В моём любимом литовском костёле все важные герои держат инструменты.
Евангелисты – перья, смерть – косу, ангел – колотушку: все мы чувствовали её мягкий удар в затылок.
У святых – инструменты их святости: Кананита распилили, Аполлонии вырвали зубы, ну вот и стоит со щипцами.
Две тысячи статуй. Я пытаюсь представить, как обалдели первые прихожане триста лет назад. Наверно, принимали близко к сердцу. Наверно, думали: да я как тот мужик с отрубленной головой, тоже побаливает.
Мой герой слон. Не знаю, зачем он спрятан в левом нефе, из какого он жития. Возможно, он вообще не герой, а декор, ну так и я тоже.
Если про нас, грешных, сочинят историю в виде костёла, кем мы будем? Какой инструмент у писателя? Ну не пишмашинка же, не смартфон. Я думаю, хобот. Что-то, чем мы нюхаем реальность, хватаем её и отправляем на переработку.
Мой слоняра. И ещё я люблю его глаза.
Евангелисты – перья, смерть – косу, ангел – колотушку: все мы чувствовали её мягкий удар в затылок.
У святых – инструменты их святости: Кананита распилили, Аполлонии вырвали зубы, ну вот и стоит со щипцами.
Две тысячи статуй. Я пытаюсь представить, как обалдели первые прихожане триста лет назад. Наверно, принимали близко к сердцу. Наверно, думали: да я как тот мужик с отрубленной головой, тоже побаливает.
Мой герой слон. Не знаю, зачем он спрятан в левом нефе, из какого он жития. Возможно, он вообще не герой, а декор, ну так и я тоже.
Если про нас, грешных, сочинят историю в виде костёла, кем мы будем? Какой инструмент у писателя? Ну не пишмашинка же, не смартфон. Я думаю, хобот. Что-то, чем мы нюхаем реальность, хватаем её и отправляем на переработку.
Мой слоняра. И ещё я люблю его глаза.
group-telegram.com/babushkinschool/285
Create:
Last Update:
Last Update:
В моём любимом литовском костёле все важные герои держат инструменты.
Евангелисты – перья, смерть – косу, ангел – колотушку: все мы чувствовали её мягкий удар в затылок.
У святых – инструменты их святости: Кананита распилили, Аполлонии вырвали зубы, ну вот и стоит со щипцами.
Две тысячи статуй. Я пытаюсь представить, как обалдели первые прихожане триста лет назад. Наверно, принимали близко к сердцу. Наверно, думали: да я как тот мужик с отрубленной головой, тоже побаливает.
Мой герой слон. Не знаю, зачем он спрятан в левом нефе, из какого он жития. Возможно, он вообще не герой, а декор, ну так и я тоже.
Если про нас, грешных, сочинят историю в виде костёла, кем мы будем? Какой инструмент у писателя? Ну не пишмашинка же, не смартфон. Я думаю, хобот. Что-то, чем мы нюхаем реальность, хватаем её и отправляем на переработку.
Мой слоняра. И ещё я люблю его глаза.
Евангелисты – перья, смерть – косу, ангел – колотушку: все мы чувствовали её мягкий удар в затылок.
У святых – инструменты их святости: Кананита распилили, Аполлонии вырвали зубы, ну вот и стоит со щипцами.
Две тысячи статуй. Я пытаюсь представить, как обалдели первые прихожане триста лет назад. Наверно, принимали близко к сердцу. Наверно, думали: да я как тот мужик с отрубленной головой, тоже побаливает.
Мой герой слон. Не знаю, зачем он спрятан в левом нефе, из какого он жития. Возможно, он вообще не герой, а декор, ну так и я тоже.
Если про нас, грешных, сочинят историю в виде костёла, кем мы будем? Какой инструмент у писателя? Ну не пишмашинка же, не смартфон. Я думаю, хобот. Что-то, чем мы нюхаем реальность, хватаем её и отправляем на переработку.
Мой слоняра. И ещё я люблю его глаза.
BY Странные люди
Share with your friend now:
group-telegram.com/babushkinschool/285