Главный мой итог этого года сформулировал еще Дядюшка Ау: хорошо, что жив остался. Поэтому мы с коллегой нарядили растению, благодарим всех, кто поддерживал, беспокоился, читал канал и терпеливо ждал посты. Поздравляем всех отмечающих и желаем здоровья, мира и света в самые темные времена.
До встречи в новом году с новыми историями о книгах, фриках и вообще.

Neverending sadness

Тем временем коллеги из Дома творчества Переделкино объявили старт приема заявок в индивидуальные резиденции. И это правда классная возможность несколько дней жить и работать в удивительном месте — тихом и, простите за штамп, атмосферном. Я сама однажды мечтаю выбраться туда не по работе, а как крошка-писатель, но пока не пускают обстоятельства. А вы попробуйте!

Для заявки вам не обязательно быть писателем или переводчиком — редакторы, перформеры, драматурги и киношники, исследователи и иллюстраторы тоже подаются. По счастью, Переделкино — кросс-культурная площадка.

Книжно-кофейное пространство Тинторетто и Полина Савина записали новую серию «Голосовых сообщений». В этот раз о «Средней продолжительности жизни» Максима Семеляка. Я здесь непривычно медленная (наговорила в декабре где-то между ой и ой-ой-ой). Коллег и самого Максима слушаем здесь.

Ко мне возвращаются дыхание и голос, поняла, что соскучилась по сцене радио и подкастам. Три года назад в эти же дни уже почти запустила собственный — о снах и книгах, конечно, но много воды утекло.

В конкурсе рисунков на асфальте победил Вовочка, нарисовавший круг. Остальных детей забрал Вий. ©

Book of calm
Вчера случился удивительный разговор, который я обдумываю до сих пор и расстраиваюсь, что не назвала несколько действительно необходимых к упоминанию имен и названий, исправлюсь хотя бы здесь. Говорили мы о фэнтези — олдскульном ненашем (Толкин, Асприн, Пратчетт, Гейман, Роулинг) и нашем, которое, на первый взгляд, появилось юных лет 30-35 назад, но на второй мне все же кажется, что Гоголь, Сологуб и Грин смотрят на нас с недоуменным «я что, какая-то шутка?»

Неизящно ускользнув от детального обсуждения популярных романов, циклов и фандомов, актуальных концу 2020-х, вспоминала, конечно, «Петровых в гриппе», «Оккульттрегера» и «Когнату» Алексея Сальникова, «Магазин работает до наступления тьмы» Дарьи Бобылевой, «Последнее время» Шамиля Идиатуллина, романы Дмитрия Колодана и Уны Харт, «Ветерана Куликовской битвы, или Транзитного современника» Павла Калмыкова и «Мифогенную любовь каст» Пепперштейна-Ануфриева (*с нажимом* я так вижу).

Так вот. К полуупомянутым отнесу Анну Коростелеву и ее «Школу в Кармантене» и «Цветы корицы, аромат сливы». Признаться, не следила за автором и судьбой текстов, помню только что Анна преподавала русский китайцам, вела остроумный дневник историй про студентов и диалоги с родителями в жж и вроде бы не хотела, чтобы рукописи ушли в традиционное книгоиздание. Лет 10-15 назад, кажется, если не все, то многие прочитали файл, похожий на сборник баек и анекдотов из жизни учеников школы чародейства и волшебства (ну да, ну да, параллели непрозрачные, но при всем уважении к Роулинг и ее месту в мировой культуре, это другое и болеелучшее, что ли, потому что там нет двоемирия, а есть глубинное исследование мифологии и древних практик от бытовых до ритуальных, все это органично вписано в бессюжетное повествование, сдобренное и скрепленное довольно ехидным описанием школяров и их бытования). Школу возглавляет, к слову, Мерлин. Ну и если про параллели, «Дом, в котором…» Мариам Петросян у меня стоит в этом же ряду — собственно, разговаривая о нем, про «Школу в Кармартене» и вспомнила. «Цветы корицы, аромат сливы» был совсем из другой оперы — китайской. И, простите, месседж, скрывался в названии: потом все дружно выяснили, это выражение означает человека, который как совы у Линча не тот, кем хочет казаться, ну или обман как таковой. Все так же ехидно, с таким же ненатужным погружением в матчасть — уже китайскую, но не так мозаично и чуть сложнее в структуре. Студент-филолог по ошибке направлен на учебу в Россию и, кажется, его почти не смущает, что на факультет кристаллографии. Там у него и жизнь, и любовь, и даже немного слезы — потому что вторым потоком история о его дедушке, пропавшем в конце Второй мировой и вроде бы даже в СССР. Кицунэ в наличии.
Оба текста есть в сети в первых строках поисковых запросов.

