Научная конференция про экскременты в культуре с как бы шуточным названием «Anthropoopology: Brown Studies и нечистотный поворот», придуманная и организуемая магистрантами факультета антропологии Европейского университета в Санкт-Петербурге, неожиданно из студенческого прикола превратилась в одно из самых любопытных научных мероприятий года.

Во-первых, интерес со стороны научного сообщества оказался намного выше, чем ожидали организаторы. Заявок оказалось так много, что продолжительность конференции пришлось увеличивать, так что теперь она будет длиться не один, а два дня - 1-2 ноября 2024 года (пятница-суббота). Так что 💩х2!

Во-вторых, доклады в программе оказались не шуточными, а вполне себе академическими и очень интересными. Организаторы явно вдохновлялись научной конференцией "Merde Alors! An interdisciplinary conference on excrement, past, present, and future" на похожую тему, которая в 2023 году проходила в Лондоне. Но когда сравниваешь программы двух этих мероприятий, складывается ощущение, что у конференции в ЕУ СПб состав докладов как-то даже ярче и разнообразней.

Вот только некоторые темы, про которые ожидаются выступления на конференции:

- туалетная тема в послевоенной советской карикатуре
- практики испражнения на арктических полярных станциях начала ХХ века
- "порча на понос" в эзотерических интернет-сообществах
- типология и проектирование музейных туалетов
- использование генеративного искусственного интеллекта для создания нейрокаверов на песню "Говновоз"
- экскременты в голландской живописи и гравюре XVII века
- феноменология высокотехнологичных японских унитазов

Ну и, как говорится, многое другое, включая специальный приглашенный доклад антрополога и фольклориста Михаила Лурье с лаконичным названием "Заметки по семиотике говна".

Словом, хотя в современном обществе тема экскрементов продолжает оставаться табуированной и воспринимается с неловкими смешками, она занимает заметное место не только в нашей повседневной жизни, но и в культуре, что программа конференции блестяще показывает.

Ещё у конференции аж две официальные афиши (одна из них прикреплена к этому посту) и нереальная по красоте и изящности дизайна программа докладов, которую можно найти и скачать в ее официальном телеграм-канале.

Конференция пройдет в гибридном формате: очно доклады можно послушать в ЕУ СПб, но можно смотреть их в прямой трансляции онлайн. В любом случае надо предварительно зарегистрироваться.

На этой неделе как-то очень много любопытных мероприятий по городской антропологии. Так, 1 ноября в 19:00 в московском Центре Гиляровского (филиал Музея Москвы) пройдет публичная дискуссия "Религия в городе: как ее исследуют антропологи?", которая одновременно станет и презентацией свежего номера журнала "Фольклор и антропология города", про который мы уже писали и который можно бесплатно скачать.

Дело в том, что этот номер журнала как раз посвящен религиозным текстам и практикам города: от выбора и посещения храмов в Медногорске до японских виртуальных гадательных практик.

На публичной дискуссии по следам этого выпуска разговор будет вестись о том, как исследователи разных религиозных групп выстраивают контакт с собеседниками — и как влияет на дизайн исследования и на формы представления его результатов тот факт, что люди, которые рассказывали о своей религиозной жизни, одновременно являются читателями публикаций в научных журналах и очень внимательно и ревностно следует, что именно "про них напишут".

Ну и вообще исследователи расскажут о своем опыте проведения исследований в городе и о том, с какими трудностями они столкнулись, изучая там религиозные практики. Разумеется, слушатели дискуссии тоже смогут принять участие в обсуждении и задать свои вопросы.

Участники дискуссии:
Надежда Рычкова — кандидат филологических наук, старший научный сотрудник РАНХиГС, приглашенный редактор специального выпуска «Религия в городе» журнала «Фольклор и антропология города»;
Ксения Трофимова — кандидат философских наук, научный сотрудник Центра азиатских и тихоокеанских исследований ИЭА РАН;
Игорь Кузинер — кандидат исторических наук, старший преподаватель НИУ ВШЭ (Санкт-Петербург);
Наталья Душакова, кандидат исторических наук, научный сотрудник РАНХиГС.

Модератор:
Дарья Радченко — кандидат культурологии, старший научный сотрудник РАНХиГС, заместитель главного редактора журнала «Фольклор и антропология города».

