Катрина 2005 года Новый Орлеан отчасти сам стал городом-призраком.
Во-вторых, как пишут организаторы, антропологи традиционно имели дело с призраками. И не только в тех случаях, когда занимались изучением мифологии. Это могли быть и призраки колониального прошлого, до сих пор сильно влияющие на антропологию, и фантомы социальной теории, и мифологизированные великие предшественники, вроде духа Бронислава Малиновского.
Хватает сверхъестественного и в современности. Пугающие изображения, сгенерированные искусственным интеллектом; параноидальные теории заговоров; тревожные фейк-ньюс. Ну а сами антропологи как публичные интеллектуалы тоже в этой мерцающей реальности часто оказываются кем-то вроде невидимых призраков.
При этом не всегда призраки - это плохо. Могут быть и духи-помощники, которые вдохновляют, назидают, делятся советами и опытом, помогают вспомнить то, что давно забыто. Те же классики антропологии вполне могут функционировать и в этом виде.
Словом, в идее собраться в Новом Орлеане и обсудить взаимоотношения антропологов с миром призраков безусловно что-то есть. Это действительно очень необычная и любопытная метафора, поэтому невероятно интересно, что у них там получится увидеть с такой оптикой. Будем дальше следить за подготовкой этого мероприятия и держать вас в курсе.
И вот - свежие новости уже про собрание ААА наступившего 2025 года. Организаторы на днях объявили, какой будет официальная тема этого научного мероприятия, которое пройдет в Новом Орлеане 19-23 ноября 2025 года. И тема эта весьма небанальная - "Призраки" ("Ghosts")! А если точнее, то "Призраки. Видения. Духи. Фантомы" (Ghosts. Apparitions. Spirits. Specters"). Для сравнения - в прошлом году была тема "Практика" ("Praxis"), как-то попривычнее.
Почему вдруг в этот раз выбраны "Призраки"? Во-первых, потому что у Нового Орлеана есть репутация самого мистического города США, здесь действительно в ходу множество городских легенд и историй про про всякую чертовщину, проводятся специальные экскурсии по "проклятым местам", проводится знаменитый фестиваль-карнавал Марди Грас. К тому же после разрушительного наводнения из-за урагана Катрина 2005 года Новый Орлеан отчасти сам стал городом-призраком.
Во-вторых, как пишут организаторы, антропологи традиционно имели дело с призраками. И не только в тех случаях, когда занимались изучением мифологии. Это могли быть и призраки колониального прошлого, до сих пор сильно влияющие на антропологию, и фантомы социальной теории, и мифологизированные великие предшественники, вроде духа Бронислава Малиновского.
Хватает сверхъестественного и в современности. Пугающие изображения, сгенерированные искусственным интеллектом; параноидальные теории заговоров; тревожные фейк-ньюс. Ну а сами антропологи как публичные интеллектуалы тоже в этой мерцающей реальности часто оказываются кем-то вроде невидимых призраков.
При этом не всегда призраки - это плохо. Могут быть и духи-помощники, которые вдохновляют, назидают, делятся советами и опытом, помогают вспомнить то, что давно забыто. Те же классики антропологии вполне могут функционировать и в этом виде.
Словом, в идее собраться в Новом Орлеане и обсудить взаимоотношения антропологов с миром призраков безусловно что-то есть. Это действительно очень необычная и любопытная метафора, поэтому невероятно интересно, что у них там получится увидеть с такой оптикой. Будем дальше следить за подготовкой этого мероприятия и держать вас в курсе.
Итоги года от «Антрополога на районе»
ЛУЧШАЯ КНИГА ПО ГОРОДСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ НА АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ-2024.
Итак, это последний пост с подведением итогов прошлого года от нашего канала. В самой важной и сложной номинации "Лучшая книга по городской антропологии на английском языке" победителей выбирали не мы, а вы - наши читатели (вот тут можно прочитать про всех претендентов). И результаты голосования получились весьма красноречивыми.
Золотая медаль: Graeber, David; Dubrovsky, Nika. Cities Made Differently. Cambridge: MIT press, 2024.
С очень приличным отрывом (21%) победу одержала не какая-нибудь высоколобая монография, а... книжка для детей младшего школьного возраста. Но не простая, а "сделанная иначе". Сделали эту книгу великий антрополог-анархист Дэвид Гребер и его жена, русская художница Ника Дубровская. Изначально она была подготовлена для книжной серии "Антропология для детей" (все книги серии бесплатно доступны на сайте проекта), но с 2024 года издательство MIT press начало вместе с Никой Дубровской (Гребер скончался в 2020 году) перевыпускать у себя обновленные версии книг в серии "Made Differently" ("Сделанные иначе"). Книга "Города, сделанные иначе" предлагает детям пофантазировать, какими могут быть "необычные города" и представить, как их внешний облик и структура влияют на жизнь их обитателей. Перевод книги на русский язык в 2025 году планирует выпустить издательство Ad Marginem.
Серебряная медаль: Producing and Living the High-rise: New Contexts, Old Questions? / Ed. by Manoel Rodrigues Alves, Manuel Appert, Christian Montès. Wilmington: Vernon press, 2024.
Пожалуй, самый неожиданный победитель года. Обычно сборники научных статей уступают по популярности ярким авторским монографиям. Но в данном случае злободневность выбранной темы определила успех книги в голосовании (16%). Речь в сборнике идет об антропологии высотных многоэтажек (включая небоскребы) на материалы разных городов мира. Где сейчас высотки сносят, а где строят новые? Почему в Румынии жить в таких домах престижно, а во Франции - стремно? Как устроена социальная жизнь высотных домов в городах Бразилии? Как известно, в России девелоперы, строящие новые ЖК, тоже любят строить многоэтажки повыше. Как это соотносится с мировыми трендами? И какой может оказаться жизнь обитателей этих домов? Ответы ищите в книге.
Бронзовая медаль: Stiman, Meaghan. Privileging Place: How Second Homeowners Transform Communities and Themselves. Princeton: Princeton University Press, 2024.
А это как раз пример яркой авторской монографии на интересную тему - про то, как обеспеченные американцы из верхнего сегмента среднего класса, живущие в коттеджах в субурбии покупают себе второе жилье "для души". Одни приобретают дома в сельской глуши (и резко поднимают там цены на жилье, что сильно фрустрирует местных жителей), а другие, напротив, покупают квартиры в центре крупных городов, чтобы приезжать туда на выходные и ходить по музеям и ресторанам. Самый интересный сюжет исследования - то, как эти владельцы второго жилья выстраивают у себя в голове идеализированный образ сельской/городской жизни и пытаются его воплотить в реальности, часто сталкиваясь с непониманием местных. Книга оказалась самой популярной монографией в голосовании (14%); судя по всему, американский сюжет про второй дом в сельской местности показался похожим на историю российских владельцев загородных дач, которые тоже пытаются перестраивать жизнь в деревнях и селах "под себя".
ЛУЧШАЯ КНИГА ПО ГОРОДСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ НА АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ-2024.
Итак, это последний пост с подведением итогов прошлого года от нашего канала. В самой важной и сложной номинации "Лучшая книга по городской антропологии на английском языке" победителей выбирали не мы, а вы - наши читатели (вот тут можно прочитать про всех претендентов). И результаты голосования получились весьма красноречивыми.
Золотая медаль: Graeber, David; Dubrovsky, Nika. Cities Made Differently. Cambridge: MIT press, 2024.
С очень приличным отрывом (21%) победу одержала не какая-нибудь высоколобая монография, а... книжка для детей младшего школьного возраста. Но не простая, а "сделанная иначе". Сделали эту книгу великий антрополог-анархист Дэвид Гребер и его жена, русская художница Ника Дубровская. Изначально она была подготовлена для книжной серии "Антропология для детей" (все книги серии бесплатно доступны на сайте проекта), но с 2024 года издательство MIT press начало вместе с Никой Дубровской (Гребер скончался в 2020 году) перевыпускать у себя обновленные версии книг в серии "Made Differently" ("Сделанные иначе"). Книга "Города, сделанные иначе" предлагает детям пофантазировать, какими могут быть "необычные города" и представить, как их внешний облик и структура влияют на жизнь их обитателей. Перевод книги на русский язык в 2025 году планирует выпустить издательство Ad Marginem.
Серебряная медаль: Producing and Living the High-rise: New Contexts, Old Questions? / Ed. by Manoel Rodrigues Alves, Manuel Appert, Christian Montès. Wilmington: Vernon press, 2024.
Пожалуй, самый неожиданный победитель года. Обычно сборники научных статей уступают по популярности ярким авторским монографиям. Но в данном случае злободневность выбранной темы определила успех книги в голосовании (16%). Речь в сборнике идет об антропологии высотных многоэтажек (включая небоскребы) на материалы разных городов мира. Где сейчас высотки сносят, а где строят новые? Почему в Румынии жить в таких домах престижно, а во Франции - стремно? Как устроена социальная жизнь высотных домов в городах Бразилии? Как известно, в России девелоперы, строящие новые ЖК, тоже любят строить многоэтажки повыше. Как это соотносится с мировыми трендами? И какой может оказаться жизнь обитателей этих домов? Ответы ищите в книге.
Бронзовая медаль: Stiman, Meaghan. Privileging Place: How Second Homeowners Transform Communities and Themselves. Princeton: Princeton University Press, 2024.
А это как раз пример яркой авторской монографии на интересную тему - про то, как обеспеченные американцы из верхнего сегмента среднего класса, живущие в коттеджах в субурбии покупают себе второе жилье "для души". Одни приобретают дома в сельской глуши (и резко поднимают там цены на жилье, что сильно фрустрирует местных жителей), а другие, напротив, покупают квартиры в центре крупных городов, чтобы приезжать туда на выходные и ходить по музеям и ресторанам. Самый интересный сюжет исследования - то, как эти владельцы второго жилья выстраивают у себя в голове идеализированный образ сельской/городской жизни и пытаются его воплотить в реальности, часто сталкиваясь с непониманием местных. Книга оказалась самой популярной монографией в голосовании (14%); судя по всему, американский сюжет про второй дом в сельской местности показался похожим на историю российских владельцев загородных дач, которые тоже пытаются перестраивать жизнь в деревнях и селах "под себя".
Дружественный телеграм-канал "Городские историки", который год назад придумал вручать свою собственную Премию Городских историков в рамках подведения научных итогов года в области исторической урбанистики, на этой неделе закончил уже второй сезон награждения.
Что тут можно сказать? Ребята снова прыгнули выше головы и показали, что телеграм-каналы в наши дни - это сила! То есть уже второй раз они делают огромную работу. Сначала ищут всех потенциальных номинантов премии, просматривая десятки (если не сотни) статей и монографий по теме, изданных не только в Москве/Питере, но и в многочисленных региональных научных центрах (а ещё англоязычные статьи в зарубежных журнала по истории российских/советских городов. Потом отбирают по каждой номинации шорт-лист из пяти лучших претендентов и подробно рассказывают про каждого у себя в канале. Ну и наконец выбирают победителя, который также получает в канале развернутую рецензию, объясняющую, в чем его ключевые достоинства и заслуги.
