В издательстве Routledge вышла любопытная монография бразильского антрополога Жозе Хильдо де Оливеира Филью "Спортивные мигранты, прекарность и идентичность. Бразильские футболисты в Центральной и Восточной Европе" (2024). Как это часто бывает, в ее основе лежит диссертация, защищенная автором в Карловом университете в Праге.
О чем эта книга? О миграции в современном глобальном мире. Молодой бразильский исследователь, который приехал в Европу по линии академической миграции, изучает жизнь бразильцев, которые попали в страны Центральной и Восточной Европы как спортсмены, заключив контракты с местными футбольными клубами. Причем Жозе интересуют не всемирно известные бразильские "футбольные мигранты", получающие многомиллионные контракты, а скорее футболисты из клубов второго-третьего уровней, где мало денег и спортивных успехов, но тоже есть желание получить в команду "настоящего бразильского игрока", правда, желательно подешевле.
Всего Жозе в рамках исследования, объездив несколько стран Центральной и Восточной Европы, взял интервью у 16 бразильских футболистов, играющих за местные клубы (причем некоторые занимались не футболом, а мини-футболом, где денег еще меньше). Ну и конечно картина у него получилась не очень веселая и далекая от того, что люди обычно представляют, когда думают о бразильских футболистах в европейских клубах.
Денег там совсем не так много, как можно себе предположить. Контракты часто краткосрочные и с довольно жесткими условиями. Футболист-мигрант, получивший травму (а это происходит очень часто), оказывается очень в тяжелом положении, потому что клуб сразу резко теряет к нему интерес. При это все ждут от тебя чуда и "красивой игры", "ведь ты бразилец, у которого футбол в крови". И попытки объяснить, что качество игры в футбол определяется все-таки тренировками, а не национальностью, оказываются не всегда успешными.
Ну и конечно у бразильских футболистов в Европе возникает много бытовых и психологических проблем, связанных с жизнью в чужой стране, где есть не только языковой барьер, но и значимые культурные различия. Например, одна из глав в книге посвящена религиозности бразильских спортсменов и проблемам, которые у них на этой почве возникают в Европе.
Книга сравнительно небольшая (134 страницы), читается очень легко. Там много фактурных фрагментов из интервью и вообще смачного полевого материала, но и с теоретическим осмыслением тоже все неплохо. Предисловие можно бесплатно прочитать на Google Books, а большинство глав автор предварительно опубликовал в виде статей, которые можно прочитать и скачать на его странице в Academia.
О чем эта книга? О миграции в современном глобальном мире. Молодой бразильский исследователь, который приехал в Европу по линии академической миграции, изучает жизнь бразильцев, которые попали в страны Центральной и Восточной Европы как спортсмены, заключив контракты с местными футбольными клубами. Причем Жозе интересуют не всемирно известные бразильские "футбольные мигранты", получающие многомиллионные контракты, а скорее футболисты из клубов второго-третьего уровней, где мало денег и спортивных успехов, но тоже есть желание получить в команду "настоящего бразильского игрока", правда, желательно подешевле.
Всего Жозе в рамках исследования, объездив несколько стран Центральной и Восточной Европы, взял интервью у 16 бразильских футболистов, играющих за местные клубы (причем некоторые занимались не футболом, а мини-футболом, где денег еще меньше). Ну и конечно картина у него получилась не очень веселая и далекая от того, что люди обычно представляют, когда думают о бразильских футболистах в европейских клубах.
Денег там совсем не так много, как можно себе предположить. Контракты часто краткосрочные и с довольно жесткими условиями. Футболист-мигрант, получивший травму (а это происходит очень часто), оказывается очень в тяжелом положении, потому что клуб сразу резко теряет к нему интерес. При это все ждут от тебя чуда и "красивой игры", "ведь ты бразилец, у которого футбол в крови". И попытки объяснить, что качество игры в футбол определяется все-таки тренировками, а не национальностью, оказываются не всегда успешными.
Ну и конечно у бразильских футболистов в Европе возникает много бытовых и психологических проблем, связанных с жизнью в чужой стране, где есть не только языковой барьер, но и значимые культурные различия. Например, одна из глав в книге посвящена религиозности бразильских спортсменов и проблемам, которые у них на этой почве возникают в Европе.
Книга сравнительно небольшая (134 страницы), читается очень легко. Там много фактурных фрагментов из интервью и вообще смачного полевого материала, но и с теоретическим осмыслением тоже все неплохо. Предисловие можно бесплатно прочитать на Google Books, а большинство глав автор предварительно опубликовал в виде статей, которые можно прочитать и скачать на его странице в Academia.
Москвичам и гостям столицы стоит обратить внимание на заседание читательского клуба Urbanissm, которое пройдет в субботу 16 ноября в 18:00 в корпусе РАНХиГС на Пречистенской набережной. Там планируют обсуждать легендарную книгу французского антрополога Марка Оже «Не-места. Введение в антропологию гипермодерна» (1992, российское издание - 2017).
Эта очень небольшая по размеру монография ввела в научный оборот термин «не-места» (они же «non-places»), который стали использовать по отношению к пространствам эпохи глобализации, которые не обладают собственной культурной или исторической идентичностью, не создают прочных связей между людьми и часто являются транзитными.
Самый классический пример не-места - аэропорт, ведь все "воздушные гавани" устроены по одному и тому же принципу, не имеют своего лица и различаются только по вывескам на фасаде и по наборам магнитиков, которые продаются в сувенирных лавках. Также к не-местам можно отнести торговые центры, супермаркеты, рестораны быстрого питания "Макдональдс" или, скажем, станции электричек. Особую популярность и влиятельность концепция не-мест получила в мире современного искусства.
Обсуждать книгу Марка Оже и судьбу не-мест в современных российских городах будут участники студенческого клуба Urbanissm @urbanissm при Институте общественных наук РАНХиГС. Но при этом заседание читательского клуба открыто для всех желающих вне зависимости от возраста и статуса, а после дискуссии обещают нетворкинг с печеньками и чаем.
Единственный важный момент - если вы не из РАНХиГС, то важно успеть предварительно зарегистрироваться на участие в читательском клубе до 12:00 14 ноября, чтобы вас успели внести в списки на вход.
Место проведения: РАНХиГС, Пречистенская набережная, д. 11, с.1, аудитория П/1 012.
Эта очень небольшая по размеру монография ввела в научный оборот термин «не-места» (они же «non-places»), который стали использовать по отношению к пространствам эпохи глобализации, которые не обладают собственной культурной или исторической идентичностью, не создают прочных связей между людьми и часто являются транзитными.
Самый классический пример не-места - аэропорт, ведь все "воздушные гавани" устроены по одному и тому же принципу, не имеют своего лица и различаются только по вывескам на фасаде и по наборам магнитиков, которые продаются в сувенирных лавках. Также к не-местам можно отнести торговые центры, супермаркеты, рестораны быстрого питания "Макдональдс" или, скажем, станции электричек. Особую популярность и влиятельность концепция не-мест получила в мире современного искусства.
Обсуждать книгу Марка Оже и судьбу не-мест в современных российских городах будут участники студенческого клуба Urbanissm @urbanissm при Институте общественных наук РАНХиГС. Но при этом заседание читательского клуба открыто для всех желающих вне зависимости от возраста и статуса, а после дискуссии обещают нетворкинг с печеньками и чаем.
Единственный важный момент - если вы не из РАНХиГС, то важно успеть предварительно зарегистрироваться на участие в читательском клубе до 12:00 14 ноября, чтобы вас успели внести в списки на вход.
Место проведения: РАНХиГС, Пречистенская набережная, д. 11, с.1, аудитория П/1 012.
Forwarded from Италия с Еленой Масловой II Италомания (Elena Maslow)
🍕Из истории пиццы
Есть такое понятие в антропологии — «эффект пиццы» — этокогда съел целую пиццу, а хочется ещё феномен, когда национальный продукт или товар набирает популярность за рубежом, а потом возвращается на родину уже в изменённом виде.
Понятие «эффект пиццы» придумал Леопольд Фишер (Агехананда Бхарати), индуистский монах-австриец и профессор антропологии Сиракузского университета (Сицилия). Он обратил внимание на то, что изначально пицца являлась блюдом итальянских бедняков с минимальным количеством ингредиентов, а всемирно востребованной и популярной она стала только после того, как её распробовали в США.
Действительно, до начала ХХ в. пицца была явлением локальной неаполитанской кухни. Однако в начале ХХ в. тысячи итальянских эмигрантов отправились за океан в поисках лучшей жизни, с собой у них почти ничего не было – но в сердце они привезли рецепты итальянской кухни 🫶
В 1905 г. в Нью-Йорке открывается первая пиццерия. Со временем начинка усложняется и становится более разнообразной, а сама пицца становится популярной не только среди итальянских эмигрантов, но и среди американцев.