Теперь надеваю колпак МНЕ СТЫДНО. Лестничным умом вспомнила, что Наталия Осояну, известный переводчик и специалист по европейской мифологии, воообще-то автор не только нон-фикшн книг, но и, в числе прочих, цикла «Дети Великого Шторма» — авантюрного пиратско-морского фэнтези, изящно вписанного в романтический канон. И ума не приложу, почему не упомянула «Мост» Аси Михеевой, который даже не пытается быть простой историей, а состоит из трех повестей, а в них и фэнтези, и фантастика, и реальности больше, чем мы готовы. И, кстати, эта книга ответ, почему в некоторых случаях меня (с разрешения автора) подписывают «батыр-апа». Ну и еще из неожиданного для многих плюсую Григория Злотина и «Снег Мариенбурга», который стоит читать в бумаге, в немалой степени из-за графики Петра Перевезенцева.

Словом, если у вас настроение уйти в какой-нибудь волшебный мир, но не самый очевидный, кажется, дала вам немного вариантов.

Тем временем Inspiria наконец анонсировала «Сороку на виселице».

Ян получает письмо из Хогвартса уведомление о том, что он вошел в состав Большого Жюри. Дело происходит в далеком будущем, институция, избравшая Яна в свои ряды, прикидывает перспективы синхронных физиков — то ли гениев, то ли шарлатанов, скорее всего, то и этого понемногу. Ян — паршивая овца в собственной семье и мире победившего разума и всеобщего благоденствия — служит егерем в заповеднике, оберегает непутевых туристов от случайного или намеренного селфхарма и в целом не обладает выдающимися качествами, кроме ироничного взгляда на жизнь. Отказаться от участия нельзя, Ян отправляется на далекую планету Реген, в Институт пространства, и попадает в хронотоп, который лично мне по атмосфере напоминает «Пиранези» Сюзанны Кларк и фильм «Луна 2112». Забыла сказать, что в это далекое будущее не взяли глупых и больных, и вообще на первый взгляд мир Яна утопия какая-то. Литературоцентричная, впрочем. Но в остальном это такой типичный Веркин: подзатянутая экспозиция, размеренная интонация, дискретные цитаты, пасхалки для своих, неожиданные смысловые конвергенции, страшилки посреди (инопланетной) пасторали и многоэтажные конструкции, которые для меня в этой жизни возможны лишь у Эда, Леши Сальникова, Шамиля Идиатуллина и Максима Семеляка.

Побуду кэпом О. и предположу, что брейгелевская «Сорока на виселице», зашитая в название, обложку и контекст, недвусмысленно намекает на болтунов, кляузников и пустозвонов, обманные твисты и нечто громоздкое и потенциально опасное, старательно игнорируемое обывателями.

Здесь, наверное, стоит упомянуть, что роман входит в цикл «Поток Юнга», кое-кто из персонажей появлялся в рассказах «Крылья» («Новое будущее», Inspiria) и «Физики» («Мир без Стругацких», РЕШ). Я еще расскажу подробнее, пока просто порадуюсь.

Если у вас еще нет планов на 16 февраля, у школы Band, например, день рождения. В честь десятилетия ребята продумали разнообразную программу с дискуссиями и мастер-классами, в которых участвуют книжные люди. Я там тоже, ебж, буду — в редком качестве спикера, а не модератора. Приходите обниматься!

16 февраля, 15:00
Бар «Ровесник» (Малый Гнездиковский пер., 9с2)

Подробности и регистрация (все бесплатно, просто мест на всех не хватит)

Егор Михайлов собрал любопытный материал о скорости аудиослушания. Слушать книги я начала, когда мне подарили подходящие наушники (у меня тугоухость и тиннитус) и примерно в это же время появилось аудиоиздательство «Вимбо».

И, несмотря на частичную глухоту, слушаю лекции, книги и подкасты на не менее чем ×1.5, но, как и Денис Песков, например, ускоряю потому, что глазами тоже читаю профессионально быстро. Да простят меня любимые Гриша Перель и Алексей Багдасаров, на обычной скорости я просто перестаю концентрироваться, уходя в затянутых, по моим меркам, паузах в собственные мысли.

Ну и кстати о подкастах. Широко известный в узких кругах Юрген завел собственный. Еще не включала, но предвкушаю. Юра Некрасов — геймдизайнер и ролевик, представитель «цветной волны» фантастов, пишет олдскульные вполне хорроры. Мы иногда с ним спорим, но в предпочтениях скорее совпадаем.