В прошлом году номинантов и победителей выбирали исключительно члены редакции телеграм-канала (4 человека), но в этот раз комиссию голосующих усилили специально приглашенными экспертами, туда вошли городской историк Константин Бугров (Екатеринбург), искусствовед Евгения Конышева (Челябинск) и городской антрополог Михаил Лурье (Санкт-Петербург).
А ещё с этого года ввели новую номинацию "Лучшая переводная работа", где соревновнуются зарубежные монографии, переведенные на русский язык. Новая награда получила имя урбаниста Вячеслава Глазычева, в переводах которого отечественные читатели открыли для себя работы Кевина Линча, Роберты Грац и Джейн Джекобс.
Словом, Премия Городских историков стала ещё весомее и представительнее. И нет ничего удивительного в том, что про победителей этой премии с гордостью пишут статьи и региональные СМИ, и столичные вузы, и ведущие гуманитарные издательства. А ведь начиналось всё это как частная инициатива сравнительно небольшого научного телеграм-канала из Тюмени. Знай наших!
Если вы хотите узнать, кто стал номинантами и победителями Премии Городских историков в этом году, кликните на этот пост и листайте вниз. Всего там представлены работы по пяти основным номинациям:
– Премия имени Вячеслава Глазычева за лучшую переводную работу
– Премия имени Марка Мееровича за лучшую диссертацию
– Премия имени Моше Левина за лучшую зарубежную работу по городской истории постсоветского пространства
– Премия имени Дмитрия Резуна за лучшую статью
– Премия имени Николая Анциферова за лучшую книгу
Кстати, там прямо сейчас идёт голосование за приз зрительских симпатий среди победителей по всем номинациям, так что вы тоже можете внести свой вклад в развитие Премии.
Ну и отдельно хочется отметить, что свежевведенную Премию имени Вячеслава Глазычева за лучшую переводную работу в этом году получила многократно воспетая нами книга Сеты Лоу "Пространственное воплощение культуры. Этнография пространства и места" (М.: НЛО, 2024), а также ее переводчик Николай Проценко и научный редактор Федор Веселов. Как так вышло? Ведь Сета Лоу не городской историк, а антрополог. Ответ на этот вопрос можно найти в подробном комментарии "Городских историков" по поводу победившей книги.
Что тут можно сказать? Ребята снова прыгнули выше головы и показали, что телеграм-каналы в наши дни - это сила! То есть уже второй раз они делают огромную работу. Сначала ищут всех потенциальных номинантов премии, просматривая десятки (если не сотни) статей и монографий по теме, изданных не только в Москве/Питере, но и в многочисленных региональных научных центрах (а ещё англоязычные статьи в зарубежных журнала по истории российских/советских городов. Потом отбирают по каждой номинации шорт-лист из пяти лучших претендентов и подробно рассказывают про каждого у себя в канале. Ну и наконец выбирают победителя, который также получает в канале развернутую рецензию, объясняющую, в чем его ключевые достоинства и заслуги.
В прошлом году номинантов и победителей выбирали исключительно члены редакции телеграм-канала (4 человека), но в этот раз комиссию голосующих усилили специально приглашенными экспертами, туда вошли городской историк Константин Бугров (Екатеринбург), искусствовед Евгения Конышева (Челябинск) и городской антрополог Михаил Лурье (Санкт-Петербург).
А ещё с этого года ввели новую номинацию "Лучшая переводная работа", где соревновнуются зарубежные монографии, переведенные на русский язык. Новая награда получила имя урбаниста Вячеслава Глазычева, в переводах которого отечественные читатели открыли для себя работы Кевина Линча, Роберты Грац и Джейн Джекобс.
Словом, Премия Городских историков стала ещё весомее и представительнее. И нет ничего удивительного в том, что про победителей этой премии с гордостью пишут статьи и региональные СМИ, и столичные вузы, и ведущие гуманитарные издательства. А ведь начиналось всё это как частная инициатива сравнительно небольшого научного телеграм-канала из Тюмени. Знай наших!
Если вы хотите узнать, кто стал номинантами и победителями Премии Городских историков в этом году, кликните на этот пост и листайте вниз. Всего там представлены работы по пяти основным номинациям:
– Премия имени Вячеслава Глазычева за лучшую переводную работу
– Премия имени Марка Мееровича за лучшую диссертацию
– Премия имени Моше Левина за лучшую зарубежную работу по городской истории постсоветского пространства
– Премия имени Дмитрия Резуна за лучшую статью
– Премия имени Николая Анциферова за лучшую книгу
Кстати, там прямо сейчас идёт голосование за приз зрительских симпатий среди победителей по всем номинациям, так что вы тоже можете внести свой вклад в развитие Премии.
Ну и отдельно хочется отметить, что свежевведенную Премию имени Вячеслава Глазычева за лучшую переводную работу в этом году получила многократно воспетая нами книга Сеты Лоу "Пространственное воплощение культуры. Этнография пространства и места" (М.: НЛО, 2024), а также ее переводчик Николай Проценко и научный редактор Федор Веселов. Как так вышло? Ведь Сета Лоу не городской историк, а антрополог. Ответ на этот вопрос можно найти в подробном комментарии "Городских историков" по поводу победившей книги.
Forwarded from Городские историки
Премия имени Вячеслава Глазычева за лучшую переводную работу
ПОБЕДИТЕЛЬ 🏆
Сета Лоу, переводчик Николай Проценко, научный редактор Федор Веселов – Пространственное воплощение культуры: этнография пространства и места
Это было сложно, но большинством голосов жюри выбрало нашумевшую работу известного городского антрополога Сеты Лоу. Напомним, что этот труд удостоился трех публичных презентаций, а любимый всеми тг-канал Антрополог на районе назвал Пространственное воплощение культуры лучшей книгой по городской антропологии на русском языке 2024 года.
Для тех, кто хочет познакомиться с Пространственным воплощением культуры поближе, то советуем прочитать увлекательную рецензию городского антрополога Михаила Алексеевского, вышедшую в недавнем номере журнала Фольклор и антропология города. Городские историки также писали о Пространственном воплощении культуры, предложив для некоторых теоретических подходов, описанных в книге, название «городская история Сеты Лоу».
Кому-то может показаться странным, что работа по городской антропологии получает награду в области исторической урбанистики. На деле же Лоу выдвигает исследовательские стратегии, которые будут очень полезны всем тем, кто на профессиональном уровне изучает городское прошлое. Перед нами историографический труд, показывающий, как работают с городами социальные исследователи, не боясь при этом заглядывать в их историю. Два основных подхода Лоу – социальное производство и социальное конструирование – в значительной степени опираются на ретроспективный анализ. Более того, Лоу объясняет теории на этнографических примерах, в которые обязательно включает историю места. Вот четыре городских истории из книги:
1) Оптика социального производства пространства раскрывается на материалах кейса парка Сентраль в столице Коста-Рики городе Сан-Хосе. Этот сюжет является кратким пересказом части другой известной книги Сеты Лоу – Пласа: политика общественного пространства и культуры. Повествуя об истории парка Сентраль, исследовательница обращает внимание на модернизацию территории в интересах элит, например, кофейных плантаторов, и усиление классовой и социальной гетерогенности. Последующие перепланировки парка способствовали вытеснению прежних посетителей и их коммерческой активности (через уничтожение беседок, деревьев и скамеек), превращали его в место для среднего класса. Однако растущая бедность и безработица не позволили этим мечтам политиков и планировщиков претвориться в жизнь.
2) Другой пример социального производства пространства посвящен ночному рынку Шилинь в столице Тайваня городе Тайбэй. Пересказывая исследования китайского архитектора и антрополога Чихсиня Чиу, Лоу акцентирует внимание на формировании пространства в правовом и неформальном взаимодействии уличных торговцев с муниципалитетом, полицией, университетами, храмом Цзычэнь и магазинами. По итогу это пространство постоянно воссоздается в «перформансах» и «текучем временном присутствии» торговцев.
3) В рамках концепции социального конструирования пространства Лоу обращается к истории Национального исторического парка Независимости в Филадельфии, чье создание было частью реновации района Сосайети-Хилл, где проживало преимущественно многонациональное население. Новый парк стал искусственной средой, уничтожившей в пространственной репрезентации следы истории города XIX – начала XX в. Это прошлое было связано с афроамериканскими сообществами, которые обладали памятью о своих исторических местах на этой территориии, таких как «площадь Конго». Современная репрезентация парка старается исправить это, интегрируя историю черных.
4) В другой иллюстрации социального конструирования пространства Сета Лоу излагает этнографическое исследование Асил Савалхи, изучившей реконструкцию центра Бейрута и его набережной. Этот кейс указывает на значимость воспоминаний о городском прошлом, которые могут играть большую роль в сопротивлении подобным планировкам. Тем не менее, несмотря на протесты, культурная идентичность местных жителей, закодированная в разрушаемых исторических зданиях, так и не нашла воплощения в новой застройке.
ПОБЕДИТЕЛЬ 🏆
Сета Лоу, переводчик Николай Проценко, научный редактор Федор Веселов – Пространственное воплощение культуры: этнография пространства и места
Это было сложно, но большинством голосов жюри выбрало нашумевшую работу известного городского антрополога Сеты Лоу. Напомним, что этот труд удостоился трех публичных презентаций, а любимый всеми тг-канал Антрополог на районе назвал Пространственное воплощение культуры лучшей книгой по городской антропологии на русском языке 2024 года.
Для тех, кто хочет познакомиться с Пространственным воплощением культуры поближе, то советуем прочитать увлекательную рецензию городского антрополога Михаила Алексеевского, вышедшую в недавнем номере журнала Фольклор и антропология города. Городские историки также писали о Пространственном воплощении культуры, предложив для некоторых теоретических подходов, описанных в книге, название «городская история Сеты Лоу».
Кому-то может показаться странным, что работа по городской антропологии получает награду в области исторической урбанистики. На деле же Лоу выдвигает исследовательские стратегии, которые будут очень полезны всем тем, кто на профессиональном уровне изучает городское прошлое. Перед нами историографический труд, показывающий, как работают с городами социальные исследователи, не боясь при этом заглядывать в их историю. Два основных подхода Лоу – социальное производство и социальное конструирование – в значительной степени опираются на ретроспективный анализ. Более того, Лоу объясняет теории на этнографических примерах, в которые обязательно включает историю места. Вот четыре городских истории из книги:
1) Оптика социального производства пространства раскрывается на материалах кейса парка Сентраль в столице Коста-Рики городе Сан-Хосе. Этот сюжет является кратким пересказом части другой известной книги Сеты Лоу – Пласа: политика общественного пространства и культуры. Повествуя об истории парка Сентраль, исследовательница обращает внимание на модернизацию территории в интересах элит, например, кофейных плантаторов, и усиление классовой и социальной гетерогенности. Последующие перепланировки парка способствовали вытеснению прежних посетителей и их коммерческой активности (через уничтожение беседок, деревьев и скамеек), превращали его в место для среднего класса. Однако растущая бедность и безработица не позволили этим мечтам политиков и планировщиков претвориться в жизнь.