После Второй мировой войны в Италию хлынул поток американских туристов – они хотели увидеть не только Колизей, но и отведать «той самой» настоящей пиццы. И только тогда спрос привёл к росту числа пиццерий по всей стране и общенациональной популярности блюда.
Сегодня мы не можем представить себе итальянскую кухню без пиццы — но совсем недавно это было не так.
Есть такое понятие в антропологии — «эффект пиццы» — это
Понятие «эффект пиццы» придумал Леопольд Фишер (Агехананда Бхарати), индуистский монах-австриец и профессор антропологии Сиракузского университета (Сицилия). Он обратил внимание на то, что изначально пицца являлась блюдом итальянских бедняков с минимальным количеством ингредиентов, а всемирно востребованной и популярной она стала только после того, как её распробовали в США.
Действительно, до начала ХХ в. пицца была явлением локальной неаполитанской кухни. Однако в начале ХХ в. тысячи итальянских эмигрантов отправились за океан в поисках лучшей жизни, с собой у них почти ничего не было – но в сердце они привезли рецепты итальянской кухни 🫶
В 1905 г. в Нью-Йорке открывается первая пиццерия. Со временем начинка усложняется и становится более разнообразной, а сама пицца становится популярной не только среди итальянских эмигрантов, но и среди американцев.
После Второй мировой войны в Италию хлынул поток американских туристов – они хотели увидеть не только Колизей, но и отведать «той самой» настоящей пиццы. И только тогда спрос привёл к росту числа пиццерий по всей стране и общенациональной популярности блюда.
Сегодня мы не можем представить себе итальянскую кухню без пиццы — но совсем недавно это было не так.
Минутка технических объявлений.
Во-первых, не успели мы как следует нарадоваться тому, что у нас целых 6000 подписчиков, как неожиданно перевалили через 7⃣0⃣0⃣0⃣! Да ещё и сотня с верхом добавилась!
Не перестаем изумляться и благодарить вас за доверие. Кто бы мог подумать, что наш узкопрофессиональный телеграм-канал про городскую антропологию может собрать такую широкую аудиторию! Отдельное спасибо всем, кто присоединился к нам недавно. Будем стараться вас не разочаровать.
Во-вторых, спешим сообщить, что, как говорится, "астрологи объявили неделю антропологических конгрессов". Точнее даже не неделю, а несколько недель.
С 11 по 15 ноября 2024 года в Йоханнесбурге (ЮАР) прошел Конгресс Всемирного союза антропологов (World Anthropology Union Congress) с общей темой «Переосмысление антропологических знаний: перспективы, практики и сила»). А с 20 по 23 ноября в Тампе (Флорида, США) пройдет ежегодная встреча Американской Антропологической Ассоциации (ААА, она же "трипл Эй"). Это по сути тоже Конгресс, главное ежегодное мероприятие для американских антропологов, фиксирующее актуальную повестку дисциплины и задающее тренды на будущее.
На Конгрессе Всемирного союза антропологов у нас был свой представитель, поэтому весьма вероятно, что мы в ближайшее время немного расскажем, что там было интересного. На встрече Американской Антропологической Ассоциации от нас никого не будет. Но это не повод скрывать от вас, что там интересненько планируется в области городской антропологии. Так что ждите обзоров.
Ну и последняя новость. Давненько у нас не было тематических недель. Мы уже соскучились по этому формату, поэтому в декабре у нас ожидается такое мероприятие. Но... в крайне необычном формате. Не будем раскрывать все карты, но осторожно намекнем, что вас ждёт, хм, антропологическая машина времени.
На фото: Прямое включение из Йоханнесбурга. Вот так проходят заседания Конгресса Всемирного союза антропологов, фото сделано "Антропологом на районе".
Во-первых, не успели мы как следует нарадоваться тому, что у нас целых 6000 подписчиков, как неожиданно перевалили через 7⃣0⃣0⃣0⃣! Да ещё и сотня с верхом добавилась!
Не перестаем изумляться и благодарить вас за доверие. Кто бы мог подумать, что наш узкопрофессиональный телеграм-канал про городскую антропологию может собрать такую широкую аудиторию! Отдельное спасибо всем, кто присоединился к нам недавно. Будем стараться вас не разочаровать.
Во-вторых, спешим сообщить, что, как говорится, "астрологи объявили неделю антропологических конгрессов". Точнее даже не неделю, а несколько недель.
С 11 по 15 ноября 2024 года в Йоханнесбурге (ЮАР) прошел Конгресс Всемирного союза антропологов (World Anthropology Union Congress) с общей темой «Переосмысление антропологических знаний: перспективы, практики и сила»). А с 20 по 23 ноября в Тампе (Флорида, США) пройдет ежегодная встреча Американской Антропологической Ассоциации (ААА, она же "трипл Эй"). Это по сути тоже Конгресс, главное ежегодное мероприятие для американских антропологов, фиксирующее актуальную повестку дисциплины и задающее тренды на будущее.
На Конгрессе Всемирного союза антропологов у нас был свой представитель, поэтому весьма вероятно, что мы в ближайшее время немного расскажем, что там было интересного. На встрече Американской Антропологической Ассоциации от нас никого не будет. Но это не повод скрывать от вас, что там интересненько планируется в области городской антропологии. Так что ждите обзоров.
Ну и последняя новость. Давненько у нас не было тематических недель. Мы уже соскучились по этому формату, поэтому в декабре у нас ожидается такое мероприятие. Но... в крайне необычном формате. Не будем раскрывать все карты, но осторожно намекнем, что вас ждёт, хм, антропологическая машина времени.
На фото: Прямое включение из Йоханнесбурга. Вот так проходят заседания Конгресса Всемирного союза антропологов, фото сделано "Антропологом на районе".
Вчера в Тампе (штат Флорида) прошел первый день ежегодной Встречи Американской Антропологической Ассоциации (ААА), крупнейшего антропологического мероприятия в США. Одна только программа с перечнем всех планируемых мероприятий занимает 865 (!) страниц.
Одно из самых важных событий во время встречи - вручение ежегодных премий Американской Антропологической Ассоциации, что-то вроде "Оскаров" в мире антропологии. Интересно, что многие призы имеют не только тематическую специфику (ну, скажем, за лучшую книгу по исторической антропологии или за вклад в развитие общественной и прикладной антропологии), но и являются именными. Это значит, что премии названы в честь выдающихся ученых. И интересно, что свои именные премии имеют не только уже умершие классики (есть Премия Маргарет Мид и Премия Франца Боаса), но и ныне живущие исследователи, имеющие академическое признание и высокий моральный авторитет.
Так вот, одна из таких наград - это Премия Сеты Лоу по вовлеченной антропологии, то есть исследовательской деятельности, направленной на практическое решение проблем изучаемых сообществ. Напомним, что Сета Лоу и Салли Энгл Мерри в 2010 году опубликовали программную статью "Вовлеченная антропология: разнообразие и дилеммы".
Как стало известно, в этом году Премию Сеты Лоу по вовлеченной антропологии получили профессор Гарвардского университета Лоуренс Ральф и стипендиантка Йельского университета Челси Картер за образовательный проект, посвященный антропологии полицейского насилия (включая пытки) в Чикаго. Лоуренс Ральф - городской антрополог, давно занимающийся темами, связанными с уличной преступностью и институциональным насилием в США. В 2020 году он выпустил резонансную книгу "Пыточные письма. Расплата за полицейское насилие", где отправной точкой для разговора о расовых предрассудках и злоупотреблении властью становится жуткая история про отделение полиции в Чикаго, где с 1972 по 1991 гг. подвергли пыткам не менее 125 черных задержанных.
Но особенно интересно, что Лоуренс Ральф не только написал монографию на эту болезненную тему, но и снял короткометражный антропологический мультфильм (!) "Пыточные письма", основанный на материалах своего исследования. Собственно, Премию Сеты Лоу ему и Челси Картер присудили за проведение образовательско-просветительских мероприятий для старшеклассников Чикаго, на которых им показывали этот мультфильм, а потом проходила дискуссия о насилии и неравенстве в городе, в которой принимали участие как антропологи, так и герои исследования, подвергшиеся полицейскому насилию.
А посмотреть мультфильм Лоуренса Ральфа "Пыточные письма" (2020, 13 минут) может любой желающий (увы, только на языке оригинала). Он заслуживает внимания не только за счет интересной комбинации антропологии и мультипликации, но из-за самого стиля анимации - вроде бы нарочито абстрактного и авангардного, но при этом дающего возможность разговора о такой сложной теме как пытки без травмирующего изображения насилия.
Одно из самых важных событий во время встречи - вручение ежегодных премий Американской Антропологической Ассоциации, что-то вроде "Оскаров" в мире антропологии. Интересно, что многие призы имеют не только тематическую специфику (ну, скажем, за лучшую книгу по исторической антропологии или за вклад в развитие общественной и прикладной антропологии), но и являются именными. Это значит, что премии названы в честь выдающихся ученых. И интересно, что свои именные премии имеют не только уже умершие классики (есть Премия Маргарет Мид и Премия Франца Боаса), но и ныне живущие исследователи, имеющие академическое признание и высокий моральный авторитет.