Место проведения: Центр Гиляровского, Столешников переулок, д. 9, стр. 5.

Вход на дискуссию абсолютно бесплатный, но надо предварительно пройти онлайн-регистрацию.

Дико популярная в последние годы в урбанистике концепция "15-минутного города" подразумевает, что городская среда в любом жилом районе должна быть устроена таким образом, чтобы все повседневно необходимые сервисы и магазины находились в пределах 15 минут ходьбы или езды на велосипеде. Считается, что это не только удобно, но и экологично - всё , что тебе нужно, находится в пешеходной доступности, так что нет нужды постоянно куда-то ездить на машине, создавая пробки и загрязняя воздух выхлопными газами.

И несмотря на то, что эта концепция породила параноидальную теорию заговоров (якобы, власти, продвигая идею 15-минутного города, хотят запереть горожан в их районах проживания и пускать в соседние районы только по пропускам), в целом очень многие города мира активно думают о том, как обеспечить своим жителям максимальное многообразие сервисов в шаговой доступности, и пытаются развивать городскую среду в этом направлении.

Но насколько тот или иной город близок к тому, чтобы обеспечить своим жителям искомую "15-минутность"? И как обстоят дела с конкретно моим районом, где я проживаю? Его можно назвать "15-минутным" или нет? С недавних пор каждый из нас может легко ответить на этот вопрос.

Дело в том, что в Италии исследовательская группа под руководством Витторио Лорето, профессора Римского университета Ла Сапиенца, директора и руководителя исследовательского напавления по устойчивому развитию городов в Sony Computer Science Laboratories — Rome (Sony CSL — Rome) разработала на основе анализа GIS-данных методологию для оценки "15-минутности" городов, исследовала таким образом чуть ли большинство городов мира, а потом сделала на основе исследования платформу данных с открытым доступом. И теперь любой желающий может посмотреть, как обстоят дела с "15-минутностью" городской среды в его родном городе (или в каком-нибудь другом городе на планете).

Дополнительный бонус заключается в том, что можно посмотреть не только общую оценку по каждому городу, но и, кликнув на него, получить карту города, где степень 15-минутности оценивается цветом по районам от густо-синего (все сервисы в пешеходной доступности) до темно-красного (доступных сервисов рядом нет вообще).

Российские города на этой платформе представлены очень неравномерно - плотно охвачена только европейская часть, да и то города выбраны по не вполне понятному принципу. Но даже в таком формате на картах с платформы можно залипнуть надолго, выяснив, например, что из региональных столиц вокруг Москвы всё хорошо с 15-минутной городской средой у Калуги, Смоленска и Владимира, похуже дела обстоят у Тулы, Твери, Ярославля, Костромы и Иваново, а совсем всё плохо в Рязани, где все районы за пределами центра в густо-красной зоне.

Словом, классная штука, рекомендуем ознакомиться.

На иллюстрации: Как обстоят дела с 15-минутной доступностью в Санкт-Петербурге.

В издательстве Routledge вышла любопытная монография бразильского антрополога Жозе Хильдо де Оливеира Филью "Спортивные мигранты, прекарность и идентичность. Бразильские футболисты в Центральной и Восточной Европе" (2024). Как это часто бывает, в ее основе лежит диссертация, защищенная автором в Карловом университете в Праге.

О чем эта книга? О миграции в современном глобальном мире. Молодой бразильский исследователь, который приехал в Европу по линии академической миграции, изучает жизнь бразильцев, которые попали в страны Центральной и Восточной Европы как спортсмены, заключив контракты с местными футбольными клубами. Причем Жозе интересуют не всемирно известные бразильские "футбольные мигранты", получающие многомиллионные контракты, а скорее футболисты из клубов второго-третьего уровней, где мало денег и спортивных успехов, но тоже есть желание получить в команду "настоящего бразильского игрока", правда, желательно подешевле.

Всего Жозе в рамках исследования, объездив несколько стран Центральной и Восточной Европы, взял интервью у 16 бразильских футболистов, играющих за местные клубы (причем некоторые занимались не футболом, а мини-футболом, где денег еще меньше). Ну и конечно картина у него получилась не очень веселая и далекая от того, что люди обычно представляют, когда думают о бразильских футболистах в европейских клубах.