2) Другой пример социального производства пространства посвящен ночному рынку Шилинь в столице Тайваня городе Тайбэй. Пересказывая исследования китайского архитектора и антрополога Чихсиня Чиу, Лоу акцентирует внимание на формировании пространства в правовом и неформальном взаимодействии уличных торговцев с муниципалитетом, полицией, университетами, храмом Цзычэнь и магазинами. По итогу это пространство постоянно воссоздается в «перформансах» и «текучем временном присутствии» торговцев.
3) В рамках концепции социального конструирования пространства Лоу обращается к истории Национального исторического парка Независимости в Филадельфии, чье создание было частью реновации района Сосайети-Хилл, где проживало преимущественно многонациональное население. Новый парк стал искусственной средой, уничтожившей в пространственной репрезентации следы истории города XIX – начала XX в. Это прошлое было связано с афроамериканскими сообществами, которые обладали памятью о своих исторических местах на этой территориии, таких как «площадь Конго». Современная репрезентация парка старается исправить это, интегрируя историю черных.
4) В другой иллюстрации социального конструирования пространства Сета Лоу излагает этнографическое исследование Асил Савалхи, изучившей реконструкцию центра Бейрута и его набережной. Этот кейс указывает на значимость воспоминаний о городском прошлом, которые могут играть большую роль в сопротивлении подобным планировкам. Тем не менее, несмотря на протесты, культурная идентичность местных жителей, закодированная в разрушаемых исторических зданиях, так и не нашла воплощения в новой застройке.
Снова отличные новости для всех любителей онлайн-образования. Наверняка вы слышали про Пьера Бурдье и знаете, что он считается одним из самых востребованных и влиятельных социальных исследователей Франции XX века. Некоторые даже знают значение активно используемого им термина "габитус" (ещё в 2008 году у исследовательницы российской молодежи Ирины Костериной выходила научная статья про провинциальных гопников с прекрасным названием "Габитус "нормальных пацанов"). Однако сложно найти людей, которые не просто "слышали про Бурдье", а вот прям вдумчиво прочитали его основные работы и могут рассказать про эволюцию его идей.
Чтобы хоть чуть-чуть исправить ситуацию, один из главных российских знатоков теории социальных исследований, ныне приглашенный исследователь в UC Berkeley Андрей Герасимов объявил набор на онлайн-курс "Пьер Бурдье и его поле". Хотя Бурдье обычно считают социологом или философом, у него был большой период увлечения антропологией с активной полевой работой в Алжире (про это тоже будут подробно рассказывать во время курса). Да и в поздние годы он антропологию не бросал; показательно, что одна из последних его книг, переведенных на русский язык, называется "Экономическая антропология: курс лекций в Коллеж де Франс (1992—1993)" (М., 2018).
Слушателей ждут не только лекции, но и семинары-ридинги с разбором важнейших работ Бурдье, а также домашние задания по академическому письму. Занятия будут проходить в Zoom 10 недель подряд, причем будут параллельно работать две группы: по четвергам (в 20:00 по Москве, 6.02-10.04) и по субботам (в 11:00 по Москве, 8.02-12.04).
Курс платный, но не слишком дорогой (5000 руб./50 евро/50 долларов за 2,5 месяца, то есть по 500 рублей за занятие). Если вы хотите забронировать платное место (или задать вопрос автору курса), можно писать напрямую @theghostagainstthemachine, представившись и рассказав пару слов о себе в качестве знакомства.
Но специально для тех, кто хочет стать слушателем курса, но не имеет возможности делать это за деньги, объявлен конкурс на бесплатные места. Желающим принять участие в конкурсе, необходимо кидать свои мотивационное письма через специальную гугл-форму до 31 января. Дополнительные подробности о курсе можно найти в телеграм-канале Андрея Герасимова "Структура наносит ответный удар". Там, кстати, много интересного не только про Бурдье, но и вообще про социальную теорию.
Чтобы хоть чуть-чуть исправить ситуацию, один из главных российских знатоков теории социальных исследований, ныне приглашенный исследователь в UC Berkeley Андрей Герасимов объявил набор на онлайн-курс "Пьер Бурдье и его поле". Хотя Бурдье обычно считают социологом или философом, у него был большой период увлечения антропологией с активной полевой работой в Алжире (про это тоже будут подробно рассказывать во время курса). Да и в поздние годы он антропологию не бросал; показательно, что одна из последних его книг, переведенных на русский язык, называется "Экономическая антропология: курс лекций в Коллеж де Франс (1992—1993)" (М., 2018).
Слушателей ждут не только лекции, но и семинары-ридинги с разбором важнейших работ Бурдье, а также домашние задания по академическому письму. Занятия будут проходить в Zoom 10 недель подряд, причем будут параллельно работать две группы: по четвергам (в 20:00 по Москве, 6.02-10.04) и по субботам (в 11:00 по Москве, 8.02-12.04).
Курс платный, но не слишком дорогой (5000 руб./50 евро/50 долларов за 2,5 месяца, то есть по 500 рублей за занятие). Если вы хотите забронировать платное место (или задать вопрос автору курса), можно писать напрямую @theghostagainstthemachine, представившись и рассказав пару слов о себе в качестве знакомства.
Но специально для тех, кто хочет стать слушателем курса, но не имеет возможности делать это за деньги, объявлен конкурс на бесплатные места. Желающим принять участие в конкурсе, необходимо кидать свои мотивационное письма через специальную гугл-форму до 31 января. Дополнительные подробности о курсе можно найти в телеграм-канале Андрея Герасимова "Структура наносит ответный удар". Там, кстати, много интересного не только про Бурдье, но и вообще про социальную теорию.
Неделя антропологии городских фестивалей
Помните, мы с прошлого года обещали вам провести очередную тематическую неделю? Сначала говорили, что она будет в декабре, потом обещали в январе... Так вроде январь уже заканчивается, неужели обещание не будет выполнено, так что снова всё перенесется? Ничего подобного. Сказано - сделано. Очередная тематическая неделя начинается прямо сегодня, прямо сейчас.
Для тех, кто к нам присоединился недавно, напоминаем, что это вообще за формат. История довольно простая: мы выбираем какую-то тему, связанную с городской антропологией, и с понедельника по воскресенье каждый день выкладываем по ней по одному материалу. Как правило, мы стараемся занимательно рассказать про научные статьи и монографии, которые касаются данной темы. В прошлый раз (на Неделе антропологии городской еды) мы рассказывали только про зарубежные монографии, но в этом раз обещаем рассказывать и про российские исследования.
Ну а теперь с гордостью представляем выбранную тему - Антропология городских фестивалей. Разного рода культурные фестивали проводились и в советское время (например, Московский международный кинофестиваль), однако в постсоветское время количество проводимых в России фестивалей увеличилось в десятки, если не в сотни раз. Сейчас хотя бы несколько фестивалей есть у каждого уважающего себя города. Активно обсуждается развитие событийного туризма (тоже за счёт фестивальных проектов). Появляются "низовые" урбан-фестивали, которые организуют городские активисты.
Зачем городу нужны многочисленные фестивали? Кто и зачем их организует? Почему фестивалей уже так много, а становится ещё больше? Какое влияние они оказывают на социальную жизнь города и на локальную культуру? Как проведение разнообразных фестивалей влияет на городскую экономику? Что это за наука - "festival studies" ("event studies"), чем она занимается? Словом, есть что обсудить. И начнем мы прямо сейчас!
Помните, мы с прошлого года обещали вам провести очередную тематическую неделю? Сначала говорили, что она будет в декабре, потом обещали в январе... Так вроде январь уже заканчивается, неужели обещание не будет выполнено, так что снова всё перенесется? Ничего подобного. Сказано - сделано. Очередная тематическая неделя начинается прямо сегодня, прямо сейчас.
Для тех, кто к нам присоединился недавно, напоминаем, что это вообще за формат. История довольно простая: мы выбираем какую-то тему, связанную с городской антропологией, и с понедельника по воскресенье каждый день выкладываем по ней по одному материалу. Как правило, мы стараемся занимательно рассказать про научные статьи и монографии, которые касаются данной темы. В прошлый раз (на Неделе антропологии городской еды) мы рассказывали только про зарубежные монографии, но в этом раз обещаем рассказывать и про российские исследования.
Ну а теперь с гордостью представляем выбранную тему - Антропология городских фестивалей. Разного рода культурные фестивали проводились и в советское время (например, Московский международный кинофестиваль), однако в постсоветское время количество проводимых в России фестивалей увеличилось в десятки, если не в сотни раз. Сейчас хотя бы несколько фестивалей есть у каждого уважающего себя города. Активно обсуждается развитие событийного туризма (тоже за счёт фестивальных проектов). Появляются "низовые" урбан-фестивали, которые организуют городские активисты.
Зачем городу нужны многочисленные фестивали? Кто и зачем их организует? Почему фестивалей уже так много, а становится ещё больше? Какое влияние они оказывают на социальную жизнь города и на локальную культуру? Как проведение разнообразных фестивалей влияет на городскую экономику? Что это за наука - "festival studies" ("event studies"), чем она занимается? Словом, есть что обсудить. И начнем мы прямо сейчас!
Как в Польше с помощью фестивалей пытались перезагрузить промышленный город Лодзь
Неделю антропологии городских фестивалей мы начинаем с рассказа о монографии польского социального географа Вальдемара Цудны, которая называется "Фестивализация городского пространства: факторы, процессы и эффекты" (2016). Для нас это прям идеальное комбо - с одной стороны, про фестивали; с другой стороны, про урбанистику. Внутри есть как общетеоретические разделы (про историю развития фестивалей со времён Древней Греции или про современные научные подходы к event studies), так и дико поучительный кейс про то, как бурное развитие фестивалей трансформирует польский город Лодзь.
Обозревая мировую историю фестивалей, Цудны обращает внимание на "фестивальный бум", который в США и в западноевропейских странах произошел во второй половине ХХ века, а в Польше случился в 1990-2000-е годы после краха коммунистической идеологии. Культурные фестивали, долгое время остававшиеся привилегией обеспеченных элит, начинают становится массовыми при переходе от индустриальной экономики к постиндустриальной. Заводские рабочие в довоенное время обычно на культурные фестивали не ходили, а вот в наши дни на городские фестивали могут пойти практически все, кто угодно: олигархи, менеджеры, курьеры, студенты и т.д. Особенно активно фестивали развиваются в тех городах, где "топят" за креативную экономику.