Так вот, одна из таких наград - это Премия Сеты Лоу по вовлеченной антропологии, то есть исследовательской деятельности, направленной на практическое решение проблем изучаемых сообществ. Напомним, что Сета Лоу и Салли Энгл Мерри в 2010 году опубликовали программную статью "Вовлеченная антропология: разнообразие и дилеммы".
Как стало известно, в этом году Премию Сеты Лоу по вовлеченной антропологии получили профессор Гарвардского университета Лоуренс Ральф и стипендиантка Йельского университета Челси Картер за образовательный проект, посвященный антропологии полицейского насилия (включая пытки) в Чикаго. Лоуренс Ральф - городской антрополог, давно занимающийся темами, связанными с уличной преступностью и институциональным насилием в США. В 2020 году он выпустил резонансную книгу "Пыточные письма. Расплата за полицейское насилие", где отправной точкой для разговора о расовых предрассудках и злоупотреблении властью становится жуткая история про отделение полиции в Чикаго, где с 1972 по 1991 гг. подвергли пыткам не менее 125 черных задержанных.
Но особенно интересно, что Лоуренс Ральф не только написал монографию на эту болезненную тему, но и снял короткометражный антропологический мультфильм (!) "Пыточные письма", основанный на материалах своего исследования. Собственно, Премию Сеты Лоу ему и Челси Картер присудили за проведение образовательско-просветительских мероприятий для старшеклассников Чикаго, на которых им показывали этот мультфильм, а потом проходила дискуссия о насилии и неравенстве в городе, в которой принимали участие как антропологи, так и герои исследования, подвергшиеся полицейскому насилию.
А посмотреть мультфильм Лоуренса Ральфа "Пыточные письма" (2020, 13 минут) может любой желающий (увы, только на языке оригинала). Он заслуживает внимания не только за счет интересной комбинации антропологии и мультипликации, но из-за самого стиля анимации - вроде бы нарочито абстрактного и авангардного, но при этом дающего возможность разговора о такой сложной теме как пытки без травмирующего изображения насилия.
Совсем недавно в ЮАР отгремел Конгресс Всемирного антропологического союза, в котором приняла участие и одна из авторов «Антрополога на районе» Дарья Радченко. Как и обещали, рассказываем!
Конгресс получился объемным – по предварительным данным организаторов, в нем приняли участие 827 антропологов из как минимум 28 стран. Всемирным его все же не назовешь – и по составу участников, и по тематике исследований он склонялся скорее к антропологии Глобального Юга. Точной статистики пока привести не можем, но вот топ-5 стран, где участники конгресса «делали поле»: это Индия, Бразилия, Южная Африка, Мексика, Китай (а Россия на шестом месте, с большим отрывом). Из-за того, что ЮАР – одна из стран-лидеров по уровню криминала, организаторы приняли решение провести конгресс в загородном отеле, расположенном невдалеке от места, где были найдены останки австралопитеков – так называемой «Колыбели человечества». А сам отель был представлен как пример работы с африканским наследием, но в нем ощущался отчетливый колониальный вайб, несколько даже противоречащий повестке конгресса.
Дело в том, что ключевой тематикой конгресса было заявлено переосмысление антропологического знания, но в реальности большинство докладов были так или иначе связаны с преодолением неравенства (и выступать с докладом о включении ИИ-агентов в структуру семьи было даже несколько неловко!). Например, Камилла Мораеш из Бразилии рассказала о развитии туризма в фавелах и о том, как местные жители, становясь гидами по своим районам, воспринимают как способ создать собственный нарратив о городе. Джулия Гидди из Йоханнесбургского университета сделала доклад о пост-апартеидном развитии природного туризма в ЮАР, стране, где национальные парки и сафари являются ядром идентичности, но при этом туристические сервисы все еще в основном ориентированы на западного или местного, но белого туриста. В докладе Натальи Блох из Познанского университета было показано, как прием беженцев в Польше позволил находящимся в упадке гостиницам и санаториям пережить финансовый кризис. Клаудио Милано из Университета Барселоны продемонстрировал, как платформенный капитализм влияет на жизни людей, казалось бы, не имеющих к цифровым платформам никакого отношения. В секции «Городская антропология», которой руководила профессор бразильского Федерального университета Санта Катарина Кармен Риал нам особенно запомнился доклад Мелуси Андиле Дламини из южноафриканского Rhodes University о том, как мусорная свалка в городе Маканда становится местом для жизни, работы, сборки сообщества и развития лидерства. А самыми востребованными проблемными областями среди делегатов конгресса (по нашим черновым подсчетам, потому что мы не удержались и посчитали!) стали гендер, локальное (indigenous) знание и практики, ковид, здоровье, образование, сообщество, наследие, традиции, детство и материнство, устойчивое развитие. Увы, любимые нами городская и цифровая антропология существенно отстают, хотя по ним были отдельные секции (на фото - как раз гибридная секция Urban Anthropology, организованная профессором Кармен Риал).
Что это значит? Что на следующем конгрессе WAU надо делать свою секцию по городской антропологии в России!
Конгресс получился объемным – по предварительным данным организаторов, в нем приняли участие 827 антропологов из как минимум 28 стран. Всемирным его все же не назовешь – и по составу участников, и по тематике исследований он склонялся скорее к антропологии Глобального Юга. Точной статистики пока привести не можем, но вот топ-5 стран, где участники конгресса «делали поле»: это Индия, Бразилия, Южная Африка, Мексика, Китай (а Россия на шестом месте, с большим отрывом). Из-за того, что ЮАР – одна из стран-лидеров по уровню криминала, организаторы приняли решение провести конгресс в загородном отеле, расположенном невдалеке от места, где были найдены останки австралопитеков – так называемой «Колыбели человечества». А сам отель был представлен как пример работы с африканским наследием, но в нем ощущался отчетливый колониальный вайб, несколько даже противоречащий повестке конгресса.
Дело в том, что ключевой тематикой конгресса было заявлено переосмысление антропологического знания, но в реальности большинство докладов были так или иначе связаны с преодолением неравенства (и выступать с докладом о включении ИИ-агентов в структуру семьи было даже несколько неловко!). Например, Камилла Мораеш из Бразилии рассказала о развитии туризма в фавелах и о том, как местные жители, становясь гидами по своим районам, воспринимают как способ создать собственный нарратив о городе. Джулия Гидди из Йоханнесбургского университета сделала доклад о пост-апартеидном развитии природного туризма в ЮАР, стране, где национальные парки и сафари являются ядром идентичности, но при этом туристические сервисы все еще в основном ориентированы на западного или местного, но белого туриста. В докладе Натальи Блох из Познанского университета было показано, как прием беженцев в Польше позволил находящимся в упадке гостиницам и санаториям пережить финансовый кризис. Клаудио Милано из Университета Барселоны продемонстрировал, как платформенный капитализм влияет на жизни людей, казалось бы, не имеющих к цифровым платформам никакого отношения. В секции «Городская антропология», которой руководила профессор бразильского Федерального университета Санта Катарина Кармен Риал нам особенно запомнился доклад Мелуси Андиле Дламини из южноафриканского Rhodes University о том, как мусорная свалка в городе Маканда становится местом для жизни, работы, сборки сообщества и развития лидерства. А самыми востребованными проблемными областями среди делегатов конгресса (по нашим черновым подсчетам, потому что мы не удержались и посчитали!) стали гендер, локальное (indigenous) знание и практики, ковид, здоровье, образование, сообщество, наследие, традиции, детство и материнство, устойчивое развитие. Увы, любимые нами городская и цифровая антропология существенно отстают, хотя по ним были отдельные секции (на фото - как раз гибридная секция Urban Anthropology, организованная профессором Кармен Риал).
Что это значит? Что на следующем конгрессе WAU надо делать свою секцию по городской антропологии в России!
Наследие и как его (не) сохранять
«Наследие нужно сохранять, точка», - привычный тезис, но гораздо более проблемный, чем кажется. Вот и на Конгрессе WAU, о котором мы писали выше, прошел круглый стол "Пересборка наследия" (Heritage Remade). На нем участники из Намибии, Ботсваны, ЮАР, Швейцарии, Эквадора обсуждали проблемы, связанные с херитаджизацией (heritagization - простите, хороший перевод термина не обнаружился) – превращением материальных и нематериальных объектов в «наследие».
С одной стороны, так эти объекты (будь то песни или сакральные предметы, архитектура или элементы костюма) становятся доступны для широкого круга людей за пределами узкой группы, в которой они обращались, и сохраняются для будущих поколений. С другой, этот процесс часто происходит ценой их социальной жизни: они исключаются из повседневного обихода, помещаются в музеи, в них не допускается никаких изменений или инноваций. Именно поэтому сообщество, которому принадлежат эти объекты, могут сопротивляться херитаджизации: один из участников круглого стола рассказал о кейсе, когда ритуальная практика священного огня не была внесена в реестр наследия ЮНЕСКО именно из-за сопротивления сообщества. Упоминались и случаи, когда (современная) херитаджизация рассматривалась как колониальная практика, навязывание западных эпистемологических и коммуникативных механизмов: например, исполнители запрещали записывать тексты, которые в их традиции должны передаваться исключительно изустно.