Денег там совсем не так много, как можно себе предположить. Контракты часто краткосрочные и с довольно жесткими условиями. Футболист-мигрант, получивший травму (а это происходит очень часто), оказывается очень в тяжелом положении, потому что клуб сразу резко теряет к нему интерес. При это все ждут от тебя чуда и "красивой игры", "ведь ты бразилец, у которого футбол в крови". И попытки объяснить, что качество игры в футбол определяется все-таки тренировками, а не национальностью, оказываются не всегда успешными.

Ну и конечно у бразильских футболистов в Европе возникает много бытовых и психологических проблем, связанных с жизнью в чужой стране, где есть не только языковой барьер, но и значимые культурные различия. Например, одна из глав в книге посвящена религиозности бразильских спортсменов и проблемам, которые у них на этой почве возникают в Европе.

Книга сравнительно небольшая (134 страницы), читается очень легко. Там много фактурных фрагментов из интервью и вообще смачного полевого материала, но и с теоретическим осмыслением тоже все неплохо. Предисловие можно бесплатно прочитать на Google Books, а большинство глав автор предварительно опубликовал в виде статей, которые можно прочитать и скачать на его странице в Academia.

Москвичам и гостям столицы стоит обратить внимание на заседание читательского клуба Urbanissm, которое пройдет в субботу 16 ноября в 18:00 в корпусе РАНХиГС на Пречистенской набережной. Там планируют обсуждать легендарную книгу французского антрополога Марка Оже «Не-места. Введение в антропологию гипермодерна» (1992, российское издание - 2017).

Эта очень небольшая по размеру монография ввела в научный оборот термин «не-места» (они же «non-places»), который стали использовать по отношению к пространствам эпохи глобализации, которые не обладают собственной культурной или исторической идентичностью, не создают прочных связей между людьми и часто являются транзитными.

Самый классический пример не-места - аэропорт, ведь все "воздушные гавани" устроены по одному и тому же принципу, не имеют своего лица и различаются только по вывескам на фасаде и по наборам магнитиков, которые продаются в сувенирных лавках. Также к не-местам можно отнести торговые центры, супермаркеты, рестораны быстрого питания "Макдональдс" или, скажем, станции электричек. Особую популярность и влиятельность концепция не-мест получила в мире современного искусства.

Обсуждать книгу Марка Оже и судьбу не-мест в современных российских городах будут участники студенческого клуба Urbanissm @urbanissm при Институте общественных наук РАНХиГС. Но при этом заседание читательского клуба открыто для всех желающих вне зависимости от возраста и статуса, а после дискуссии обещают нетворкинг с печеньками и чаем.

Единственный важный момент - если вы не из РАНХиГС, то важно успеть предварительно зарегистрироваться на участие в читательском клубе до 12:00 14 ноября, чтобы вас успели внести в списки на вход.

Место проведения: РАНХиГС, Пречистенская набережная, д. 11, с.1, аудитория П/1 012.

🍕Из истории пиццы

Есть такое понятие в антропологии — «эффект пиццы» — это когда съел целую пиццу, а хочется ещё феномен, когда национальный продукт или товар набирает популярность за рубежом, а потом возвращается на родину уже в изменённом виде.

Понятие «эффект пиццы» придумал Леопольд Фишер (Агехананда Бхарати), индуистский монах-австриец и профессор антропологии Сиракузского университета (Сицилия). Он обратил внимание на то, что изначально пицца являлась блюдом итальянских бедняков с минимальным количеством ингредиентов, а всемирно востребованной и популярной она стала только после того, как её распробовали в США.

Действительно, до начала ХХ в. пицца была явлением локальной неаполитанской кухни. Однако в начале ХХ в. тысячи итальянских эмигрантов отправились за океан в поисках лучшей жизни, с собой у них почти ничего не было – но в сердце они привезли рецепты итальянской кухни 🫶
В 1905 г. в Нью-Йорке открывается первая пиццерия. Со временем начинка усложняется и становится более разнообразной, а сама пицца становится популярной не только среди итальянских эмигрантов, но и среди американцев.
После Второй мировой войны в Италию хлынул поток американских туристов – они хотели увидеть не только Колизей, но и отведать «той самой» настоящей пиццы. И только тогда спрос привёл к росту числа пиццерий по всей стране и общенациональной популярности блюда.