Кейс польской Лодзи наглядно показывает, как работает "фестивализация" городов. Исторически Лодзь в XIX-XX вв. развивалась как большой промышленный город, молодая столица польской текстильной промышленности. С культурной точки зрения на фоне древних Кракова и Варшавы она смотрелась бледно. При социализме там была своя типовая культурная инфраструктура (театры, кинотеатры, дома культуры), но поводом для гордости была разве что Лодзинская киношкола, откуда вышли почти все великие польские кинорежиссёры.
После краха коммунизма в 1989 г. Лодзь столкнулась с серьезными проблемами. Промышленность разваливалась, инфраструктура ветшала, было непонятно, куда развивать город. И именно в это время было принято решение попытаться "перезагрузить" Лодзь в парадигме развития креативной экономики. И казалось, что "фестивализация" города поможет быстрее добиться результата.
В 2000-е все шло сравнительно неплохо. В постиндустриальной Лодзи появилось около 60 фестивалей (для сравнения: в историческом Кракове - 100, в столице Варшаве - 80), причем два фестиваля стали очень заметными. Кинофестиваль "Камеримаж" считался чуть ли не главным в мире фестивалем про операторское искусство, а первый фестиваль искусств "Диалог четырех культур" (имелись в виду проживавшие некогда вместе в Лодзи поляки, евреи, немцы и русские) собрал более 100 тыс. зрителей.
Однако в 2010 году случился скандал. Городские власти поссорились с организаторами крупнейших городских фестивалей и отказали им в финансовой поддержке. "Камеримаж" в знак протеста перебрался в город Быдгощ, а фестиваль "Диалог четырех культур" просто прекратил свое существование (правда, потом другая команда запустила похожий по названию "Фестиваль четырех культур", уже без "диалога"). Скандал нанес огромный репутационный ущерб "креативной Лодзи", количество желающих проводить тут фестивали резко сократилось.
Так к чему же привела "фестивализация" города? Результаты противоречивые. Да, в городе проводится немало фестивалей (но меньше, чем в 2000-е годы, сказался скандал). Проведение уличных фестивалей позитивно повлияло на облик "мрачной промышленной Лодзи": появился стрит-арт, улучшилось качество благоустройства, появились уличные сцены и павильоны для торговли сувенирами и стрит-фудом. Но при этом экономический эффект от фестивалей очень скромный: рабочих мест они почти не создают, а туристы составляют лишь около 10-15% аудитории. Пожалуй, самый полезный эффект оказался косвенным - фестивали улучшилии негативный "промышленный" образ города у поляков, что привело к тому, что в Лодзи расцвел деловой туризм, туда потянулся бизнес и инвесторы.
На фото: Схема модели влияния фестивалей на город, предложенная в книге Вальдемара Цудны.
Неделю антропологии городских фестивалей мы начинаем с рассказа о монографии польского социального географа Вальдемара Цудны, которая называется "Фестивализация городского пространства: факторы, процессы и эффекты" (2016). Для нас это прям идеальное комбо - с одной стороны, про фестивали; с другой стороны, про урбанистику. Внутри есть как общетеоретические разделы (про историю развития фестивалей со времён Древней Греции или про современные научные подходы к event studies), так и дико поучительный кейс про то, как бурное развитие фестивалей трансформирует польский город Лодзь.
Обозревая мировую историю фестивалей, Цудны обращает внимание на "фестивальный бум", который в США и в западноевропейских странах произошел во второй половине ХХ века, а в Польше случился в 1990-2000-е годы после краха коммунистической идеологии. Культурные фестивали, долгое время остававшиеся привилегией обеспеченных элит, начинают становится массовыми при переходе от индустриальной экономики к постиндустриальной. Заводские рабочие в довоенное время обычно на культурные фестивали не ходили, а вот в наши дни на городские фестивали могут пойти практически все, кто угодно: олигархи, менеджеры, курьеры, студенты и т.д. Особенно активно фестивали развиваются в тех городах, где "топят" за креативную экономику.
Кейс польской Лодзи наглядно показывает, как работает "фестивализация" городов. Исторически Лодзь в XIX-XX вв. развивалась как большой промышленный город, молодая столица польской текстильной промышленности. С культурной точки зрения на фоне древних Кракова и Варшавы она смотрелась бледно. При социализме там была своя типовая культурная инфраструктура (театры, кинотеатры, дома культуры), но поводом для гордости была разве что Лодзинская киношкола, откуда вышли почти все великие польские кинорежиссёры.
После краха коммунизма в 1989 г. Лодзь столкнулась с серьезными проблемами. Промышленность разваливалась, инфраструктура ветшала, было непонятно, куда развивать город. И именно в это время было принято решение попытаться "перезагрузить" Лодзь в парадигме развития креативной экономики. И казалось, что "фестивализация" города поможет быстрее добиться результата.
В 2000-е все шло сравнительно неплохо. В постиндустриальной Лодзи появилось около 60 фестивалей (для сравнения: в историческом Кракове - 100, в столице Варшаве - 80), причем два фестиваля стали очень заметными. Кинофестиваль "Камеримаж" считался чуть ли не главным в мире фестивалем про операторское искусство, а первый фестиваль искусств "Диалог четырех культур" (имелись в виду проживавшие некогда вместе в Лодзи поляки, евреи, немцы и русские) собрал более 100 тыс. зрителей.
Однако в 2010 году случился скандал. Городские власти поссорились с организаторами крупнейших городских фестивалей и отказали им в финансовой поддержке. "Камеримаж" в знак протеста перебрался в город Быдгощ, а фестиваль "Диалог четырех культур" просто прекратил свое существование (правда, потом другая команда запустила похожий по названию "Фестиваль четырех культур", уже без "диалога"). Скандал нанес огромный репутационный ущерб "креативной Лодзи", количество желающих проводить тут фестивали резко сократилось.
Так к чему же привела "фестивализация" города? Результаты противоречивые. Да, в городе проводится немало фестивалей (но меньше, чем в 2000-е годы, сказался скандал). Проведение уличных фестивалей позитивно повлияло на облик "мрачной промышленной Лодзи": появился стрит-арт, улучшилось качество благоустройства, появились уличные сцены и павильоны для торговли сувенирами и стрит-фудом. Но при этом экономический эффект от фестивалей очень скромный: рабочих мест они почти не создают, а туристы составляют лишь около 10-15% аудитории. Пожалуй, самый полезный эффект оказался косвенным - фестивали улучшилии негативный "промышленный" образ города у поляков, что привело к тому, что в Лодзи расцвел деловой туризм, туда потянулся бизнес и инвесторы.
На фото: Схема модели влияния фестивалей на город, предложенная в книге Вальдемара Цудны.
Почему главный китайский фестиваль независимого кино переехал из столичного Пекина в провинциальный Синин
Наступил Китайский Новый год, а это значит, что в рамках Недели антропологии городских фестивалей мы поговорим о кейсе из Китая. Одно из главных событий последних лет в мировом кинобизнесе - стремительный взлет китайской киноиндустрии. Долгое время казалось, что американский кинорынок будет незыблемым лидером по объему кассовых сборов и внутри страны, и на мировом рынке. Однако в 2010-е годы китайский кинематограф пережил редкий рывок (доля его кассовых сборов на мировом рынке выросла с 9,8% в 2013 г. до 21,8% в 2019 г., а в годы пандемии он и вовсе выбился в мировые лидеры, пусть даже потом Голливуд пришел в себя и с 2022 года (временно?) вернул себе корону.
А как в Китае дела обстоят с кинофестивалями и фестивальным кино? Далеко не так радужно, зато очень интересно. В 2023 году в журнале "City, Culture and Society" социальный географ Хуэй Ван и урбанист Ши-ян Кхао опубликовали статью "Культурные события и город: миграция международного кинофестиваля FIRST из Пекина в Синин". Речь в ней шла о судьбе самого известного фестиваля китайского независимого кино, который в 2011 г. действительно сменил место дислокации. Почему же он это сделал?
Чтобы ответить на этот вопрос, один из авторов статьи в 2021 году на три месяца устроился стажером в Оргкомитет фестиваля и получил возможность не только "изнутри" изучать подготовку методом включенного наблюдения, но и брать интервью у своих новых коллег. Два месяца он работал в штаб-квартире фестиваля в Пекине, а потом еще месяц находился на площадке в Синине.
Город Синин расположен на западе Китая на окраине Тибетского плато и имеет репутацию столицы одной из самых экономически отсталых и малонаселенных провинций страны. Здесь живут не только китайцы, но и мусульмане хуэй и представители монголо-тибетской культуры, а туристам Синин продают как "ворота в Тибет". Но в целом по китайским меркам это "дыра".
В городе нет киношкол, продюсерских центров и технического оборудования, необходимого для проведения фестиваля. Поэтому Оргкомитет кинофестиваля FIRST вынужден работать в Пекине, а потом везти свою команду, кучу волонтеров и всю проекционную и звуковую технику 1600 км в одну сторону (а потом еще обратно).
Зачем идти на такие неудобства? Почему нельзя было и дальше проводить фестиваль в столичном Пекине, где и с техникой, и с аудиторией полный порядок? Сразу возникает гипотеза, что переезд фестиваля - это решение "Партии и правительства", направленное на то, чтобы "подтянуть" уровень культурного развития отстающих провинций Китая. Ну или местные власти специально заманили к себе столичных "фестивальщиков", чтобы стимулировать развитие креативных индустрий.
Однако разгадка еще интересней. Оказывается, инициатором релокации фестиваля является Оргкомитет, а главная причина переезда - попытка избежать жесткой столичной цензуры. Концепция фестиваля в том, чтобы показывать экспериментальные дебютные работы молодых китайских кинематографистов. В 2009 году на фестивале приз получил фильм про народную борьбу жителей небольшой деревни с коррумпированным старостой. Партийным боссам "подрыв основ власти" не понравился, поэтому кинофестиваль FIRST был на год запрещен, ну а с 2011 года начал проводится уже в том самом провинциальном высокогорном Синине, где "воздух разреженнее, но дышится свободнее". То есть это примерно как андеграундный фестиваль "Неопознанное движение" в Волгограде в конце 1980-х гг. - здесь можно показывать то, что цензура не пропустит в столице.
Ну а среди вольнолюбивых молодых китайских кинематографистов фестиваль в Синане продвигают как "оазис творческой свободы", там даже допускается показ фильмов без государственного прокатного удостоверения, хотя вообще в Китае такое нельзя. Местные власти чуток нервничают по поводу этого "вольнодумства", но в целом довольны - им теперь есть чем отчитываться по развитию креативной экономики.