Хотелось бы написать, что за два часа участники круглого стола сформировали конкретные рекомендации по деколониальной работе с наследием. Но – увы – конкретных выводов было только два. Во-первых, антропологам стоит стряхнуть академический снобизм и в качестве квалифицированных медиаторов сесть за столы переговоров о наследии между чиновниками и носителями традиции (как говорили участники обсуждения, антропологи этому упорно сопротивляются). Во-вторых, музеи должны стать местом, где сообщество рассказывает свои нарративы о представленных там объектах. Если первое более-менее операционально, то второе вызывает вопросы: станут ли от этого музеефицированные объекты более «живыми»? не превратится ли музей в «спектакль туземного»? какие практики (например, сакральные) в принципе реализуемы в публичном секулярном пространстве? Отказ же от херитаджизации, несмотря на все подводные камни (и наши провокационные вопросы), всерьез никто не рассматривал: как выразился один из участников, наследие экзистенциально, оно делает нас людьми. В общем, и без практик охраны наследия плохо, и с ними непросто.
На фото – исполнение "традиционных индигенных" песен в этнодеревне Леседи.
«Наследие нужно сохранять, точка», - привычный тезис, но гораздо более проблемный, чем кажется. Вот и на Конгрессе WAU, о котором мы писали выше, прошел круглый стол "Пересборка наследия" (Heritage Remade). На нем участники из Намибии, Ботсваны, ЮАР, Швейцарии, Эквадора обсуждали проблемы, связанные с херитаджизацией (heritagization - простите, хороший перевод термина не обнаружился) – превращением материальных и нематериальных объектов в «наследие».
С одной стороны, так эти объекты (будь то песни или сакральные предметы, архитектура или элементы костюма) становятся доступны для широкого круга людей за пределами узкой группы, в которой они обращались, и сохраняются для будущих поколений. С другой, этот процесс часто происходит ценой их социальной жизни: они исключаются из повседневного обихода, помещаются в музеи, в них не допускается никаких изменений или инноваций. Именно поэтому сообщество, которому принадлежат эти объекты, могут сопротивляться херитаджизации: один из участников круглого стола рассказал о кейсе, когда ритуальная практика священного огня не была внесена в реестр наследия ЮНЕСКО именно из-за сопротивления сообщества. Упоминались и случаи, когда (современная) херитаджизация рассматривалась как колониальная практика, навязывание западных эпистемологических и коммуникативных механизмов: например, исполнители запрещали записывать тексты, которые в их традиции должны передаваться исключительно изустно.
Хотелось бы написать, что за два часа участники круглого стола сформировали конкретные рекомендации по деколониальной работе с наследием. Но – увы – конкретных выводов было только два. Во-первых, антропологам стоит стряхнуть академический снобизм и в качестве квалифицированных медиаторов сесть за столы переговоров о наследии между чиновниками и носителями традиции (как говорили участники обсуждения, антропологи этому упорно сопротивляются). Во-вторых, музеи должны стать местом, где сообщество рассказывает свои нарративы о представленных там объектах. Если первое более-менее операционально, то второе вызывает вопросы: станут ли от этого музеефицированные объекты более «живыми»? не превратится ли музей в «спектакль туземного»? какие практики (например, сакральные) в принципе реализуемы в публичном секулярном пространстве? Отказ же от херитаджизации, несмотря на все подводные камни (и наши провокационные вопросы), всерьез никто не рассматривал: как выразился один из участников, наследие экзистенциально, оно делает нас людьми. В общем, и без практик охраны наследия плохо, и с ними непросто.
На фото – исполнение "традиционных индигенных" песен в этнодеревне Леседи.
Деколонизация знания и московских подоконников
Торопясь к залу одного из заседаний Конгресса WAU, автор «Антрополога на районе» краем глаза заметила на территории отеля знакомое растение - кливию. Точно такие же на протяжении последних семидесяти лет растут в ее семье. Сам по себе этот факт неудивителен, мало ли тропических растений стали классикой комнатного цветоводства?
Но рядом была табличка, на которой значилось название растения: bush lily, лесная лилия. И это оказался эндемик севера ЮАР и Эсватини. Иными словами, мало того, что на моем московском подоконнике (и, возможно, на вашем, оглядитесь!) растет кусочек Южной Африки, но мы еще и поддерживаем двойную колониальную таксономию.
Растение, которое на зулу называется umayime и используется в традиционной медицине в качестве средства от лихорадки, заразных болезней, кашля, антидота от укусов змей и для стимуляции родовой деятельности, было обнаружено сначала колонистами, которые и назвали его bush lily, а потом – вездесущими английскими ботаниками. Имя же «кливия» (Clivia Miniata) было присвоено умайиме в честь леди Шарлотты Флоренции Клайв, которая в первой половине XIX века активно разводила ее в оранжереях и благодаря которой она стала модным комнатным растением. Лорна Шибингер, исследовательница колониальной ботаники, замечает, что процесс присвоения индигенным растениям стандартной западной номенклатуры – еще один механизм поддержки колониальной гегемонии.
Среди этих-то кливий (они же умайиме), а также других зеленых памятников «таксономической победы» Глобального Севера проходила секция «Локальное знание: ценности, будущее и связи с академическим знанием», которая была заявлена как площадка для переговоров между индигенной и западной эпистемологиями. Предсказуемый итог ряда докладов – невозможность использования «традиционного знания» вне культурно специфичного контекста и без участия того сообщества, в котором оно развивается. Например, Смита Мишра Панда (Centurion University of Technology and Management) рассказала о том, как в индийских деревнях внедрялись «Центры обучения», помогающие детям усваивать школьную программу через апелляцию к традиционному знанию и практики взаимодействия с окружающим миром, но успешность этой программы сильно зависела от того, контролировали ли программу матери школьников.
Вот и умайиме не стоит бесконтрольно использовать в лечении, кстати.
Торопясь к залу одного из заседаний Конгресса WAU, автор «Антрополога на районе» краем глаза заметила на территории отеля знакомое растение - кливию. Точно такие же на протяжении последних семидесяти лет растут в ее семье. Сам по себе этот факт неудивителен, мало ли тропических растений стали классикой комнатного цветоводства?
Но рядом была табличка, на которой значилось название растения: bush lily, лесная лилия. И это оказался эндемик севера ЮАР и Эсватини. Иными словами, мало того, что на моем московском подоконнике (и, возможно, на вашем, оглядитесь!) растет кусочек Южной Африки, но мы еще и поддерживаем двойную колониальную таксономию.
Растение, которое на зулу называется umayime и используется в традиционной медицине в качестве средства от лихорадки, заразных болезней, кашля, антидота от укусов змей и для стимуляции родовой деятельности, было обнаружено сначала колонистами, которые и назвали его bush lily, а потом – вездесущими английскими ботаниками. Имя же «кливия» (Clivia Miniata) было присвоено умайиме в честь леди Шарлотты Флоренции Клайв, которая в первой половине XIX века активно разводила ее в оранжереях и благодаря которой она стала модным комнатным растением. Лорна Шибингер, исследовательница колониальной ботаники, замечает, что процесс присвоения индигенным растениям стандартной западной номенклатуры – еще один механизм поддержки колониальной гегемонии.
Среди этих-то кливий (они же умайиме), а также других зеленых памятников «таксономической победы» Глобального Севера проходила секция «Локальное знание: ценности, будущее и связи с академическим знанием», которая была заявлена как площадка для переговоров между индигенной и западной эпистемологиями. Предсказуемый итог ряда докладов – невозможность использования «традиционного знания» вне культурно специфичного контекста и без участия того сообщества, в котором оно развивается. Например, Смита Мишра Панда (Centurion University of Technology and Management) рассказала о том, как в индийских деревнях внедрялись «Центры обучения», помогающие детям усваивать школьную программу через апелляцию к традиционному знанию и практики взаимодействия с окружающим миром, но успешность этой программы сильно зависела от того, контролировали ли программу матери школьников.
Вот и умайиме не стоит бесконтрольно использовать в лечении, кстати.
Как звучит вовлеченная антропология?
«А всем этим сообществам нужно, чтобы мы их спасали? Это все демагогия! Антропологи им не нужны вообще! Чем мы им можем помочь? Вот когда я работал в Тибете…» - горячился в кулуарах Конгресса WAU прекрасный британский антрополог с научной генеалогией, восходящей к Малиновскому.