Сегодня мы не можем представить себе итальянскую кухню без пиццы — но совсем недавно это было не так.

Минутка технических объявлений.

Во-первых, не успели мы как следует нарадоваться тому, что у нас целых 6000 подписчиков, как неожиданно перевалили через 7⃣0⃣0⃣0⃣! Да ещё и сотня с верхом добавилась!

Не перестаем изумляться и благодарить вас за доверие. Кто бы мог подумать, что наш узкопрофессиональный телеграм-канал про городскую антропологию может собрать такую широкую аудиторию! Отдельное спасибо всем, кто присоединился к нам недавно. Будем стараться вас не разочаровать.

Во-вторых, спешим сообщить, что, как говорится, "астрологи объявили неделю антропологических конгрессов". Точнее даже не неделю, а несколько недель.

С 11 по 15 ноября 2024 года в Йоханнесбурге (ЮАР) прошел Конгресс Всемирного союза антропологов (World Anthropology Union Congress) с общей темой «Переосмысление антропологических знаний: перспективы, практики и сила»). А с 20 по 23 ноября в Тампе (Флорида, США) пройдет ежегодная встреча Американской Антропологической Ассоциации (ААА, она же "трипл Эй"). Это по сути тоже Конгресс, главное ежегодное мероприятие для американских антропологов, фиксирующее актуальную повестку дисциплины и задающее тренды на будущее.

На Конгрессе Всемирного союза антропологов у нас был свой представитель, поэтому весьма вероятно, что мы в ближайшее время немного расскажем, что там было интересного. На встрече Американской Антропологической Ассоциации от нас никого не будет. Но это не повод скрывать от вас, что там интересненько планируется в области городской антропологии. Так что ждите обзоров.

Ну и последняя новость. Давненько у нас не было тематических недель. Мы уже соскучились по этому формату, поэтому в декабре у нас ожидается такое мероприятие. Но... в крайне необычном формате. Не будем раскрывать все карты, но осторожно намекнем, что вас ждёт, хм, антропологическая машина времени.

На фото: Прямое включение из Йоханнесбурга. Вот так проходят заседания Конгресса Всемирного союза антропологов, фото сделано "Антропологом на районе".

Вчера в Тампе (штат Флорида) прошел первый день ежегодной Встречи Американской Антропологической Ассоциации (ААА), крупнейшего антропологического мероприятия в США. Одна только программа с перечнем всех планируемых мероприятий занимает 865 (!) страниц.

Одно из самых важных событий во время встречи - вручение ежегодных премий Американской Антропологической Ассоциации, что-то вроде "Оскаров" в мире антропологии. Интересно, что многие призы имеют не только тематическую специфику (ну, скажем, за лучшую книгу по исторической антропологии или за вклад в развитие общественной и прикладной антропологии), но и являются именными. Это значит, что премии названы в честь выдающихся ученых. И интересно, что свои именные премии имеют не только уже умершие классики (есть Премия Маргарет Мид и Премия Франца Боаса), но и ныне живущие исследователи, имеющие академическое признание и высокий моральный авторитет.

Так вот, одна из таких наград - это Премия Сеты Лоу по вовлеченной антропологии, то есть исследовательской деятельности, направленной на практическое решение проблем изучаемых сообществ. Напомним, что Сета Лоу и Салли Энгл Мерри в 2010 году опубликовали программную статью "Вовлеченная антропология: разнообразие и дилеммы".

Как стало известно, в этом году Премию Сеты Лоу по вовлеченной антропологии получили профессор Гарвардского университета Лоуренс Ральф и стипендиантка Йельского университета Челси Картер за образовательный проект, посвященный антропологии полицейского насилия (включая пытки) в Чикаго. Лоуренс Ральф - городской антрополог, давно занимающийся темами, связанными с уличной преступностью и институциональным насилием в США. В 2020 году он выпустил резонансную книгу "Пыточные письма. Расплата за полицейское насилие", где отправной точкой для разговора о расовых предрассудках и злоупотреблении властью становится жуткая история про отделение полиции в Чикаго, где с 1972 по 1991 гг. подвергли пыткам не менее 125 черных задержанных.