Кажется, в современной России такое тоже может быть актуально. Может, запустить подобный фестиваль в Биробиджане?
Наступил Китайский Новый год, а это значит, что в рамках Недели антропологии городских фестивалей мы поговорим о кейсе из Китая. Одно из главных событий последних лет в мировом кинобизнесе - стремительный взлет китайской киноиндустрии. Долгое время казалось, что американский кинорынок будет незыблемым лидером по объему кассовых сборов и внутри страны, и на мировом рынке. Однако в 2010-е годы китайский кинематограф пережил редкий рывок (доля его кассовых сборов на мировом рынке выросла с 9,8% в 2013 г. до 21,8% в 2019 г., а в годы пандемии он и вовсе выбился в мировые лидеры, пусть даже потом Голливуд пришел в себя и с 2022 года (временно?) вернул себе корону.
А как в Китае дела обстоят с кинофестивалями и фестивальным кино? Далеко не так радужно, зато очень интересно. В 2023 году в журнале "City, Culture and Society" социальный географ Хуэй Ван и урбанист Ши-ян Кхао опубликовали статью "Культурные события и город: миграция международного кинофестиваля FIRST из Пекина в Синин". Речь в ней шла о судьбе самого известного фестиваля китайского независимого кино, который в 2011 г. действительно сменил место дислокации. Почему же он это сделал?
Чтобы ответить на этот вопрос, один из авторов статьи в 2021 году на три месяца устроился стажером в Оргкомитет фестиваля и получил возможность не только "изнутри" изучать подготовку методом включенного наблюдения, но и брать интервью у своих новых коллег. Два месяца он работал в штаб-квартире фестиваля в Пекине, а потом еще месяц находился на площадке в Синине.
Город Синин расположен на западе Китая на окраине Тибетского плато и имеет репутацию столицы одной из самых экономически отсталых и малонаселенных провинций страны. Здесь живут не только китайцы, но и мусульмане хуэй и представители монголо-тибетской культуры, а туристам Синин продают как "ворота в Тибет". Но в целом по китайским меркам это "дыра".
В городе нет киношкол, продюсерских центров и технического оборудования, необходимого для проведения фестиваля. Поэтому Оргкомитет кинофестиваля FIRST вынужден работать в Пекине, а потом везти свою команду, кучу волонтеров и всю проекционную и звуковую технику 1600 км в одну сторону (а потом еще обратно).
Зачем идти на такие неудобства? Почему нельзя было и дальше проводить фестиваль в столичном Пекине, где и с техникой, и с аудиторией полный порядок? Сразу возникает гипотеза, что переезд фестиваля - это решение "Партии и правительства", направленное на то, чтобы "подтянуть" уровень культурного развития отстающих провинций Китая. Ну или местные власти специально заманили к себе столичных "фестивальщиков", чтобы стимулировать развитие креативных индустрий.
Однако разгадка еще интересней. Оказывается, инициатором релокации фестиваля является Оргкомитет, а главная причина переезда - попытка избежать жесткой столичной цензуры. Концепция фестиваля в том, чтобы показывать экспериментальные дебютные работы молодых китайских кинематографистов. В 2009 году на фестивале приз получил фильм про народную борьбу жителей небольшой деревни с коррумпированным старостой. Партийным боссам "подрыв основ власти" не понравился, поэтому кинофестиваль FIRST был на год запрещен, ну а с 2011 года начал проводится уже в том самом провинциальном высокогорном Синине, где "воздух разреженнее, но дышится свободнее". То есть это примерно как андеграундный фестиваль "Неопознанное движение" в Волгограде в конце 1980-х гг. - здесь можно показывать то, что цензура не пропустит в столице.
Ну а среди вольнолюбивых молодых китайских кинематографистов фестиваль в Синане продвигают как "оазис творческой свободы", там даже допускается показ фильмов без государственного прокатного удостоверения, хотя вообще в Китае такое нельзя. Местные власти чуток нервничают по поводу этого "вольнодумства", но в целом довольны - им теперь есть чем отчитываться по развитию креативной экономики.
Кажется, в современной России такое тоже может быть актуально. Может, запустить подобный фестиваль в Биробиджане?
Как "событийный капитализм" с помощью фестивалей манипулирует людьми в Нижнем Новгороде
Если бы в России кто-то решил учредить премию за самое безжалостно критическое и ядовитое исследование по антропологии городских праздников, то победитель был бы абсолютно очевиден - это статья Елены Трубиной "Праздники в Нижнем Новгороде: развлекая людей в распродаваемом городе", которая в 2016 году вышла в журнале "Неприкосновенный запас".
Примечательна уже сама история этого исследования. Июль 2015 года. Россию потихоньку накрывают первые последствия введенных за год до этого западных санкций, но это никак не мешает гражданам радоваться бесконечной череде летних фестивалей и праздников, а также обсуждать мегасобытия: совсем недавно прошла Олимпиада в Сочи, и уже полным ходом идёт подготовка к Чемпионату мира по футболу.
В это время из Екатеринбурга в Нижний Новгород на неделю приезжает Елена Трубина, профессор УрФУ, за несколько лет до этого выпустившая резонансную книгу "Город в теории" (2011), ставшую настольной для первого поколения российских урбанистов. В Нижний она приехала для участия в "интеллектуальной резиденции" по линии местного филиала ГЦСИ. В рамках проекта "Событийный капитализм" ей нужно провести антропологическое блиц-исследование местной фестивальной культуры.
За эту неделю она успеет взять 20 глубинных интервью, включенно пронаблюдать несколько культурных мероприятий и праздников, организовать общественную дискуссию с горожанами, да ещё и публично выступить с публичной лекцией по результатам проекта. Всем бы такую продуктивность!
Что же ей открывается в процессе исследования нижегородских фестивалей? Да ничего хорошего! Праздники и разнообразные "ивенты" проводят все, кому не лень. Народные массы вроде бы всё это с энтузиазмом посещают, веселятся и радуются, а тем временем местные власти распродают и разрушают кварталы исторического центра, чтобы девелоперы построили там новое элитное жилье.
Всю эту фестивальную движуху Трубина язвительно описывает как "пир во время чумы", так что достается на орехи всем. Масштабный фестиваль электронной музыки "Alpha Future People" оказывается похож на капиталистический Вудсток, где толпы людей на бывшем летном поле бурно радуются "федеральному масштабу" и "огромному бюджету" мероприятия. Областное министерство культуры на потоке делает праздники про "народные традиции" и "традиционные ценности", а министр публично восторгается "фестивалем печки", "фестивалем капусты" и "фестивалем валенка". В это же время "креативщики" и "ивентеры", нанятые крупным бизнесом, используют фестивали для корпоративного пиара и привозят в Нижегородскую область из других стран современных художников, чтобы те "устроили людям праздник".
Использование исследовательницей оптики "событийного капитализма" конечно приводит к сгущению красок и слишком смелым обобщениям: почти все "ивентеры" описаны как циничные манипуляторы; ну а оболваненный народ с энтузиазмом готов всё что угодно праздновать по предложенным правилам (а некоторые и вовсе берут кредит, чтобы поехать на Олимпиаду в Сочи и "чем-то гордиться"). Ну и вообще в статье доминирует логика "it's all about the money", хотя в реальности, как кажется, ситуация с фестивалями устроена чуть посложнее.
Однако нельзя не признать, что ведро холодной воды, которое Елена Трубина выливает в статье на своих читателей, действует весьма освежающе и помогает избежать чрезмерного оптимизма по поводу социокультурных эффектов фестивалей.
На фото: День города в Нижнем Новгороде в 2015 году, когда Елена Трубина проводила свое исследование.
Если бы в России кто-то решил учредить премию за самое безжалостно критическое и ядовитое исследование по антропологии городских праздников, то победитель был бы абсолютно очевиден - это статья Елены Трубиной "Праздники в Нижнем Новгороде: развлекая людей в распродаваемом городе", которая в 2016 году вышла в журнале "Неприкосновенный запас".
Примечательна уже сама история этого исследования. Июль 2015 года. Россию потихоньку накрывают первые последствия введенных за год до этого западных санкций, но это никак не мешает гражданам радоваться бесконечной череде летних фестивалей и праздников, а также обсуждать мегасобытия: совсем недавно прошла Олимпиада в Сочи, и уже полным ходом идёт подготовка к Чемпионату мира по футболу.
В это время из Екатеринбурга в Нижний Новгород на неделю приезжает Елена Трубина, профессор УрФУ, за несколько лет до этого выпустившая резонансную книгу "Город в теории" (2011), ставшую настольной для первого поколения российских урбанистов. В Нижний она приехала для участия в "интеллектуальной резиденции" по линии местного филиала ГЦСИ. В рамках проекта "Событийный капитализм" ей нужно провести антропологическое блиц-исследование местной фестивальной культуры.
За эту неделю она успеет взять 20 глубинных интервью, включенно пронаблюдать несколько культурных мероприятий и праздников, организовать общественную дискуссию с горожанами, да ещё и публично выступить с публичной лекцией по результатам проекта. Всем бы такую продуктивность!
Что же ей открывается в процессе исследования нижегородских фестивалей? Да ничего хорошего! Праздники и разнообразные "ивенты" проводят все, кому не лень. Народные массы вроде бы всё это с энтузиазмом посещают, веселятся и радуются, а тем временем местные власти распродают и разрушают кварталы исторического центра, чтобы девелоперы построили там новое элитное жилье.
Всю эту фестивальную движуху Трубина язвительно описывает как "пир во время чумы", так что достается на орехи всем. Масштабный фестиваль электронной музыки "Alpha Future People" оказывается похож на капиталистический Вудсток, где толпы людей на бывшем летном поле бурно радуются "федеральному масштабу" и "огромному бюджету" мероприятия. Областное министерство культуры на потоке делает праздники про "народные традиции" и "традиционные ценности", а министр публично восторгается "фестивалем печки", "фестивалем капусты" и "фестивалем валенка". В это же время "креативщики" и "ивентеры", нанятые крупным бизнесом, используют фестивали для корпоративного пиара и привозят в Нижегородскую область из других стран современных художников, чтобы те "устроили людям праздник".
Использование исследовательницей оптики "событийного капитализма" конечно приводит к сгущению красок и слишком смелым обобщениям: почти все "ивентеры" описаны как циничные манипуляторы; ну а оболваненный народ с энтузиазмом готов всё что угодно праздновать по предложенным правилам (а некоторые и вовсе берут кредит, чтобы поехать на Олимпиаду в Сочи и "чем-то гордиться"). Ну и вообще в статье доминирует логика "it's all about the money", хотя в реальности, как кажется, ситуация с фестивалями устроена чуть посложнее.
Однако нельзя не признать, что ведро холодной воды, которое Елена Трубина выливает в статье на своих читателей, действует весьма освежающе и помогает избежать чрезмерного оптимизма по поводу социокультурных эффектов фестивалей.