Именно на этот вопрос ответил доклад польского исследователя Петра Цихоцки, который работает в области sound studies в Малави. Он приехал изучать музыку вимбуза – экстатического лечебного ритуала, в ходе которого в больного вселяются духи (и, если все проходит как положено, больной исцеляется). План был такой: Петр записывает музыку, отдает копии записей исполнителям, и они могут с ними что-то делать – продавать, например. И тут оказалось, что исполнители вимбуза совершенно не против ее вынесения за пределы ритуального пространства – например, в интернет – и очень заинтересованы в том, чтобы песни вимбуза приносили им доход от глобальных цифровых платформ, потому что у себя в стране они не были востребованы как "музыка для прослушивания" и местные продюсеры и медийщики к ним не обращались.
Одна проблема – у них не было доступа к необходимым платежным системам, а стоимость загрузки становилась дополнительным барьером. И тут Петру, к которому до той поры снисходительно относились как к приятному, но странному белому парню, который задает дурацкие вопросы (думаю, многие коллеги узнают себя в этом описании) пришла в голову простая мысль – стать со-продюсером малавийских исполнителей. Как он заметил, по сути, это ситуационная антропология, предполагающая децентрализацию исследовательской позиции и создание ситуаций сопроизводства и коллаборации между исследователем и представителями поля. Музыку разместили на Bandcamp, iTunes и Spotify, к исполнителям потек тонкий ручеек средств, и теперь Петру пришлось уже прилагать усилия, чтобы они относились к нему не как к боссу и источнику всяких благ, а как к равному участнику производства культурного продукта. Больше того, оказалось, что исполнители вимбузы интерпретировали успех проекта как знак поддержки со стороны духов предков (к которым, собственно, и обращена эта музыка).
Петра, правда, немного беспокоило (и беспокоит), что вырванная из контекста музыка и ее авторы становятся объектом «цифрового колониального взгляда», но в то же время его радует деколониальный дух переприспособления цифровых платформ для потребностей маргинализованных локальных исполнителей (подробнее можно прочитать в статье Петра Цихоцки).
На фото, увы, не "вимбуза-доктора", как называют традиционных целителей, а международное антропологическое сообщество на мастер-классе по африканским барабанам. Зато здесь и здесь можно послушать, как звучит вимбуза!
«А всем этим сообществам нужно, чтобы мы их спасали? Это все демагогия! Антропологи им не нужны вообще! Чем мы им можем помочь? Вот когда я работал в Тибете…» - горячился в кулуарах Конгресса WAU прекрасный британский антрополог с научной генеалогией, восходящей к Малиновскому.
Именно на этот вопрос ответил доклад польского исследователя Петра Цихоцки, который работает в области sound studies в Малави. Он приехал изучать музыку вимбуза – экстатического лечебного ритуала, в ходе которого в больного вселяются духи (и, если все проходит как положено, больной исцеляется). План был такой: Петр записывает музыку, отдает копии записей исполнителям, и они могут с ними что-то делать – продавать, например. И тут оказалось, что исполнители вимбуза совершенно не против ее вынесения за пределы ритуального пространства – например, в интернет – и очень заинтересованы в том, чтобы песни вимбуза приносили им доход от глобальных цифровых платформ, потому что у себя в стране они не были востребованы как "музыка для прослушивания" и местные продюсеры и медийщики к ним не обращались.
Одна проблема – у них не было доступа к необходимым платежным системам, а стоимость загрузки становилась дополнительным барьером. И тут Петру, к которому до той поры снисходительно относились как к приятному, но странному белому парню, который задает дурацкие вопросы (думаю, многие коллеги узнают себя в этом описании) пришла в голову простая мысль – стать со-продюсером малавийских исполнителей. Как он заметил, по сути, это ситуационная антропология, предполагающая децентрализацию исследовательской позиции и создание ситуаций сопроизводства и коллаборации между исследователем и представителями поля. Музыку разместили на Bandcamp, iTunes и Spotify, к исполнителям потек тонкий ручеек средств, и теперь Петру пришлось уже прилагать усилия, чтобы они относились к нему не как к боссу и источнику всяких благ, а как к равному участнику производства культурного продукта. Больше того, оказалось, что исполнители вимбузы интерпретировали успех проекта как знак поддержки со стороны духов предков (к которым, собственно, и обращена эта музыка).
Петра, правда, немного беспокоило (и беспокоит), что вырванная из контекста музыка и ее авторы становятся объектом «цифрового колониального взгляда», но в то же время его радует деколониальный дух переприспособления цифровых платформ для потребностей маргинализованных локальных исполнителей (подробнее можно прочитать в статье Петра Цихоцки).
На фото, увы, не "вимбуза-доктора", как называют традиционных целителей, а международное антропологическое сообщество на мастер-классе по африканским барабанам. Зато здесь и здесь можно послушать, как звучит вимбуза!
Чем бы таким заняться в воскресенье? Поискать новые смешные мемасики? У нас есть вариант ещё лучше - посмотреть или послушать передачу "Мемы с научной точки зрения" с участием цифрового антрополога Дарьи Радченко в рамках программы "Мослекторий" телеканала М24.
Ведущий Дмитрий Казачинский в этой передаче задаёт "наивные" вопросы про мемасики. Когда и как они вообще появились? Как распространяются? Почему те или иные мемы становятся популярными? Как связаны мемы и фольклор?
Ну а Дарья Радченко отвечает на эти вопросы с позиции цифрового антрополога, рассказывает, как и зачем можно изучать мемы, и конечно же ПРИВОДИТ ПРИМЕРЫ.
Посмотреть передачу "Мемы с научной точки зрения" можно как на YouTube (если он у вас не тормозит), так и на сайте М24. Если же вы предпочитаете не смотреть, а слушать, то в формате подкаста передача доступна на Яндекс Музыке и в Apple podcasts.
Ведущий Дмитрий Казачинский в этой передаче задаёт "наивные" вопросы про мемасики. Когда и как они вообще появились? Как распространяются? Почему те или иные мемы становятся популярными? Как связаны мемы и фольклор?
Ну а Дарья Радченко отвечает на эти вопросы с позиции цифрового антрополога, рассказывает, как и зачем можно изучать мемы, и конечно же ПРИВОДИТ ПРИМЕРЫ.
Посмотреть передачу "Мемы с научной точки зрения" можно как на YouTube (если он у вас не тормозит), так и на сайте М24. Если же вы предпочитаете не смотреть, а слушать, то в формате подкаста передача доступна на Яндекс Музыке и в Apple podcasts.
Сегодня (2 декабря) в Институте этнологии и антропологии РАН начинает свою работу ежегодная конференция молодых ученых «Актуальные вопросы этнологии и антропологии», позволяющая оценить, какими темами интересуются и занимаются исследователи, которым предстоит задавать тренды в науке будущего.
В этом году конференция получилась необыкновенно масштабная и многолюдная: 15 тематических секций, программа аж на 34 страницы, участники из нескольких стран, а также ряд любопытных спецсобытий, включая презентацию новой книги В.А. Шнирельмана "В погоне за предками: Этногенез и политика" (М.; СПб.: Нестор-История, 2024).
К сожалению, конференция проходит исключительно в очном формате, трансляции не будет, а система пропусков в здании РАН знаменита своей сложностью для внешних посетителей. Однако некоторые предварительные выводы о конференции можно сделать и при знакомстве с программой.
Все секции мы обозревать не будем, а сосредоточимся на городской антропологии. Приятно, что секция "Антрополог в большом и малом городе" явно вызвала у молодых исследователей повышенный интерес. Докладов набралось аж на два полноценных заседания (всего - 17 выступлений), география широкая - не только Москва с Петербургом, но и Казать, Якутск, Томск, Алматы (Казахстан), Печ (Венгрия). Понятно, что качество докладов заочно оценить невозможно, но ниже предлагаем вашему вниманию Топ-3 тем, которые вызвали у нас наибольший интерес.
1. Животные в городе: квадроберы - между человеком и нечеловеческим. Милена Пугина (Печский университет, Венгрия).
Без вариантов - самый резонансный доклад секции. Тема квадроберов этой осенью страшно взбудоражила не только общество, но и власти, так что теперь депутаты Госдумы планируют запретить квадробику как "деструктивную идеологию". Кто знает, возможно, научные доклады на эту тему скоро тоже будут под запретом. К счастью, в венгерских университетах изучать квадроберов точно можно. Тем интереснее, к каким выводам пришла исследовательница.
2. Практика фриганства среди иммигрантов в Тбилиси: функции и особенности взаимодействия с городским пространством. Никита Губушкин (РГГУ, Россия).
Пару лет назад Общество критической городской антропологии признало лучшей монографией года книгу про фриганов, горожан, которые принципиально стараются добывать и потреблять еду с помоек (как правило, это продукты с истекающим сроком годности, которые выбрасывают рестораны и супермаркеты). Особенно популярны такие практики среди молодежи левых убеждений. Судя по всему, в докладе речь пойдет о том, как трансформируются практики фриганства у россиян-релокантов, переехавших в Грузию. Звучит очень интересно.
