Гонконгское вдохновение российских дальневосточных проектов

В свежей книге "Потенциальный Дальний Восток..." примечательный кейс про развитие приграничных территорий на нашем Дальнем Востоке.

Идея о том, что интенсификация приграничных контактов на Дальнем Востоке, где вся сухопутная граница тянется вдоль Китая, может ускорить социально-экономическое развитие приграничных регионов, появилась в середине 1980-х годов, и ее возникновение в значительной степени связано с активностью китайских местных властей, риторически заявлявших о планах повторить успех Шэньчжэня — свободной экономической зоны на границе с Гонконгом.

Растиражированный шэньчжэньский проект, ставший моделью для других китайских приграничных городов, на самом деле состоялся благодаря специфическому торгово-инвестиционному сотрудничеству с Гонконгом, который выступал как хаб неформальной экономики и «окно» в китайскую экономику для иностранных экономических акторов. Сценарий Шэньчжэня оказался неприменим в иных условиях, однако, являлся неизменным доводом тех, кто отстаивал представления об особом потенциале приграничных территорий. На уровне риторики приграничье начало уподобляться «Клондайку», «Эльдорадо», «земле чудес», в которую «воткни палку — и она зацветет.

На презентации книги Иван Зуенко (автор канала Китай. 80-е и не только и главы из книги) коротко охарактеризовал кейс Шеньчженя: через этот хаб протекали в основном инвестиции не зарубежные, а китайские (под соусом зарубежных дочерних компаний). Короче приграничная территория создала портал неформальной экономики и позволила резидентам сократить свои налоговые издержки.

Но со стороны просто конфетка: один из мировых мегаполисах на пограничной территории. Вот бы создать такую зону на границе России и Китая, и на этот дикий Восток сразу хлынут люди, идеи, деньги, возникнет новый Шеньчжень (на территориях с почти самой низкой плотностью населения в мире).

Далее расскажу о результатах проектов таких территорий в России и Казахстане на основе полевых материалов Ивана Зуенко, опубликованных в книге:

Потенциальный Дальний Восток. Как расцветают и угасают проекты развития в самом большом регионе России / А. Е. Савченко, Т. Н. Журавская, С. А. Иванов, И. Ю. Зуенко, Н. П. Рыжова. М.: Common Place: Фонд поддержки социальных исследований «Хамовники», 2024.

Интересно? 🤩 - да, 🥴 – не оч

Долго не мог найти канал, где собраны реально интересные события (фестивали, конференции, летние школы) в социогуманитарных науках. Думал уже, что его не существует...

Недавно нашел! Подписался на hot stud1es 4 cool k1ds и теперь прогреваюсь, чтобы куда-нибудь сходить.

Много мероприятий про кино, литературу, не только академические сборища. И мало совсем занудных, на которых выступают ради галочки. Поэтому, думаю, будет интересно не только коллегам и студентам.

Российский ПТЭК «Приграничный-Суйфэньхэ» и казахский «Хоргос»

Продолжаю читать Ивана Зуенко про трансграничные проекты:

Проект пограничного торгово-экономического комплекса из российского Пограничного и китайского Суйфеньхэ начал активно развиваться в начале 2000-х. Думаю, многие слышали про это несостоявшееся Эльдорадо.

Пограничный в 1990-х в плане городского хозяйства даже превосходил китайского соседа. Ожидался экономический подъем благодаря безвизовому въезду и беспошлинной торговле.

Забегая вперед, отметим, что в 2014 году Народное правительство города Суйфэньхэ в одностороннем порядке ввело де-факто безвизовый въезд для граждан России (для групп от двух человек и более), причем на территорию всего города, а не только на участок ПТЭК. Тогда же в городе было разрешено свободное обращение российского рубля, создана комплексная бондовая зона, позволяющая беспошлинно завозить товары из России под предлогом их дальнейшей переработки. Российский участок ПТЭК по-прежнему находится в погранзоне, доступ на него возможен только при получении специального разрешения погрануправления. Никакая хозяйственная деятельности там не ведется. Построенные объекты по-прежнему находятся на балансе существующего в состоянии анабиоза ЗАО ИАА «Приморье».