На фото: День города в Нижнем Новгороде в 2015 году, когда Елена Трубина проводила свое исследование.
Как кинофестиваль в Копенгагене (не) помогает продвижению бренда города
Последние два десятилетия стали периодом расцвета идеи брендинга города, в том числе и в России. В какой-то момент бренд начал многими восприниматься как "палочка-выручалочка" - достаточное заказать какому-нибудь опытному бюро разработку логотипа и слогана города, а дальше сразу всё пойдёт на лад - и туристы повалят, и местные жители проникнутся. "Почему вы раньше плохо развивались? Да у вас просто бренда нормального не было!"
Разумеется, на деле ситуация гораздо сложнее. Бренд города недостаточно просто разработать, надо суметь его внедрить и эффективно использовать. В этом месте у большинства российских городов, заказавших брендинг, возникает затык. Получив готовый брендбук, они просто не очень понимают, что с ним дальше делать.
Справедливости ради, проблемы с использованием разработанного бренда возникают у многих мировых городов. В теории брендинга по этому поводу есть универсальный рецепт - надо вовлекать стейкхолдеров. То есть в идеале нужно объединить усилия со всеми игроками, которые работают с городом (от агентств по привлечению инвестиций до туристических экскурсионных бюро) и совместно продвигать разработанный бренд города. И кажется, что крупные городские фестивали могут стать идеальными партнёрами в этом деле.
Но в реальности всё оказывается не так просто. Датские исследователи Джеспер Страндгаард Педерсен и Кан-Сенг Оои в 2010 г. выпустили статью "Городской брендинг и кинофестивали: переоценка взаимоотношений стейкхолдеров" про полную драматизма историю создания Копенгагенского международного фестиваля и его отношения с городскими структурами, занимающимися брендингом города. Соавторы разделили сферы изучения: один тусовался на фестивале и брал интервью с организаторами, другой общался со специалистами по брендингу.
Что им удалось понять? В теории выходило, что главный городской кинофестиваль может стать идеальным городским партнёром в продвижении бренда города. Авторы выделяют 4 потенциальные направления партнёрства:
1. Фестиваль может формировать привлекательный образ города (например, небольшой город Канны всем кажется классным и модным местом именно благодаря фестивалю).
2. Светская жизнь фестиваля тоже работает на повышение привлекательности города (кинозвезды, красные ковровые дорожки, толпы журналистов, вечеринки в честь премьер и т.п.)
3) Успешный кинофестиваль сам по себе может стать сильным международным брендом, привлекающим в город людей со всего мира (Сандэнс или те же Канны)
4) Посетившие фестиваль гости могут стать амбассадорами города и всем рассказывать, какое это классное место (так, многие российские киношники, посетившие фестиваль "Край света" в Южно-Сахалинске, потом эмоционально нахваливали Сахалин своим коллегам).
К сожалению, в Копенгагене синергии брендинга и фестиваля не получилось. Хотя в 2009 году был создан новый бренд Копенгагена, подчёркивающий открытость города ("Copenhagen. Open for you"), у кинофестиваля, запущенного в 2003 году, оказалось так много внутренних проблем, что ему было не до продвижения городского бренда. Логотип нового фестиваля с кинематографистами над обрывом (см. фото) оказался пророческим, всё шло не так: собрать сильную программу оказалось сложно, гости неохотно ехали из-за конкуренции с другими фестивалями, горожане плохо покупали билеты, так что залы на показах были полупустыми. Забегая вперёд, следует отметить, что в 2021 году после череды реформ и болезненных трансформаций кинофестиваль в Копенгагене прекратил свое существование.
В любом случае у Копенгагенского международного кинофестиваля были свои цели и задачи, далёкие от продвижения бренда города. И неудивительно, что он не особо преуспел в этой области. Как убедительно показывает статья, использование фестивалей как партнёров городского брендинга часто сложнее, чем кажется. Легко сказать - трудно сделать.
Последние два десятилетия стали периодом расцвета идеи брендинга города, в том числе и в России. В какой-то момент бренд начал многими восприниматься как "палочка-выручалочка" - достаточное заказать какому-нибудь опытному бюро разработку логотипа и слогана города, а дальше сразу всё пойдёт на лад - и туристы повалят, и местные жители проникнутся. "Почему вы раньше плохо развивались? Да у вас просто бренда нормального не было!"
Разумеется, на деле ситуация гораздо сложнее. Бренд города недостаточно просто разработать, надо суметь его внедрить и эффективно использовать. В этом месте у большинства российских городов, заказавших брендинг, возникает затык. Получив готовый брендбук, они просто не очень понимают, что с ним дальше делать.
Справедливости ради, проблемы с использованием разработанного бренда возникают у многих мировых городов. В теории брендинга по этому поводу есть универсальный рецепт - надо вовлекать стейкхолдеров. То есть в идеале нужно объединить усилия со всеми игроками, которые работают с городом (от агентств по привлечению инвестиций до туристических экскурсионных бюро) и совместно продвигать разработанный бренд города. И кажется, что крупные городские фестивали могут стать идеальными партнёрами в этом деле.
Но в реальности всё оказывается не так просто. Датские исследователи Джеспер Страндгаард Педерсен и Кан-Сенг Оои в 2010 г. выпустили статью "Городской брендинг и кинофестивали: переоценка взаимоотношений стейкхолдеров" про полную драматизма историю создания Копенгагенского международного фестиваля и его отношения с городскими структурами, занимающимися брендингом города. Соавторы разделили сферы изучения: один тусовался на фестивале и брал интервью с организаторами, другой общался со специалистами по брендингу.
Что им удалось понять? В теории выходило, что главный городской кинофестиваль может стать идеальным городским партнёром в продвижении бренда города. Авторы выделяют 4 потенциальные направления партнёрства:
1. Фестиваль может формировать привлекательный образ города (например, небольшой город Канны всем кажется классным и модным местом именно благодаря фестивалю).
2. Светская жизнь фестиваля тоже работает на повышение привлекательности города (кинозвезды, красные ковровые дорожки, толпы журналистов, вечеринки в честь премьер и т.п.)
3) Успешный кинофестиваль сам по себе может стать сильным международным брендом, привлекающим в город людей со всего мира (Сандэнс или те же Канны)
4) Посетившие фестиваль гости могут стать амбассадорами города и всем рассказывать, какое это классное место (так, многие российские киношники, посетившие фестиваль "Край света" в Южно-Сахалинске, потом эмоционально нахваливали Сахалин своим коллегам).
К сожалению, в Копенгагене синергии брендинга и фестиваля не получилось. Хотя в 2009 году был создан новый бренд Копенгагена, подчёркивающий открытость города ("Copenhagen. Open for you"), у кинофестиваля, запущенного в 2003 году, оказалось так много внутренних проблем, что ему было не до продвижения городского бренда. Логотип нового фестиваля с кинематографистами над обрывом (см. фото) оказался пророческим, всё шло не так: собрать сильную программу оказалось сложно, гости неохотно ехали из-за конкуренции с другими фестивалями, горожане плохо покупали билеты, так что залы на показах были полупустыми. Забегая вперёд, следует отметить, что в 2021 году после череды реформ и болезненных трансформаций кинофестиваль в Копенгагене прекратил свое существование.
В любом случае у Копенгагенского международного кинофестиваля были свои цели и задачи, далёкие от продвижения бренда города. И неудивительно, что он не особо преуспел в этой области. Как убедительно показывает статья, использование фестивалей как партнёров городского брендинга часто сложнее, чем кажется. Легко сказать - трудно сделать.
Как в Вологде фестиваль восстановления исторической среды стал для активных горожан "мобильным третьим местом"
Мы много говорили о том, как влияют на город разнообразные культурные фестивали, которые посвящены кино, музыке, современному искусству и т.д. Но ведь есть ещё и активистские урбанистические фестивали, сама суть которых связана с городом и городской средой.
Пожалуй, самый яркий пример такого рода мероприятия - "Том Сойер фест". Этот фестиваль впервые появился в Самаре в 2015 году, его создателем и главным организатором-вдохновителем стал градозащитник и городской активист Андрей Кочетков. Он придумал объединять усилия активных горожан и ответственного бизнеса для восстановления на волонтёрских началах исторических зданий, находящихся в плохом состоянии.
Обычно за один теплый сезон активисты "Том Сойер феста" приводят в порядок один деревянный дом в своем городе. Присоединиться к проекту может любой желающий на любом этапе. За 10 лет истории фестиваля к этой инициативе присоединились тысячи активистов из десятков городов по всей России.
Отличная новость заключается в том, что "Том Сойер фест" стал одним из немногих российских фестивалей, исследованных российскими антропологами. В 2021 году в журнале "Городские исследования и практики" вышла статья Марии Бахаревой и Екатерины Садовой (сейчас она из Сорбонны ведёт отличный телеграм-канал "Околоэтнолог") под названием "«Том Сойер Фест» в Вологде: опыт участия горожан в сохранении исторического облика города". В основе исследования - 11 глубинных интервью с организаторами и активистами фестиваля в Вологде, планировалось ещё и выключенное наблюдение летом 2020 года, но пандемия ковида разрушила планы исследовательниц.
Главная идея статьи в том, чтобы применить к анализу собранного материала знаменитую концепцию Рея Ольденбург про "третьи места". Напомним, что "первым местом" для горожанина Ольденбург называет дом, "вторым" - работу, а вот "третьи места" - это пространства неформальной общественной жизни, куда люди приходят общаться и с удовольствием проводить время (кафе, пабы, клубы и т.д.).
Идея рассматривать как "третье место" городской фестиваль поначалу кажется довольно странной. Особенно когда речь идёт про мероприятие, куда люди приходить не отдыхать, а работать (пусть и на волонтёрских началах). К тому же место фестиваля постоянно меняется: в этом году восстанавливают один запущенный дом, в следующем - другой и т.д.
Однако исследовательницы предлагают рассматривать "Том Сойер фест" как "мобильное третье место" и обращают внимание на то, что важную роль в деятельности волонтеров на фестивале играет не только работа по восстановлению здания, но и неформальное общение, "тусовка".
Участники не только активно общаются во время совместной работы, но и устраивают после нее чаепития, посиделки с гитарой, а иногда даже и культурные мероприятия (концерты, кинопоказы с проектора). Как и положено правильному "третьему месту", фестиваль формирует сплоченное сообщество "завсегдатаев", разделяющих общие ценности и практики, куда могут легко включаться и "новички".
Разумеется, главной целью участников фестиваля является сохранение и восстановление исторических зданий, однако авторы считают, что неформальное социальное функционирование "Том Сойер феста" как "мобильного третьего места" является важной причиной его огромной популярности в самых разных городах России, ведь он позволяет знакомится с близкими тебе по духу людьми, и не только работать с ними вместе, но и хорошо проводить время.