3. Городские публичные пространства в контексте потребительского поведения (на примере баров г. Казань). Виктория Троеглазова (Казанский федеральный университет, Россия). Недавно мы обсуждали антропологическую статью про работу казанских "разливаек" и алко-магазинов во время пандемии, а теперь ожидается доклад про местные бары. Формулировка темы не позволяет понять, в какое именно направление пошло исследование, но в любом случае доклад, судя по всему, ожидается нескучный.
В этом году конференция получилась необыкновенно масштабная и многолюдная: 15 тематических секций, программа аж на 34 страницы, участники из нескольких стран, а также ряд любопытных спецсобытий, включая презентацию новой книги В.А. Шнирельмана "В погоне за предками: Этногенез и политика" (М.; СПб.: Нестор-История, 2024).
К сожалению, конференция проходит исключительно в очном формате, трансляции не будет, а система пропусков в здании РАН знаменита своей сложностью для внешних посетителей. Однако некоторые предварительные выводы о конференции можно сделать и при знакомстве с программой.
Все секции мы обозревать не будем, а сосредоточимся на городской антропологии. Приятно, что секция "Антрополог в большом и малом городе" явно вызвала у молодых исследователей повышенный интерес. Докладов набралось аж на два полноценных заседания (всего - 17 выступлений), география широкая - не только Москва с Петербургом, но и Казать, Якутск, Томск, Алматы (Казахстан), Печ (Венгрия). Понятно, что качество докладов заочно оценить невозможно, но ниже предлагаем вашему вниманию Топ-3 тем, которые вызвали у нас наибольший интерес.
1. Животные в городе: квадроберы - между человеком и нечеловеческим. Милена Пугина (Печский университет, Венгрия).
Без вариантов - самый резонансный доклад секции. Тема квадроберов этой осенью страшно взбудоражила не только общество, но и власти, так что теперь депутаты Госдумы планируют запретить квадробику как "деструктивную идеологию". Кто знает, возможно, научные доклады на эту тему скоро тоже будут под запретом. К счастью, в венгерских университетах изучать квадроберов точно можно. Тем интереснее, к каким выводам пришла исследовательница.
2. Практика фриганства среди иммигрантов в Тбилиси: функции и особенности взаимодействия с городским пространством. Никита Губушкин (РГГУ, Россия).
Пару лет назад Общество критической городской антропологии признало лучшей монографией года книгу про фриганов, горожан, которые принципиально стараются добывать и потреблять еду с помоек (как правило, это продукты с истекающим сроком годности, которые выбрасывают рестораны и супермаркеты). Особенно популярны такие практики среди молодежи левых убеждений. Судя по всему, в докладе речь пойдет о том, как трансформируются практики фриганства у россиян-релокантов, переехавших в Грузию. Звучит очень интересно.
3. Городские публичные пространства в контексте потребительского поведения (на примере баров г. Казань). Виктория Троеглазова (Казанский федеральный университет, Россия). Недавно мы обсуждали антропологическую статью про работу казанских "разливаек" и алко-магазинов во время пандемии, а теперь ожидается доклад про местные бары. Формулировка темы не позволяет понять, в какое именно направление пошло исследование, но в любом случае доклад, судя по всему, ожидается нескучный.
Студенческий клуб Института общественных наук РАНХиГС о городе под названием Urbanissm (тот самый, который недавно устраивал ридинг про "не-места" Оже) на этой неделе празднует свое трехлетие и по этому случаю устраивает мини-лекторий под названием "Городские странности".
В субботу 7 декабря в 18:00 по Москве все желающие могут послушать серию коротких лекций (см. программу на картинке) про странные, загадочные и удивительные традиции, практики и легенды, бытующие в городе. Без антропологов там конечно же не обошлось, например, одним из спикеров будет Дмитрий Громов (Институт этнологии и антропологии РАН), более 15 лет изучающий спонтанные городские обряды (типа бросания монеток в фонтаны и натирания на счастье разных частей городских скульптур на станции метро "Площадь революции").
Ну а во время кофе-брейка предусмотрен занятный интерактив - можно заранее, заполнив простую онлайн-форму, посылать организаторам информацию про городские странности, которые будоражат лично вас. А они обещают как-то их осмыслить и прокомментировать.
Желающие посетить лекторий очно (Пречистенская набережная, д. 11, лофт 022, метро Парк Культуры) должны успеть зарегистрироваться до 05 декабря до 12:00 (чтобы их успели включить в список на вход). Ну а те, кто хочет посмотреть мероприятие онлайн из любой точки мира (где есть доступ в интернет) должны прямо перед началом мероприятия заглянуть в соцсети студенческого клуба - там появится ссылка на прямую трансляцию.
В субботу 7 декабря в 18:00 по Москве все желающие могут послушать серию коротких лекций (см. программу на картинке) про странные, загадочные и удивительные традиции, практики и легенды, бытующие в городе. Без антропологов там конечно же не обошлось, например, одним из спикеров будет Дмитрий Громов (Институт этнологии и антропологии РАН), более 15 лет изучающий спонтанные городские обряды (типа бросания монеток в фонтаны и натирания на счастье разных частей городских скульптур на станции метро "Площадь революции").
Ну а во время кофе-брейка предусмотрен занятный интерактив - можно заранее, заполнив простую онлайн-форму, посылать организаторам информацию про городские странности, которые будоражат лично вас. А они обещают как-то их осмыслить и прокомментировать.
Желающие посетить лекторий очно (Пречистенская набережная, д. 11, лофт 022, метро Парк Культуры) должны успеть зарегистрироваться до 05 декабря до 12:00 (чтобы их успели включить в список на вход). Ну а те, кто хочет посмотреть мероприятие онлайн из любой точки мира (где есть доступ в интернет) должны прямо перед началом мероприятия заглянуть в соцсети студенческого клуба - там появится ссылка на прямую трансляцию.
Помните, мы ещё летом рассказывали о том, что американское издательство MIT press задумало перевыпуск книг проекта великого антрополога-анархиста Дэвида Гребера и его жены, художницы Ники Дубровской "Антропология для детей"? В рамках запущенный ещё в 2016 году образовательного проекта (у которого, кстати, есть версия сайта на русском языке) была подготовлена серия детских книжек с картинками, которые теперь перевыпускаются в расширенных и дополненных версиях в специальной серии "Made differently" ("Созданные иначе"), которая ориентирована уже не только на детей, но и на взрослых.
Собственно, пару недель назад наконец-то вышло первое издание новой серии - книга Дэвида Гребера и Ники Дубровской "Cities Made Differently" ("Города, созданные иначе"), и, судя по первым отзывам, получился очень крутой проект. Например, музыкант Брайан Ино, поразившись смелости воображения авторов, высказался об издании так: "Это одна из тех книг, которую вы захотите, чтобы прочитали все ваши друзья — по сравнению с ней научная фантастика выглядит скучной".
Так вот, нам поступила инсайдерская информация из издательства Ad Marginem, которое героически выпускает на русском языке все труды Дэвида Гребера, что эту книгу они тоже готовят к изданию в России. Ориентировочно она должна выйти во второй половине 2025 года!
Кстати, то же издательство на днях выпустило одну из последних "взрослых" книг Дэвида Гребера, которую он написал в соавторстве с археологом Дэвидом Уэнгроу. Работу над монографией с амбициозным названием «Заря всего. Новая история человечества» Гребер закончил незадолго до своей скоропостижной кончины в 2020 году, а вышла она уже после его смерти. Это такая дерзкая ревизия традиционных представлений о том, как развивалась человеческая цивилизация на заре своей истории.
Пафос авторов в том, что классический "западный" нарратив о последовательном движении человечества от первобытно-общинного строя к современному "цивилизованному обществу" не получает подтверждения данными археологии и должен быть пересмотрен. Грэбер и Уэнгроу доказывают, что крупные общества в древности часто развивались без правящих элит и иерархических систем. Ну и как бы намекают, что некоторые анархистские практики нашего далёкого прошлого имеют определенные перспективы и в ближайшем будущем.
Собственно, пару недель назад наконец-то вышло первое издание новой серии - книга Дэвида Гребера и Ники Дубровской "Cities Made Differently" ("Города, созданные иначе"), и, судя по первым отзывам, получился очень крутой проект. Например, музыкант Брайан Ино, поразившись смелости воображения авторов, высказался об издании так: "Это одна из тех книг, которую вы захотите, чтобы прочитали все ваши друзья — по сравнению с ней научная фантастика выглядит скучной".
Так вот, нам поступила инсайдерская информация из издательства Ad Marginem, которое героически выпускает на русском языке все труды Дэвида Гребера, что эту книгу они тоже готовят к изданию в России. Ориентировочно она должна выйти во второй половине 2025 года!
Кстати, то же издательство на днях выпустило одну из последних "взрослых" книг Дэвида Гребера, которую он написал в соавторстве с археологом Дэвидом Уэнгроу. Работу над монографией с амбициозным названием «Заря всего. Новая история человечества» Гребер закончил незадолго до своей скоропостижной кончины в 2020 году, а вышла она уже после его смерти. Это такая дерзкая ревизия традиционных представлений о том, как развивалась человеческая цивилизация на заре своей истории.