Уже дня три книжный телеграм выбирает, кто более материи-истории ценен: День св. Валентина, День Книгодарения или трансляция одного там холдинга.
А я традиционно напомню, что сегодня, кроме прочего, День курабье, День обнимания коров (в Индии, правда) и годовщина гибели капитана Кука.
Про любовь и о книгодарении, впрочем, пост воспоследует.

Про книгодарение. В канале Альпины.Проза розыгрыш любимых книг от нас с коллегами. От меня — «Остров, или Оправдание бессмысленных путешествий» Василия Голованова и «Средняя продолжительность жизни» Максима Семеляка. И пожелания написала от руки училкопочерком.

Я часто дарю книги, люблю подбирать и советовать — поэтому почти все ярмарочные дни стою на стенде издательства, говорят, убалтываю на покупку профессионально. Из-за того, что много лет вела кочевой образ жизни и не было возможности взять с собой все необходимое, стараюсь не привязываться к физическим артефактам и почти не расстраиваюсь, когда не возвращают одолженную книгу. Хотя многих изданий все равно жаль.

А когда спрашивают о любимых книгах, которые обязательно должны быть у меня на полке, почти всегда называю разные, потому что ответ ограничивают двумя-тремя, а у меня их гораздо больше. В этом феврале я бы добавила к указанным выше «Опосредованно» Алексея Сальникова, сборник «Софья Петровна. Спуск под воду. Прочерк» Лидии Чуковской и «Сны поездов» Дениса Джонсона. Возможно, завтра назвала бы другие.

Какой-то вязкий, мешающий концентрироваться понедельник, поэтому необычный для этого канала пост. Вчера отмечали десятилетие школы BAND, была дискуссия о вдохновении, в которой я участвовала не столько как редактор или обозреватель, а как писатель, что случается не так уж и часто. Аня и Маруся, оказывается, записали пару видео (в комментариях к их постам), а Аня Хопта (уверена, вы видели книги c ее иллюстрациями) меня нарисовала во время паблика — и это очень я почти в любом моменте.

Ну и к разговору о пишущих редакторах. Каждый раз, когда спрашивают, зачем я пишу и почему так редко и мало, вспоминаю цикл Михаила Давидовича Яснова «Двенадцать», особенно это стихотворение:

6
Бросил писать, потому что схватился сдуру
за халтуру: редактуру и корректуру.
Было уже не до славы, но хотя бы побыть на плаву.
Ринулся в прозу. Месяц за месяцем мучил главу
повести, так и застрявшей на первых страницах.
Вскоре халтуры прибавилось. Разве что ночью приснится
зыбкое нечто, влекущее нечто, — казалось, вот-вот…
Сон исчезал. И манили аванс и расчет.
Правил. Писал на полях. Относился с душой.
Но поля были собственностью. Чужой.

Мне посчастливилось работать с классными текстами и лучшими авторами. И чем больше их, тем как будто меньше меня. Но напоминаю себе каждый день: пока ты помнишь, что собственность чужая, и не занимаешься лобным переписыванием, без запроса назначая себя соавтором, а порой и духовным наставником, остаешься собой. А то недолго до мании величия, что, кроме прочих нюансов, к собственному тексту — себе настоящему — не приблизит.

Поправила белое пальто, слезла с броневичка, пошла работать. Ах да, традиционные настроение и музыка понедельника — «Легион» Наади. Когда Дима Захаров рассказал мне об этой песне, я послушала ее несколько раз подряд и cам собой собрался из разрозненных историй сюжет, который второй год раскатываю в роман. Надеюсь, допишу, раз публично озвучила намерение.

Подзабытые «фрики фиолетовой ветки» (и др.)

После долгой разлуки возвращаюсь под землю, как в места юности. Фрики и чудики меня дождались, но этой зимой все как будто немного через силу и у них.

***
Утром порция коммьютеров вроде меня семенит по перрону к выходу со станции. Торжественный и строгий голос сверху:
— Внимание, уважаемые пассажиры!
Толпа дисциплинированно замирает и я вместе с ней, с тоской думая, что это потому, что редко выбираюсь в столицу, все доступные приключения случаются непременно, когда спешу. Диспетчер продолжает:
—...в новогоднюю ночь движение электропоездов будет осуществляться до трех часов утра.
Мужской голос:
— Опять новый год?!
Детский:
— Говоря-ат под новый год, что-о не пожела-ается...

Толпа отмирает, идем к валидаторам.