Но особенно интересно, что Лоуренс Ральф не только написал монографию на эту болезненную тему, но и снял короткометражный антропологический мультфильм (!) "Пыточные письма", основанный на материалах своего исследования. Собственно, Премию Сеты Лоу ему и Челси Картер присудили за проведение образовательско-просветительских мероприятий для старшеклассников Чикаго, на которых им показывали этот мультфильм, а потом проходила дискуссия о насилии и неравенстве в городе, в которой принимали участие как антропологи, так и герои исследования, подвергшиеся полицейскому насилию.

А посмотреть мультфильм Лоуренса Ральфа "Пыточные письма" (2020, 13 минут) может любой желающий (увы, только на языке оригинала). Он заслуживает внимания не только за счет интересной комбинации антропологии и мультипликации, но из-за самого стиля анимации - вроде бы нарочито абстрактного и авангардного, но при этом дающего возможность разговора о такой сложной теме как пытки без травмирующего изображения насилия.

Совсем недавно в ЮАР отгремел Конгресс Всемирного антропологического союза, в котором приняла участие и одна из авторов «Антрополога на районе» Дарья Радченко. Как и обещали, рассказываем!

Конгресс получился объемным – по предварительным данным организаторов, в нем приняли участие 827 антропологов из как минимум 28 стран. Всемирным его все же не назовешь – и по составу участников, и по тематике исследований он склонялся скорее к антропологии Глобального Юга. Точной статистики пока привести не можем, но вот топ-5 стран, где участники конгресса «делали поле»: это Индия, Бразилия, Южная Африка, Мексика, Китай (а Россия на шестом месте, с большим отрывом). Из-за того, что ЮАР – одна из стран-лидеров по уровню криминала, организаторы приняли решение провести конгресс в загородном отеле, расположенном невдалеке от места, где были найдены останки австралопитеков – так называемой «Колыбели человечества». А сам отель был представлен как пример работы с африканским наследием, но в нем ощущался отчетливый колониальный вайб, несколько даже противоречащий повестке конгресса.

Дело в том, что ключевой тематикой конгресса было заявлено переосмысление антропологического знания, но в реальности большинство докладов были так или иначе связаны с преодолением неравенства (и выступать с докладом о включении ИИ-агентов в структуру семьи было даже несколько неловко!). Например, Камилла Мораеш из Бразилии рассказала о развитии туризма в фавелах и о том, как местные жители, становясь гидами по своим районам, воспринимают как способ создать собственный нарратив о городе. Джулия Гидди из Йоханнесбургского университета сделала доклад о пост-апартеидном развитии природного туризма в ЮАР, стране, где национальные парки и сафари являются ядром идентичности, но при этом туристические сервисы все еще в основном ориентированы на западного или местного, но белого туриста. В докладе Натальи Блох из Познанского университета было показано, как прием беженцев в Польше позволил находящимся в упадке гостиницам и санаториям пережить финансовый кризис. Клаудио Милано из Университета Барселоны продемонстрировал, как платформенный капитализм влияет на жизни людей, казалось бы, не имеющих к цифровым платформам никакого отношения. В секции «Городская антропология», которой руководила профессор бразильского Федерального университета Санта Катарина Кармен Риал нам особенно запомнился доклад Мелуси Андиле Дламини из южноафриканского Rhodes University о том, как мусорная свалка в городе Маканда становится местом для жизни, работы, сборки сообщества и развития лидерства. А самыми востребованными проблемными областями среди делегатов конгресса (по нашим черновым подсчетам, потому что мы не удержались и посчитали!) стали гендер, локальное (indigenous) знание и практики, ковид, здоровье, образование, сообщество, наследие, традиции, детство и материнство, устойчивое развитие. Увы, любимые нами городская и цифровая антропология существенно отстают, хотя по ним были отдельные секции (на фото - как раз гибридная секция Urban Anthropology, организованная профессором Кармен Риал).

Что это значит? Что на следующем конгрессе WAU надо делать свою секцию по городской антропологии в России!