Конечно, эта история вызывает грусть от несостоявшегося экономического чуда. В то же время Казахстан смог сделать такую территорию на границе с Китаем, еще и по документам и наработкам российского проекта:

С 2017 года казахстанская часть «Хоргоса» получила статус свободной экономической зоны, на территории которой предоставляются следующие преференции: освобождение от корпоративного подоходного налога, налога на имущество, земельного налога, налога на добавленную стоимость, платы на землепользование, таможенных пошлин на товары, сырье и оборудование при ввозе на территорию СЭЗ, возврат налога на добавленную стоимость, формируемый при строительстве зданий и сооружений, освобождение от уплаты налога на добавленную стоимость товаров, работ и услуг, реализуемых на территории зоны.

Однако, осмотрев казахский Хоргос, Иван сделал вывод, что ничего мы особо не потеряли:

Выгодами МЦПС в основном пользуются не жители соседних населенных пунктов, а предприниматели,
которые вывозят из «Хоргоса» коммерческие партии под видом товара для собственного потребления, а также организаторы различных контрабандных схем.

Власти ограничили периодичность въезда в Хоргос до раза в месяц, а также объём вывозимой продукции, однако:

чем‑то большим, чем просто масштабной торговой площадкой, которая выгодна только организаторам челночной торговли и небогатым жителям приграничных территорий, МЦПС «Хоргос» не стал. Его появление не привело к урбанизации и бурному социально-­экономическому развитию прилегающей казахстанской территории. Мечты о создании новых производств, рабочих мест и даже о некой «цивилизационной миссии» как в случае с ПТЭК, так и в случае с «Хоргосом» остались лишь мечтами

Но полевой выезд Иван совершил в 2019 году. Может, еще и свершится!

Потенциальный Дальний Восток. Как расцветают и угасают проекты развития в самом большом регионе России / А. Е. Савченко, Т. Н. Журавская, С. А. Иванов, И. Ю. Зуенко, Н. П. Рыжова. М.: Common Place: Фонд поддержки социальных исследований «Хамовники», 2024.

Журнал Нож (возможно, крупнейшее СМИ, занимающееся вопросами антропологии – 115 тыс. подп.) опубликовал беседу со мной о профессии полевого исследователя. Мой полевой опыт в популярном формате карточек:

Про центры управления регионами уже слышали?

Сразу в фантазии тайное правительство и тому подобное.

Это центры, которые работают с информацией: грубо говоря, аккумулируют жалобы со всех сайтов государственных органов и бюджетных организаций. Может, охватывают и ресурсы типа «подслушано…», точно не знаю, потому что до сих пор нет серьезных исследований ЦУРов.

Показательный отрывок из резюме интервью нашего студента Артема Овчинникова с главой одного провинциального муниципального района:

…муниципальный центр управления (подведомственный региональному ЦУРу) отслеживает обращения в соцсетях, однако уникальной информационной ценности в этом немного: основные темы предсказуемы — мусор, дороги, освещение, транспорт, бездомные животные, детские площадки. Ответы на массовые жалобы часто вызывают негативную реакцию, поскольку ограничены формальными формулировками и не сопровождаются быстрыми действиями из-за ограниченного бюджета и монополии операторов.

Одним из интересных решений стало использование системы «Инцидент-менеджмент», отслеживающей обращения граждан в социальных сетях. Искусственный интеллект автоматически выявляет проблемы, модераторы в региональном центре обрабатывают их, а далее информация направляется на места. Муниципалитет получает задачу с жёсткими сроками реагирования — в среднем в течение суток требуется принять решение по инциденту.