Мы много говорили о том, как влияют на город разнообразные культурные фестивали, которые посвящены кино, музыке, современному искусству и т.д. Но ведь есть ещё и активистские урбанистические фестивали, сама суть которых связана с городом и городской средой.
Пожалуй, самый яркий пример такого рода мероприятия - "Том Сойер фест". Этот фестиваль впервые появился в Самаре в 2015 году, его создателем и главным организатором-вдохновителем стал градозащитник и городской активист Андрей Кочетков. Он придумал объединять усилия активных горожан и ответственного бизнеса для восстановления на волонтёрских началах исторических зданий, находящихся в плохом состоянии.
Обычно за один теплый сезон активисты "Том Сойер феста" приводят в порядок один деревянный дом в своем городе. Присоединиться к проекту может любой желающий на любом этапе. За 10 лет истории фестиваля к этой инициативе присоединились тысячи активистов из десятков городов по всей России.
Отличная новость заключается в том, что "Том Сойер фест" стал одним из немногих российских фестивалей, исследованных российскими антропологами. В 2021 году в журнале "Городские исследования и практики" вышла статья Марии Бахаревой и Екатерины Садовой (сейчас она из Сорбонны ведёт отличный телеграм-канал "Околоэтнолог") под названием "«Том Сойер Фест» в Вологде: опыт участия горожан в сохранении исторического облика города". В основе исследования - 11 глубинных интервью с организаторами и активистами фестиваля в Вологде, планировалось ещё и выключенное наблюдение летом 2020 года, но пандемия ковида разрушила планы исследовательниц.
Главная идея статьи в том, чтобы применить к анализу собранного материала знаменитую концепцию Рея Ольденбург про "третьи места". Напомним, что "первым местом" для горожанина Ольденбург называет дом, "вторым" - работу, а вот "третьи места" - это пространства неформальной общественной жизни, куда люди приходят общаться и с удовольствием проводить время (кафе, пабы, клубы и т.д.).
Идея рассматривать как "третье место" городской фестиваль поначалу кажется довольно странной. Особенно когда речь идёт про мероприятие, куда люди приходить не отдыхать, а работать (пусть и на волонтёрских началах). К тому же место фестиваля постоянно меняется: в этом году восстанавливают один запущенный дом, в следующем - другой и т.д.
Однако исследовательницы предлагают рассматривать "Том Сойер фест" как "мобильное третье место" и обращают внимание на то, что важную роль в деятельности волонтеров на фестивале играет не только работа по восстановлению здания, но и неформальное общение, "тусовка".
Участники не только активно общаются во время совместной работы, но и устраивают после нее чаепития, посиделки с гитарой, а иногда даже и культурные мероприятия (концерты, кинопоказы с проектора). Как и положено правильному "третьему месту", фестиваль формирует сплоченное сообщество "завсегдатаев", разделяющих общие ценности и практики, куда могут легко включаться и "новички".
Разумеется, главной целью участников фестиваля является сохранение и восстановление исторических зданий, однако авторы считают, что неформальное социальное функционирование "Том Сойер феста" как "мобильного третьего места" является важной причиной его огромной популярности в самых разных городах России, ведь он позволяет знакомится с близкими тебе по духу людьми, и не только работать с ними вместе, но и хорошо проводить время.
Как главный в мире исследователь городских фестивалей определил три ключевых направления их изучения
Недельный обзор подходов к изучению городских фестивалей мы завершает беглым разбором самой высокоцитируемой статьи из области festival studies. Более того, не будет преувеличением сказать, что именно эта статья стала программным заявлением о необходимости рассматривать "фестивальные исследования" в качестве отдельной субдисциплины.
Автором этой работы стал канадский исследователь из Университета Калгари Дональд Гетц. Его уверенно можно назвать "живым классиком" и практически отцом-основателем не только festival studies, но и более широкой дисциплины event studies. Ему сейчас 75 лет, на пенсию он вышел еще в 2009 году, оставшись в статусе почетного профессора своего университета. Однако его научная активность не угасла, а наоборот возросла. Оставаясь самым уважаемым и цитируемым исследователем фестивалей и событийного туризма, Дональд каждый год выпускает по несколько новых статей, а в прошлом году вышло уже пятое (!) издание его монографии "Event Studies: Theory and Management for Planned Events".
Статья, о которой идет речь, называется "Суть и границы фестивальных исследований" ("The Nature and Scope of Festival Studies"). Ее можно назвать довольно старой (она вышла еще в 2010 году, то есть 15 лет назад), однако никак нельзя объявить устаревшей. Скорее можно уже назвать ее классической: она входит в пятерку самых цитируемых статей Дональда Гетца, и до сих пор практически ни одна серьезная работа про фестивали не обходится без ссылки на нее.
В чем причина ее популярности? В том, что Дональд Гетц попытался там обозначить сразу прошлое, настоящее и будущее "фестивальных исследований". С формальной точки зрения эта работа является обзором научной литературы про фестивали (из 26 страниц из общих 47-ми занимает библиография). Там есть свои интересные наблюдения: например, оказывается, что в 1970-е года про фестивали вышло примерно 4 статьи, а в 1990-е годы на эту темы было опубликовано уже более сотни работ, включая несколько монографий. Но куда важнее то, что анализ 423 обнаруженных Гетцем работ про фестивали (выпущенных с 1970 по 2009 гг.) позволяет понять, какие темы и направления исследований фестивалей вызывали интерес у ученых, как эта субдисциплина устроена сейчас, какого рода исследований не хватает.
Всего Дональд Гетц выделяет три главных исследовательских дискурса, касающихся фестивалей:
1. "Классическим дискурсом" он называет изучение целей, ценностей и особенностей влияния фестивалей на культуру и общество. Такой подход к изучению фестивалей является самым старым и теоретически нагруженным, причем ключевую роль в его формировании играли антропология и социология (идущие от изучения праздничной культуры).
2. Куда более молодым и легковесным оказывается дискурс событийного туризма. Гетц отмечает, что он слишком сильно зациклен на экономических аспектах фестивалей, а также на "мотивации пользователей". При этом исследователи событийного туризма почти не знают более глубоких и концептуальных работ антропологов, поэтому постоянно делают крен в сторону наивного позитивизма и количественных методов исследования (для них главное - посчитать количество привлеченных зрителей).
3. Наконец, позже всех сформировался дискурс фестивального менеджмента. Разумеется, он ближе к дискурсу событийного туризма и тоже сильно недооценивает социальные и культурные аспекты проведения фестивалей. В целом это самое прагматичное и прикладное направление фестивальных исследований, где самое важное - не смыслы, а практические рекомендации по успешному проведению фестивалей, сдобренные густым соусом маркетинга.
Подробно описав каждое направление и охарактеризовав ключевые работы в каждом из них, Дональд Гетц обозначает те задачи, которые необходимо решить новым поколениям исследователей:
- Налаживать мосты между различными дискурсами;
- Создать единую теорию фестивальных исследований;
- Больше заниматься сравнительным анализом, а не case studies.
На фото: Великий Дональд Гетцна одном из фестивалей не очень понятно где.
Недельный обзор подходов к изучению городских фестивалей мы завершает беглым разбором самой высокоцитируемой статьи из области festival studies. Более того, не будет преувеличением сказать, что именно эта статья стала программным заявлением о необходимости рассматривать "фестивальные исследования" в качестве отдельной субдисциплины.
Автором этой работы стал канадский исследователь из Университета Калгари Дональд Гетц. Его уверенно можно назвать "живым классиком" и практически отцом-основателем не только festival studies, но и более широкой дисциплины event studies. Ему сейчас 75 лет, на пенсию он вышел еще в 2009 году, оставшись в статусе почетного профессора своего университета. Однако его научная активность не угасла, а наоборот возросла. Оставаясь самым уважаемым и цитируемым исследователем фестивалей и событийного туризма, Дональд каждый год выпускает по несколько новых статей, а в прошлом году вышло уже пятое (!) издание его монографии "Event Studies: Theory and Management for Planned Events".
Статья, о которой идет речь, называется "Суть и границы фестивальных исследований" ("The Nature and Scope of Festival Studies"). Ее можно назвать довольно старой (она вышла еще в 2010 году, то есть 15 лет назад), однако никак нельзя объявить устаревшей. Скорее можно уже назвать ее классической: она входит в пятерку самых цитируемых статей Дональда Гетца, и до сих пор практически ни одна серьезная работа про фестивали не обходится без ссылки на нее.
В чем причина ее популярности? В том, что Дональд Гетц попытался там обозначить сразу прошлое, настоящее и будущее "фестивальных исследований". С формальной точки зрения эта работа является обзором научной литературы про фестивали (из 26 страниц из общих 47-ми занимает библиография). Там есть свои интересные наблюдения: например, оказывается, что в 1970-е года про фестивали вышло примерно 4 статьи, а в 1990-е годы на эту темы было опубликовано уже более сотни работ, включая несколько монографий. Но куда важнее то, что анализ 423 обнаруженных Гетцем работ про фестивали (выпущенных с 1970 по 2009 гг.) позволяет понять, какие темы и направления исследований фестивалей вызывали интерес у ученых, как эта субдисциплина устроена сейчас, какого рода исследований не хватает.
Всего Дональд Гетц выделяет три главных исследовательских дискурса, касающихся фестивалей:
1. "Классическим дискурсом" он называет изучение целей, ценностей и особенностей влияния фестивалей на культуру и общество. Такой подход к изучению фестивалей является самым старым и теоретически нагруженным, причем ключевую роль в его формировании играли антропология и социология (идущие от изучения праздничной культуры).
2. Куда более молодым и легковесным оказывается дискурс событийного туризма. Гетц отмечает, что он слишком сильно зациклен на экономических аспектах фестивалей, а также на "мотивации пользователей". При этом исследователи событийного туризма почти не знают более глубоких и концептуальных работ антропологов, поэтому постоянно делают крен в сторону наивного позитивизма и количественных методов исследования (для них главное - посчитать количество привлеченных зрителей).
3. Наконец, позже всех сформировался дискурс фестивального менеджмента. Разумеется, он ближе к дискурсу событийного туризма и тоже сильно недооценивает социальные и культурные аспекты проведения фестивалей. В целом это самое прагматичное и прикладное направление фестивальных исследований, где самое важное - не смыслы, а практические рекомендации по успешному проведению фестивалей, сдобренные густым соусом маркетинга.
Подробно описав каждое направление и охарактеризовав ключевые работы в каждом из них, Дональд Гетц обозначает те задачи, которые необходимо решить новым поколениям исследователей:
- Налаживать мосты между различными дискурсами;
- Создать единую теорию фестивальных исследований;
- Больше заниматься сравнительным анализом, а не case studies.