Наследие и как его (не) сохранять

«Наследие нужно сохранять, точка», - привычный тезис, но гораздо более проблемный, чем кажется. Вот и на Конгрессе WAU, о котором мы писали выше, прошел круглый стол "Пересборка наследия" (Heritage Remade). На нем участники из Намибии, Ботсваны, ЮАР, Швейцарии, Эквадора обсуждали проблемы, связанные с херитаджизацией (heritagization - простите, хороший перевод термина не обнаружился) – превращением материальных и нематериальных объектов в «наследие».

С одной стороны, так эти объекты (будь то песни или сакральные предметы, архитектура или элементы костюма) становятся доступны для широкого круга людей за пределами узкой группы, в которой они обращались, и сохраняются для будущих поколений. С другой, этот процесс часто происходит ценой их социальной жизни: они исключаются из повседневного обихода, помещаются в музеи, в них не допускается никаких изменений или инноваций. Именно поэтому сообщество, которому принадлежат эти объекты, могут сопротивляться херитаджизации: один из участников круглого стола рассказал о кейсе, когда ритуальная практика священного огня не была внесена в реестр наследия ЮНЕСКО именно из-за сопротивления сообщества. Упоминались и случаи, когда (современная) херитаджизация рассматривалась как колониальная практика, навязывание западных эпистемологических и коммуникативных механизмов: например, исполнители запрещали записывать тексты, которые в их традиции должны передаваться исключительно изустно.

Хотелось бы написать, что за два часа участники круглого стола сформировали конкретные рекомендации по деколониальной работе с наследием. Но – увы – конкретных выводов было только два. Во-первых, антропологам стоит стряхнуть академический снобизм и в качестве квалифицированных медиаторов сесть за столы переговоров о наследии между чиновниками и носителями традиции (как говорили участники обсуждения, антропологи этому упорно сопротивляются). Во-вторых, музеи должны стать местом, где сообщество рассказывает свои нарративы о представленных там объектах. Если первое более-менее операционально, то второе вызывает вопросы: станут ли от этого музеефицированные объекты более «живыми»? не превратится ли музей в «спектакль туземного»? какие практики (например, сакральные) в принципе реализуемы в публичном секулярном пространстве? Отказ же от херитаджизации, несмотря на все подводные камни (и наши провокационные вопросы), всерьез никто не рассматривал: как выразился один из участников, наследие экзистенциально, оно делает нас людьми. В общем, и без практик охраны наследия плохо, и с ними непросто.

На фото – исполнение "традиционных индигенных" песен в этнодеревне Леседи.

Деколонизация знания и московских подоконников

Торопясь к залу одного из заседаний Конгресса WAU, автор «Антрополога на районе» краем глаза заметила на территории отеля знакомое растение - кливию. Точно такие же на протяжении последних семидесяти лет растут в ее семье. Сам по себе этот факт неудивителен, мало ли тропических растений стали классикой комнатного цветоводства?

Но рядом была табличка, на которой значилось название растения: bush lily, лесная лилия. И это оказался эндемик севера ЮАР и Эсватини. Иными словами, мало того, что на моем московском подоконнике (и, возможно, на вашем, оглядитесь!) растет кусочек Южной Африки, но мы еще и поддерживаем двойную колониальную таксономию.

Растение, которое на зулу называется umayime и используется в традиционной медицине в качестве средства от лихорадки, заразных болезней, кашля, антидота от укусов змей и для стимуляции родовой деятельности, было обнаружено сначала колонистами, которые и назвали его bush lily, а потом – вездесущими английскими ботаниками. Имя же «кливия» (Clivia Miniata) было присвоено умайиме в честь леди Шарлотты Флоренции Клайв, которая в первой половине XIX века активно разводила ее в оранжереях и благодаря которой она стала модным комнатным растением. Лорна Шибингер, исследовательница колониальной ботаники, замечает, что процесс присвоения индигенным растениям стандартной западной номенклатуры – еще один механизм поддержки колониальной гегемонии.

Среди этих-то кливий (они же умайиме), а также других зеленых памятников «таксономической победы» Глобального Севера проходила секция «Локальное знание: ценности, будущее и связи с академическим знанием», которая была заявлена как площадка для переговоров между индигенной и западной эпистемологиями. Предсказуемый итог ряда докладов – невозможность использования «традиционного знания» вне культурно специфичного контекста и без участия того сообщества, в котором оно развивается. Например, Смита Мишра Панда (Centurion University of Technology and Management) рассказала о том, как в индийских деревнях внедрялись «Центры обучения», помогающие детям усваивать школьную программу через апелляцию к традиционному знанию и практики взаимодействия с окружающим миром, но успешность этой программы сильно зависела от того, контролировали ли программу матери школьников.