Еще больше поводов для конспирологии и кликбейтных постов: цифровая деспотия, big brother watching you и все такое…

Я все вижу гораздо прозаичнее: очередной институт централизации. Регионы сомневаются в компетенциях и дееспособности муниципалов, федеральный центр сомневается в регионах, и потому все вышестоящие уровни стараются контролировать и минимизировать самостоятельность нижестоящих. У О.А. Моляренко это называется «матрешка патернализма».

Моляренко О. А. Местное самоуправление в современной России, или Хроники крайней власти //Мир России. Социология. Этнология. 2021. № 1.

П.С. Но это все пока что фрагментарные наблюдения и байки. Тема ждет своего исследователя! Подозреваю, фонд Хамовники мог бы поддержать такое исследование

Предпринимательские коалиции в вологодских лесозаготовках

Совсем скоро выпустим фильм про лесозаготовки Вологодчины. В качестве прогрева делюсь одним из интересных фактов из книги и подкаста.

В конце 2000-х в лесной отрасли начали внедрять ПИПы (приоритетные инвестиционные проекты). Простым языком: лесные угодья в аренду получит только тот, кто построит производственный цех за 100 млн. р. Лес — маржинальный ресурс, но на тот момент в отрасли преобладали небольшие частники, которые вели заготовку вручную, то есть собирали бригады из местных жителей, которые валили лес пилами.

Особенно в восточной Вологодчине, удаленной от экономических центров, мало кто мог потянуть инвестиционный проект.

Великая самоорганизация! Предприниматели (нередко по инициативе местных чиновников) совместно создавали ООО. По сути скидывались на инвестиционный проект, чтобы получить лесной ресурс (деляну). Дальше они могли уже поделить участок среди членов «ООО» и вести заготовку раздельно, хотя некоторые вроде реально стали партнерами.

Самое интересное, что через статистику мы видим одно крупное предприятие, которое на самом деле представляет из себя совокупность почти независимых индивидуальных предпринимателей. Получается эффект обратный дроблению бизнеса. И я про такое слышу впервые.

Беляева, М. Щепки летят. Как устроен лесозаготовительный промысел на Вологодчине. М.: Фонд «Хамовники», Common Place, 2024.

П.С. Надо ли разыграть книгу про лесозаготовки?
🪓 — да, участвую
😐 — неинтересно

Гиперответственность бездомных

Прошлой осенью выкладывал мощный пост про расписание успешной ягодницы, которая сбором и продажей клюквы на дороге зарабатывает себе на поездки по всему миру, тайскую медицину и фитнес. Она стала информанткой студента Кирилла Ескина в моей экспедиции в Вологодскую область.

Недавно Кирилл защитил бакалаврский диплом, он исследовал бездомных, и я решил запросить у нешо (возможно, первый) экспертный комментарий. Для меня это символично. Запрос был на неожиданный инсайт про бездомных:

многие мужчины становятся бездомными не от безответственности, а от гиперответственности, если так можно выразиться. Они считают, что не должны обременять своих родственников и должны справиться сами, стесняясь обращаться за помощью в трудной ситуации.

И в итоге трудная ситуация приводит на улицу.

В видео-подкасте про женскую бездомность Евгения Кузинер рассказывала, что гендерные стереотипы подталкивают мужчин к тому, чтобы обращаться за помощью в самом крайнем случае, в то время как девушки делают это охотнее. А родственники/друзья охотнее принимают и поддерживают девушек, чем мужчин. Поэтому среди бездомных, которые живут на улице, мужчин гораздо больше, чем женщин. Но ведь бездомный необязательно на улице, он может жить в приюте, у друзей, но при этом не иметь своего дома, а значит его судьба ему до конца не принадлежит, и он может оказаться без крова в любой момент.

Бездомная любовь

Что человек выберет: дом или партнера? — еще один интересный сюжет вдогонку к дневному посту

Немного разбавлю текстовый контент рилсом из подкаста про женскую бездомность с Евгенией Кузинер