Пафос авторов в том, что классический "западный" нарратив о последовательном движении человечества от первобытно-общинного строя к современному "цивилизованному обществу" не получает подтверждения данными археологии и должен быть пересмотрен. Грэбер и Уэнгроу доказывают, что крупные общества в древности часто развивались без правящих элит и иерархических систем. Ну и как бы намекают, что некоторые анархистские практики нашего далёкого прошлого имеют определенные перспективы и в ближайшем будущем.
Вот уже несколько лет мы внимательно следим за тем, как Ассоциация критической городской антропологии ежегодно выбирает лучшую монографию года и вручает ей Премию Энтони Лидса, названную в честь одного из первых президентов Общества городской антропологии, много лет изучавшего бразильские фавелы.
В прошлом году премию получила монография про антропологию полицейских провокаций в Стамбуле, два года назад наградили книгу про фриганов и активистов движения "Еда вместо бомб" в Сиэттле.
И вот на днях в рамках работы ежегодного собрания Американской Антропологической Ассоциации (ААА) было объявлено, какое исследование стало обладателем Премии Энтони Лидса в 2024 году. Лучшей монографией по городской антропологии была признана книга про взаимосвязь коррупции и городского развития в Индии.
У победившего исследования аж три соавтора - Малини Ранганатхан, Дэвид Л. Пайк и Сапана Доши. Книга, которую они написали, называется "Коррупционные сговоры: истории, этические вопросы и общественность в городе позднего капитализма".
С одной стороны, тема злободневная и универсальная. Как пишут авторы, по всему миру активное городское развитие и коррупция идут рука об руку. Если в городе идёт бурное строительство (и особенно редевелопмент), то с очень большой вероятностью процедура получения девелоперами земли под застройку и оформления разрешений на строительство имеет в том или ином виде коррупционную составляющую. С другой стороны, антропологический интерес представляют не только сами механизмы коррупции, но и то, как они влияют на развитие города и жизнь людей. Особенно когда в рамках коррупционных схем под застройку попадает земля с трущобами, где живут люди, которых потом планируется отселять. И общественные протесты против таких схем, и активистская борьба с коррупцией тоже крайне важны для городской антропологии. Особенно в таком сложноустроенном обществе, как в Индии, где к социальному неравенству добавляется ещё и кастовая система.
В качестве материала для книги авторы использовали не только полевые записи глубинные интервью с чиновниками, девелоперами и городскими активистами, собранные в 2018 году в Мумбае и Бангалоре, но и индийские литературные произведения и художествннные фильмы, в которых появляются темы, связанные с коррупцией (эту часть работы делал преимущественно Дэвид Л. Пайк).
В итоге получилась новаторская монография, где городская коррупция как явление рассматривается сразу на нескольких уровнях: градостроительном, социальном, экономическом, медийном, общественном, культурном и т.д. Ну а если учесть, что тема коррупции ещё и крайне закрытая и болезненная (едва ли те же чиновники мечтают дать глубинные интервью антропологам с подробным рассказом, как они берут взятки за выделение участков под строительство), то можно только аплодировать смелости авторов, взявшихся за такую тяжёлую тему. И признать, что Премию Энтони Лидса они, судя по всему, получили абсолютно заслуженно.
В прошлом году премию получила монография про антропологию полицейских провокаций в Стамбуле, два года назад наградили книгу про фриганов и активистов движения "Еда вместо бомб" в Сиэттле.
И вот на днях в рамках работы ежегодного собрания Американской Антропологической Ассоциации (ААА) было объявлено, какое исследование стало обладателем Премии Энтони Лидса в 2024 году. Лучшей монографией по городской антропологии была признана книга про взаимосвязь коррупции и городского развития в Индии.
У победившего исследования аж три соавтора - Малини Ранганатхан, Дэвид Л. Пайк и Сапана Доши. Книга, которую они написали, называется "Коррупционные сговоры: истории, этические вопросы и общественность в городе позднего капитализма".
С одной стороны, тема злободневная и универсальная. Как пишут авторы, по всему миру активное городское развитие и коррупция идут рука об руку. Если в городе идёт бурное строительство (и особенно редевелопмент), то с очень большой вероятностью процедура получения девелоперами земли под застройку и оформления разрешений на строительство имеет в том или ином виде коррупционную составляющую. С другой стороны, антропологический интерес представляют не только сами механизмы коррупции, но и то, как они влияют на развитие города и жизнь людей. Особенно когда в рамках коррупционных схем под застройку попадает земля с трущобами, где живут люди, которых потом планируется отселять. И общественные протесты против таких схем, и активистская борьба с коррупцией тоже крайне важны для городской антропологии. Особенно в таком сложноустроенном обществе, как в Индии, где к социальному неравенству добавляется ещё и кастовая система.
В качестве материала для книги авторы использовали не только полевые записи глубинные интервью с чиновниками, девелоперами и городскими активистами, собранные в 2018 году в Мумбае и Бангалоре, но и индийские литературные произведения и художествннные фильмы, в которых появляются темы, связанные с коррупцией (эту часть работы делал преимущественно Дэвид Л. Пайк).
В итоге получилась новаторская монография, где городская коррупция как явление рассматривается сразу на нескольких уровнях: градостроительном, социальном, экономическом, медийном, общественном, культурном и т.д. Ну а если учесть, что тема коррупции ещё и крайне закрытая и болезненная (едва ли те же чиновники мечтают дать глубинные интервью антропологам с подробным рассказом, как они берут взятки за выделение участков под строительство), то можно только аплодировать смелости авторов, взявшихся за такую тяжёлую тему. И признать, что Премию Энтони Лидса они, судя по всему, получили абсолютно заслуженно.
Сегодня и завтра (6-7 декабря) в Европейском университете в Санкт-Петербурге проходит научная конференция «Съедобное-несъедобное: антропология пищи и насыщения».
Прекрасная новость состоит в том, что конференция будет проходить в гибридном формате, все доклады можно будет послушать не только очно (в Санкт-Петербурге), но и онлайн. Надо только предварительно зарегистрироваться.
Мы уже писали, что в мировой науке антропология пищи - это одна из топовых антропологических субдисциплин с богатой историей и своим пантеоном классиков. Однако в России до недавнего времени она развивалась довольно вяло. Впрочем, конференция в Европейском университете обещает "перевернуть игру", размещенная на нереально красивом и стильном сайте программа докладов производит отличное впечатление.
Вот Топ-5 докладов, которые привлекли наше внимание и которые можно послушать на конференции:
1. Григорий Винокуров (ЕУ СПб, НИУ ВШЭ) Маркс, сладкая картошка, ЭВМ и полевая работа: жизнь и смерть кибернетических воображений пищи в антропологии
2. Елизавета Казакова (МВШСЭН) Лозунг на тарелке: еда как фактор формирования нового советского человека (1917-1928)
3. Оксана Бутук (независимая исследовательница) Сытно, вкусно и приятно на вид: почему на полярной станции повару отводилась особая роль
4. Екатерина Хонинева (ЕУ СПб, ИЛИ РАН) «Кто кого здесь ест?»: метапрагматика энергетического вампиризма в эзотерической психологии
5. Данила Иванов (НИУ ВШЭ) Штукатурка, фиалки, компот, мокрая теплая собака, свекла: классификация винных дескрипторов по их приятности и поэтичности в рамках профессиональных винных дегустаций.
Прекрасная новость состоит в том, что конференция будет проходить в гибридном формате, все доклады можно будет послушать не только очно (в Санкт-Петербурге), но и онлайн. Надо только предварительно зарегистрироваться.
Мы уже писали, что в мировой науке антропология пищи - это одна из топовых антропологических субдисциплин с богатой историей и своим пантеоном классиков. Однако в России до недавнего времени она развивалась довольно вяло. Впрочем, конференция в Европейском университете обещает "перевернуть игру", размещенная на нереально красивом и стильном сайте программа докладов производит отличное впечатление.
Вот Топ-5 докладов, которые привлекли наше внимание и которые можно послушать на конференции:
1. Григорий Винокуров (ЕУ СПб, НИУ ВШЭ) Маркс, сладкая картошка, ЭВМ и полевая работа: жизнь и смерть кибернетических воображений пищи в антропологии
2. Елизавета Казакова (МВШСЭН) Лозунг на тарелке: еда как фактор формирования нового советского человека (1917-1928)
3. Оксана Бутук (независимая исследовательница) Сытно, вкусно и приятно на вид: почему на полярной станции повару отводилась особая роль
4. Екатерина Хонинева (ЕУ СПб, ИЛИ РАН) «Кто кого здесь ест?»: метапрагматика энергетического вампиризма в эзотерической психологии
5. Данила Иванов (НИУ ВШЭ) Штукатурка, фиалки, компот, мокрая теплая собака, свекла: классификация винных дескрипторов по их приятности и поэтичности в рамках профессиональных винных дегустаций.