Вот и умайиме не стоит бесконтрольно использовать в лечении, кстати.

Как звучит вовлеченная антропология?

«А всем этим сообществам нужно, чтобы мы их спасали? Это все демагогия! Антропологи им не нужны вообще! Чем мы им можем помочь? Вот когда я работал в Тибете…» - горячился в кулуарах Конгресса WAU прекрасный британский антрополог с научной генеалогией, восходящей к Малиновскому.

Именно на этот вопрос ответил доклад польского исследователя Петра Цихоцки, который работает в области sound studies в Малави. Он приехал изучать музыку вимбуза – экстатического лечебного ритуала, в ходе которого в больного вселяются духи (и, если все проходит как положено, больной исцеляется). План был такой: Петр записывает музыку, отдает копии записей исполнителям, и они могут с ними что-то делать – продавать, например. И тут оказалось, что исполнители вимбуза совершенно не против ее вынесения за пределы ритуального пространства – например, в интернет – и очень заинтересованы в том, чтобы песни вимбуза приносили им доход от глобальных цифровых платформ, потому что у себя в стране они не были востребованы как "музыка для прослушивания" и местные продюсеры и медийщики к ним не обращались.

Одна проблема – у них не было доступа к необходимым платежным системам, а стоимость загрузки становилась дополнительным барьером. И тут Петру, к которому до той поры снисходительно относились как к приятному, но странному белому парню, который задает дурацкие вопросы (думаю, многие коллеги узнают себя в этом описании) пришла в голову простая мысль – стать со-продюсером малавийских исполнителей. Как он заметил, по сути, это ситуационная антропология, предполагающая децентрализацию исследовательской позиции и создание ситуаций сопроизводства и коллаборации между исследователем и представителями поля. Музыку разместили на Bandcamp, iTunes и Spotify, к исполнителям потек тонкий ручеек средств, и теперь Петру пришлось уже прилагать усилия, чтобы они относились к нему не как к боссу и источнику всяких благ, а как к равному участнику производства культурного продукта. Больше того, оказалось, что исполнители вимбузы интерпретировали успех проекта как знак поддержки со стороны духов предков (к которым, собственно, и обращена эта музыка).

Петра, правда, немного беспокоило (и беспокоит), что вырванная из контекста музыка и ее авторы становятся объектом «цифрового колониального взгляда», но в то же время его радует деколониальный дух переприспособления цифровых платформ для потребностей маргинализованных локальных исполнителей (подробнее можно прочитать в статье Петра Цихоцки).

На фото, увы, не "вимбуза-доктора", как называют традиционных целителей, а международное антропологическое сообщество на мастер-классе по африканским барабанам. Зато здесь и здесь можно послушать, как звучит вимбуза!

Чем бы таким заняться в воскресенье? Поискать новые смешные мемасики? У нас есть вариант ещё лучше - посмотреть или послушать передачу "Мемы с научной точки зрения" с участием цифрового антрополога Дарьи Радченко в рамках программы "Мослекторий" телеканала М24.

Ведущий Дмитрий Казачинский в этой передаче задаёт "наивные" вопросы про мемасики. Когда и как они вообще появились? Как распространяются? Почему те или иные мемы становятся популярными? Как связаны мемы и фольклор?

Ну а Дарья Радченко отвечает на эти вопросы с позиции цифрового антрополога, рассказывает, как и зачем можно изучать мемы, и конечно же ПРИВОДИТ ПРИМЕРЫ.

Посмотреть передачу "Мемы с научной точки зрения" можно как на YouTube (если он у вас не тормозит), так и на сайте М24. Если же вы предпочитаете не смотреть, а слушать, то в формате подкаста передача доступна на Яндекс Музыке и в Apple podcasts.

Сегодня (2 декабря) в Институте этнологии и антропологии РАН начинает свою работу ежегодная конференция молодых ученых «Актуальные вопросы этнологии и антропологии», позволяющая оценить, какими темами интересуются и занимаются исследователи, которым предстоит задавать тренды в науке будущего.