***
На ЦСКА подсаживается мужик лет пятидесяти в шапке конькобежца:
— Девушка, а вот вы знаете, на кого похожи?
Я, которой недавно под фотографией написали, что у меня деформационный тип старения, как у артиста Стоянова в женской роли, но упорно считающая себя бледноватой копией позднего Брюса Уиллиса, решаю услышать новую версию:
— Нет, на кого?
Мужик, расстроенно:
— Я думал, вы мне подскажете. Смотрю и смотрю: такое лицо знакомое, а на кого похоже — не помню.
Я, как можно нейтральнее:
— На Юрия Стоянова.
Мужик спешно отсаживается.

***
Вечером моя соседка — вылитая Шурочка из бухгалтерии. На ней шапка пирожком и рыжая шуба, линяющая быстрее, чем мой кот. Она ставит на колени бумажный пакет с эмблемой сетевого бутика нижнего белья и доверительно сообщает:
— Надо почитать.
Спорю сама с собой, что она достанет: дамский роман, иронический детектив, потрепанный номер «роман-газеты»? Шурша упаковочной бумагой, она извлекает из пакета лакированный том неведомого мне Андрея Круза «Эпоха мертвых-3». Книга заложена погрызенным простым карандашом. Дама мгновенно погружается в чтение, иногда делая пометки прямо на странице. Мне ужасно интересно, что там за эпоха такая, но уступаю место изобильно беременной женщине, прижимающей к себе мелко дрожащую рокочущую собачью переноску.

***
На Водном стадионе заходит несколько будто задрапированных в коричневое человек с изможденными лицами, похожими на лики Шаровских участников «Репетиций». Их пытается сфотографировать на зеркалку, извлеченную из ярко-зеленой дутой пазухи, немолодой и какой-то неуместный хипстер в белой ушанке: отшатнувшись, безвозрастные мужчины и женщины сбиваются плотнее — еще немного и сольются в фрагмент обгорелой бересты, а я, беззастенчиво разглядывая их всех, шучу про себя шутку-самосмейку «Никон есть у нас дома». Видимо, я говорю это вслух.
Фотограф смотрит на меня и улыбается всем своим добрым лицом пожилого мальчика. Сфотографированные даже не выходят — выпадают на Речном. Хипстер, сверкнув бледными щиколотками в подвернутых штанишках, юркает за ними. Кажется, все они уходят в свое время, а я, минувшим летом потерявшая счет дням и месяцам, остаюсь.

***
Заторможенный снег, идущий из фонарей, и вечерний свет в сепии как на картинах Волигамси. В наушниках Бликса урчит как кот, и как только я дежурно расстраиваюсь, что 741 день ударного режима с зеленой совой не сделал меня сильнее, неожиданно понимаю текст в деталях. Ого, созависимые отношения принесли дивиденды, — успеваю подумать я, прежде чем осознаю, что Бликса с немецкого перешел на английский. Краем глаза улавливаю движение слева — рядом стоит курьер и завороженно смотрит на снегопад. Поворачивает ко мне плоское лицо терракотового воина, беззубо улыбается и восклицает с детским восторгом:
— Пиздец, а?!
— Он, — соглашаюсь я и бреду на звук удаляющейся верещащей электрички.

Я люблю этот город вязевый.

Чем ближе к весне, тем чаще анонсы разных встреч (не всегда офлайн и не всегда со мной), простите те, кто.
Например, завтра в прямом эфире поэт и критик Лев Оборин в ипостаси эксперта проекта «Полка» рассказывает о поэзии шестидесятников, а я задаю вопросы дурака (но мне и притворяться не надо, а Лев изумительный рассказчик).

Во вторник 25.02 звездное комбо писатель и AI-евангелист Ксения Буржская и Марат Агинян (психотерапевт-нарколог, автор книги «Зависимость и ее человек») расскажут мне (снова в прямом эфире в Вк) об излишествах всяких нехороших в литературе и жизни. Мне точно будет интересно: и Ксюня, и Марат — обаятельные ироничные собеседники, а я снова с вопросами дурака как филологическая дева, не потребляющая алкоголь, зато где-то как-то начитанная. Ребята умные, я веселая — присоединяйтесь!

Ну и встреча, которую я, увы, пропущу: в последний день зимы, 28 февраля, в Подписных изданиях литературные рок-звезды Максим Семеляк и Татьяна Соловьева в Подписных изданиях в Питере. Макс — человек-легенда, автор нежнейшего «Значит, ураган» и ностальгического «Средняя продолжительность жизни», разговор будет чрезвычайно занятным.

А на фото для привлечения внимания мы с Ксеней в Республике на Тверской минувшей осенью.