На фото: Великий Дональд Гетц
Итак, мы завершили тематическую Неделю антропологии городских фестивалей, в рамках которой мы с понедельника по воскресенье каждый день рассказывали об интересных российских и зарубежных научных исследованиях по этой теме. Но вы ведь наверняка помните, что мы всегда после тематических недель устраиваем after-party, делясь всякими полезными ссылками и дополнительными материалами по заявленной теме. В этот раз у нас конечно же будет такое after-party про городские фестивали. И мы снова предлагаем принять в ней участие другим телеграм-каналам.
Правила максимально просты - вы публикуете в своем телеграм-канале аналитический пост, который касается городских фестивалей, и сообщаете нам об этом (например, послав ссылку на него пользователю @alekseevsky). Если вы в своем тексте сошлетесь на "Антрополога на районе" (например, вот на этот пост, откуда удобно начинать читать про тематическую неделю), нам будет очень приятно, но в целом это необязательно.
Идеально, если это будет пост про исследования фестивалей или на фестивалях, но допустимы и какие-то мысли и наблюдения по поводу того, как устроены фестивали (или какой-то конкретный фестиваль) в России или за рубежом, про тренды, тенденции, статистику. Важно, чтобы там была какая-то аналитика, а не просто истории из жизни "Как я однажды сходил на классный фест". Нежелательна лобовая реклама собственных фестивалей, а вот вдумчивая рефлексия организаторов по поводу опыта проведения подобных мероприятий - это то, что надо.
Самые подходящие нам по формату тексты мы репостнем у себя в канале, а по всем остальным сделаем итоговый обзор. В прошлый раз было очень классно. Надеемся, на этот раз выйдет не хуже!
Правила максимально просты - вы публикуете в своем телеграм-канале аналитический пост, который касается городских фестивалей, и сообщаете нам об этом (например, послав ссылку на него пользователю @alekseevsky). Если вы в своем тексте сошлетесь на "Антрополога на районе" (например, вот на этот пост, откуда удобно начинать читать про тематическую неделю), нам будет очень приятно, но в целом это необязательно.
Идеально, если это будет пост про исследования фестивалей или на фестивалях, но допустимы и какие-то мысли и наблюдения по поводу того, как устроены фестивали (или какой-то конкретный фестиваль) в России или за рубежом, про тренды, тенденции, статистику. Важно, чтобы там была какая-то аналитика, а не просто истории из жизни "Как я однажды сходил на классный фест". Нежелательна лобовая реклама собственных фестивалей, а вот вдумчивая рефлексия организаторов по поводу опыта проведения подобных мероприятий - это то, что надо.
Самые подходящие нам по формату тексты мы репостнем у себя в канале, а по всем остальным сделаем итоговый обзор. В прошлый раз было очень классно. Надеемся, на этот раз выйдет не хуже!
Forwarded from Ехал Грека по проспекту | про город 🏙️
✏️ Главный критерий успеха любого фестиваля
«Антрополог на районе» провел тематическую неделю по городским фестивалям. Начало можно прочитать здесь (рекомендую к ознакомлению, там много интересных идей, мыслей и утверждений).
Читая посты, я размышляла, в целом, о феномене городского фестиваля.
Один из заинтересовавших меня вопросов: почему одни фестивали попадают в десятку и становятся известными, как, например, Канский фестиваль, а другие терпят неудачу и загибаются?
История знает много случаев неудавшихся фестивалей, которые в итоге так и не стали значимым событием для горожан. Среди причин провалов упоминают:
1️⃣ Беспорядки (Woodstock в 1999 - США);
2️⃣ Плохую организацию (Love Parade в 2010 - Германия);
3️⃣ Политические причины (Евровидение в Израиле 2019 года, Brexit в Великобритании в 2022 после выхода из ЕС);
4️⃣ Несоответствие ожиданий и реальности (Fyre Festival в 2017 - Багамы);
5️⃣ Игнорирование интересов и взглядов местных жителей (Tomorrowland Winter в 2019 - Франция).
В большей степени причины сводятся к известному антропологическому "дьяволу", который кроется в ценностях, а их игнорирование ведет к большинству провалов (за исключением природных катаклизмов).
Если выбранная тематика фестиваля отвечает ценностям жителей, событие будет отмечено красным цветом в календаре, а вероятность произвола и беспорядков на самом мероприятии, хоть и остается, но стремится к нулю (ведь ценности = «это же святое»).
Не учли ценности, но фестиваль сработал? Значит, угадали (ура, деньги и время не потрачены зря).
Многие теории в духе «фестиваль – инструмент культурной политики, часть бренда и пр.» правильные, но несколько обесчеловеченные. Если добавить в них капельку ценностей, сразу становится понятно, что фестиваль делается не ради одного бренда, а для людей. А там где люди, там и успех мероприятия.
Согласны ли вы с этим выводом? Делитесь своими соображениями в комментариях ⬇️
«Антрополог на районе» провел тематическую неделю по городским фестивалям. Начало можно прочитать здесь (рекомендую к ознакомлению, там много интересных идей, мыслей и утверждений).
Читая посты, я размышляла, в целом, о феномене городского фестиваля.
Один из заинтересовавших меня вопросов: почему одни фестивали попадают в десятку и становятся известными, как, например, Канский фестиваль, а другие терпят неудачу и загибаются?
История знает много случаев неудавшихся фестивалей, которые в итоге так и не стали значимым событием для горожан. Среди причин провалов упоминают:
1️⃣ Беспорядки (Woodstock в 1999 - США);
2️⃣ Плохую организацию (Love Parade в 2010 - Германия);
3️⃣ Политические причины (Евровидение в Израиле 2019 года, Brexit в Великобритании в 2022 после выхода из ЕС);
4️⃣ Несоответствие ожиданий и реальности (Fyre Festival в 2017 - Багамы);
5️⃣ Игнорирование интересов и взглядов местных жителей (Tomorrowland Winter в 2019 - Франция).
В большей степени причины сводятся к известному антропологическому "дьяволу", который кроется в ценностях, а их игнорирование ведет к большинству провалов (за исключением природных катаклизмов).
Если выбранная тематика фестиваля отвечает ценностям жителей, событие будет отмечено красным цветом в календаре, а вероятность произвола и беспорядков на самом мероприятии, хоть и остается, но стремится к нулю (ведь ценности = «это же святое»).
Не учли ценности, но фестиваль сработал? Значит, угадали (ура, деньги и время не потрачены зря).
Многие теории в духе «фестиваль – инструмент культурной политики, часть бренда и пр.» правильные, но несколько обесчеловеченные. Если добавить в них капельку ценностей, сразу становится понятно, что фестиваль делается не ради одного бренда, а для людей. А там где люди, там и успех мероприятия.
Согласны ли вы с этим выводом? Делитесь своими соображениями в комментариях ⬇️
Как исследуют кинофестивали: библиография и новейшая монография
В продолжение разговора о научном изучении фестивалей делимся полезной ссылкой на ресурсы исследовательской группы Film Festival Research Network (FFRN). Это неформальное объединение учёных, которые занимаются изучением кинофестивалей. Возникло оно ещё в 2008 году, инициаторами были культурологи и киноведы из Европы, но сейчас среди участников исследователи со всего мира.
Самая полезная разработка FFRN - великолепно структурированная библиография научных работ про кинофестивали, выложенная в открытый доступ и регулярно обновляющаяся. Честно говоря, пару работ для нашей Недели городских фестивалей мы нашли именно там. Преобладают конечно же англоязычные работы, но есть и статьи на других языках. Если ваши исследования или жизненные интересы хоть каким-то боком касаются кинофестивалей, вы найдете там море полезной информации.
По российским кинофестивалям там публикаций практически нет, но, увы, их и на русском языке кот наплакал (поверьте нам, мы честно искали!). В целом авторы очень дружелюбно предлагают всем желающим присылать те работы по кинофестивалям, которых в библиографии нет, и обещают их добавить. А самые важные книги по теме (правда, только до 2013 года) собраны в небольшой обзорной статье для проекта Oxford Bibliographies Online.
Ещё Сеть исследователей кинофестивалей регулярно организует конференции и тематические секции на больших конгрессах, а потом выпускает по их мотивам сборники научных статей. Новейший сборник "Shaping Film Festivals In a Changing World: Practice and Methods" вышел в январе этого года всего несколько недель назад. Основные его публикации посвящены тому, как на мир кинофестивалей повлияла пандемия ковида, но ещё там есть разделы про "архивный поворот" в киноведении, деколонизацию изучения международных кинофестивалей и даже про новые подходы к визуализации данных в подобных исследованиях. Но больше всего радует то, что полная электронная версия сборника бесплатно доступна онлайн. Причем абсолютно официально. Так что если вы хотите погрузиться в мир film festival studies, это будет отличное начало.
На фото: Красная дорожка Московского международного кинофестиваля, который пока остаётся недоизученным.
В продолжение разговора о научном изучении фестивалей делимся полезной ссылкой на ресурсы исследовательской группы Film Festival Research Network (FFRN). Это неформальное объединение учёных, которые занимаются изучением кинофестивалей. Возникло оно ещё в 2008 году, инициаторами были культурологи и киноведы из Европы, но сейчас среди участников исследователи со всего мира.
Самая полезная разработка FFRN - великолепно структурированная библиография научных работ про кинофестивали, выложенная в открытый доступ и регулярно обновляющаяся. Честно говоря, пару работ для нашей Недели городских фестивалей мы нашли именно там. Преобладают конечно же англоязычные работы, но есть и статьи на других языках. Если ваши исследования или жизненные интересы хоть каким-то боком касаются кинофестивалей, вы найдете там море полезной информации.
По российским кинофестивалям там публикаций практически нет, но, увы, их и на русском языке кот наплакал (поверьте нам, мы честно искали!). В целом авторы очень дружелюбно предлагают всем желающим присылать те работы по кинофестивалям, которых в библиографии нет, и обещают их добавить. А самые важные книги по теме (правда, только до 2013 года) собраны в небольшой обзорной статье для проекта Oxford Bibliographies Online.
Ещё Сеть исследователей кинофестивалей регулярно организует конференции и тематические секции на больших конгрессах, а потом выпускает по их мотивам сборники научных статей. Новейший сборник "Shaping Film Festivals In a Changing World: Practice and Methods" вышел в январе этого года всего несколько недель назад. Основные его публикации посвящены тому, как на мир кинофестивалей повлияла пандемия ковида, но ещё там есть разделы про "архивный поворот" в киноведении, деколонизацию изучения международных кинофестивалей и даже про новые подходы к визуализации данных в подобных исследованиях. Но больше всего радует то, что полная электронная версия сборника бесплатно доступна онлайн. Причем абсолютно официально. Так что если вы хотите погрузиться в мир film festival studies, это будет отличное начало.
На фото: Красная дорожка Московского международного кинофестиваля, который пока остаётся недоизученным.