В этом году конференция получилась необыкновенно масштабная и многолюдная: 15 тематических секций, программа аж на 34 страницы, участники из нескольких стран, а также ряд любопытных спецсобытий, включая презентацию новой книги В.А. Шнирельмана "В погоне за предками: Этногенез и политика" (М.; СПб.: Нестор-История, 2024).

К сожалению, конференция проходит исключительно в очном формате, трансляции не будет, а система пропусков в здании РАН знаменита своей сложностью для внешних посетителей. Однако некоторые предварительные выводы о конференции можно сделать и при знакомстве с программой.

Все секции мы обозревать не будем, а сосредоточимся на городской антропологии. Приятно, что секция "Антрополог в большом и малом городе" явно вызвала у молодых исследователей повышенный интерес. Докладов набралось аж на два полноценных заседания (всего - 17 выступлений), география широкая - не только Москва с Петербургом, но и Казать, Якутск, Томск, Алматы (Казахстан), Печ (Венгрия). Понятно, что качество докладов заочно оценить невозможно, но ниже предлагаем вашему вниманию Топ-3 тем, которые вызвали у нас наибольший интерес.

1. Животные в городе: квадроберы - между человеком и нечеловеческим. Милена Пугина (Печский университет, Венгрия).
Без вариантов - самый резонансный доклад секции. Тема квадроберов этой осенью страшно взбудоражила не только общество, но и власти, так что теперь депутаты Госдумы планируют запретить квадробику как "деструктивную идеологию". Кто знает, возможно, научные доклады на эту тему скоро тоже будут под запретом. К счастью, в венгерских университетах изучать квадроберов точно можно. Тем интереснее, к каким выводам пришла исследовательница.

2. Практика фриганства среди иммигрантов в Тбилиси: функции и особенности взаимодействия с городским пространством. Никита Губушкин (РГГУ, Россия).
Пару лет назад Общество критической городской антропологии признало лучшей монографией года книгу про фриганов, горожан, которые принципиально стараются добывать и потреблять еду с помоек (как правило, это продукты с истекающим сроком годности, которые выбрасывают рестораны и супермаркеты). Особенно популярны такие практики среди молодежи левых убеждений. Судя по всему, в докладе речь пойдет о том, как трансформируются практики фриганства у россиян-релокантов, переехавших в Грузию. Звучит очень интересно.

3. Городские публичные пространства в контексте потребительского поведения (на примере баров г. Казань). Виктория Троеглазова (Казанский федеральный университет, Россия). Недавно мы обсуждали антропологическую статью про работу казанских "разливаек" и алко-магазинов во время пандемии, а теперь ожидается доклад про местные бары. Формулировка темы не позволяет понять, в какое именно направление пошло исследование, но в любом случае доклад, судя по всему, ожидается нескучный.

Студенческий клуб Института общественных наук РАНХиГС о городе под названием Urbanissm (тот самый, который недавно устраивал ридинг про "не-места" Оже) на этой неделе празднует свое трехлетие и по этому случаю устраивает мини-лекторий под названием "Городские странности".

В субботу 7 декабря в 18:00 по Москве все желающие могут послушать серию коротких лекций (см. программу на картинке) про странные, загадочные и удивительные традиции, практики и легенды, бытующие в городе. Без антропологов там конечно же не обошлось, например, одним из спикеров будет Дмитрий Громов (Институт этнологии и антропологии РАН), более 15 лет изучающий спонтанные городские обряды (типа бросания монеток в фонтаны и натирания на счастье разных частей городских скульптур на станции метро "Площадь революции").

Ну а во время кофе-брейка предусмотрен занятный интерактив - можно заранее, заполнив простую онлайн-форму, посылать организаторам информацию про городские странности, которые будоражат лично вас. А они обещают как-то их осмыслить и прокомментировать.

Желающие посетить лекторий очно (Пречистенская набережная, д. 11, лофт 022, метро Парк Культуры) должны успеть зарегистрироваться до 05 декабря до 12:00 (чтобы их успели включить в список на вход). Ну а те, кто хочет посмотреть мероприятие онлайн из любой точки мира (где есть доступ в интернет) должны прямо перед началом мероприятия заглянуть в соцсети студенческого клуба - там появится ссылка на прямую трансляцию.