На YouTube обнаружился душевный коротенький ролик про студенческое исследование "Картографируя людей: Этнографическое исследование покупателей магазина IKEA". Чтобы изучить, как взаимосвязаны пространственная организация торгового помещения и поведение потребителей в знаменитом мебельном магазине, студенты использовали метод визуального видеоанализа, который некогда разработал для своего исследования "Социальная жизнь небольших городских пространств" урбанист Уильям "Холли" Уайт (не путать с социологом Уильямом Фут Уайтом, который написал "Street Corner Society"!).
В начале 1980-х гг. Уильям "Холли" Уайт, пытаясь разобраться, как горожане используют общественные пространства, устанавливал камеру на крыше дома, часами снимал небольшую площадь, а потом анализировал, как меняется на ней распределение людей в разное время суток. Авторы ролика используют похожий принцип: они устанавливают скрытую камеру в магазине IKEA и потом на ускоренной прокрутке исследуют поведение посетителей, в том числе используя количественные методы.
К каким результатам пришли исследователи?
1. Фирменной фишкой IKEA является длинный извилистый путь через весь магазин, напоминающий лабиринт. Однако в этом долгом маршруте есть сквозные проходы, позволяющие "срезать" путь. Исследователи, проанализировав видеозаписи со своих камер, выяснили, что 40% покупателей пользуется такими "срезками", что довольно много, учитывая малозаметность этих проходов. Авторы ролика считают, что это показывает, что для современных покупателей очень важна автономия, возможность самостоятельно выбирать маршрут, а не следовать общим правилам.
2. Исследователи изучали, как распределяются покупатели в тех залах IKEA, где стоит мебель. Выяснилось, что тут как раз работает не принцип автономии, а скорее какие-то стадные инстинкты. Как только какие-нибудь покупатели начинали активно тестировать мебель (сидеть или даже лежать на ней), это привлекало повышенное внимание других посетителей, которые начинали подтягиваться туда, образуя небольшие толпы. Команда исследователей обратила вниманиеина то, что этим процессом можно управлять средствами дизайна, дополнительно выделяя цветом и освещением те товары, к "тестированию" которых хочется привлечь покупателей.
3. Последнее наблюдение команды оказалось, пожалуй, самым неожиданным. Они обнаружили существенное гендерное различие в поведении покупателей. Оказалось, что мужчины в магазинах IKEA на 52% чаще разговаривают между собой, нежели женщины, более сосредоточенные на выборе товаров и покупках. Какие практические выводы можно сделать из этой закономерности, авторы ролика не придумали. Однако они справедливо указывают, что такого рода социокультурные исследования потребительского поведения могут быть очень полезны при проектировании торговых пространств и разработке их дизайна.
Посмотреть трехминутный ролик про исследование поведения покупателей в магазине IKEA можно вот тут. Он на английском языке без перевода, но в целом там всё понятно по самому видео.
В начале 1980-х гг. Уильям "Холли" Уайт, пытаясь разобраться, как горожане используют общественные пространства, устанавливал камеру на крыше дома, часами снимал небольшую площадь, а потом анализировал, как меняется на ней распределение людей в разное время суток. Авторы ролика используют похожий принцип: они устанавливают скрытую камеру в магазине IKEA и потом на ускоренной прокрутке исследуют поведение посетителей, в том числе используя количественные методы.
К каким результатам пришли исследователи?
1. Фирменной фишкой IKEA является длинный извилистый путь через весь магазин, напоминающий лабиринт. Однако в этом долгом маршруте есть сквозные проходы, позволяющие "срезать" путь. Исследователи, проанализировав видеозаписи со своих камер, выяснили, что 40% покупателей пользуется такими "срезками", что довольно много, учитывая малозаметность этих проходов. Авторы ролика считают, что это показывает, что для современных покупателей очень важна автономия, возможность самостоятельно выбирать маршрут, а не следовать общим правилам.
2. Исследователи изучали, как распределяются покупатели в тех залах IKEA, где стоит мебель. Выяснилось, что тут как раз работает не принцип автономии, а скорее какие-то стадные инстинкты. Как только какие-нибудь покупатели начинали активно тестировать мебель (сидеть или даже лежать на ней), это привлекало повышенное внимание других посетителей, которые начинали подтягиваться туда, образуя небольшие толпы. Команда исследователей обратила вниманиеина то, что этим процессом можно управлять средствами дизайна, дополнительно выделяя цветом и освещением те товары, к "тестированию" которых хочется привлечь покупателей.
3. Последнее наблюдение команды оказалось, пожалуй, самым неожиданным. Они обнаружили существенное гендерное различие в поведении покупателей. Оказалось, что мужчины в магазинах IKEA на 52% чаще разговаривают между собой, нежели женщины, более сосредоточенные на выборе товаров и покупках. Какие практические выводы можно сделать из этой закономерности, авторы ролика не придумали. Однако они справедливо указывают, что такого рода социокультурные исследования потребительского поведения могут быть очень полезны при проектировании торговых пространств и разработке их дизайна.
Посмотреть трехминутный ролик про исследование поведения покупателей в магазине IKEA можно вот тут. Он на английском языке без перевода, но в целом там всё понятно по самому видео.
В четверг 12 декабря в 18:00 по Москве в Европейском университете в Санкт-Петербурге на Сибирском семинаре с докладом «Северный город и вахта: конкуренция или симбиоз?» выступит социальный географ Надежда Замятина (МГУ, Москва), одна из ведущих исследовательниц Крайнего Севера, автор телеграм-канала "Сложная Арктика". Те, кто слышал ее выступления, знают, что она невероятно интересно умеет рассказывать про "жизнь на северах", дополняя строгий и глубокий научный анализ душевнейшими историями из своих поездок. А в данном случае еще и тема жутко злободневная: как правильнее осваивать Север - строить там города (как в СССР) или развивать вахту. Рекомендуем не пропустить!
Аннотация
Слово «вахта» на Севере часто воспринимается как угроза для местных — мол, «переведем всех на вахту, и город Ваш расселим». Да и про самих вахтовиков нередко приходится слышать всякие страшилки. В ходе экспедиций в несколько вахтовых поселков докладчик пыталась найти ответ на следующие вопросы: возможно ли сохранение стационарных городов на Севере в эпоху тотального вахтового освоения природных ресурсов? Если да, то зачем: каковы функции города в этой ситуации? Попутно проявилось еще несколько тем: почему в 1970-е так не любили вахту? Действительно ли женщины были нелегальными жителями советских вахтовых поселков? В чем разница для работника и эффективности работы между внутрирегиональной и межрегиональной вахтами? Откуда берется «скрытая межрегиональная вахта»? Ну и наконец, общие впечатления о вахтовых поселках (доклад базируется на личном исследовании докладчика на месторождениях Медвежье, Ямбург и Заполярное, а также интервью и других исследованиях вахтового труда в НАО, Красноярском крае, Чукотке и Якутии).
_____________
Мероприятие состоится в гибридном формате (очно и онлайн), требуется предварительная бесплатная регистрация. Если вы хотите пойти очно, то при регистрации на мероприятие важно указывать ФИО как в паспорте и взять с собой документы, удостоверяющие личность.
На фото: В 1980-е годы в таких домах-бочках (официально они назывались цельнометаллическими унифицированными блоками - ЦУБ, в народе - "цубиками") селили вахтовиков, работавших на строительстве города Муравленко.
Аннотация
Слово «вахта» на Севере часто воспринимается как угроза для местных — мол, «переведем всех на вахту, и город Ваш расселим». Да и про самих вахтовиков нередко приходится слышать всякие страшилки. В ходе экспедиций в несколько вахтовых поселков докладчик пыталась найти ответ на следующие вопросы: возможно ли сохранение стационарных городов на Севере в эпоху тотального вахтового освоения природных ресурсов? Если да, то зачем: каковы функции города в этой ситуации? Попутно проявилось еще несколько тем: почему в 1970-е так не любили вахту? Действительно ли женщины были нелегальными жителями советских вахтовых поселков? В чем разница для работника и эффективности работы между внутрирегиональной и межрегиональной вахтами? Откуда берется «скрытая межрегиональная вахта»? Ну и наконец, общие впечатления о вахтовых поселках (доклад базируется на личном исследовании докладчика на месторождениях Медвежье, Ямбург и Заполярное, а также интервью и других исследованиях вахтового труда в НАО, Красноярском крае, Чукотке и Якутии).
_____________
Мероприятие состоится в гибридном формате (очно и онлайн), требуется предварительная бесплатная регистрация. Если вы хотите пойти очно, то при регистрации на мероприятие важно указывать ФИО как в паспорте и взять с собой документы, удостоверяющие личность.
На фото: В 1980-е годы в таких домах-бочках (официально они назывались цельнометаллическими унифицированными блоками - ЦУБ, в народе - "цубиками") селили вахтовиков, работавших на строительстве города Муравленко.