"Школа номер 13 стоит на возвышении у железнодорожных путей, отсюда хорошо простреливается обширное пространство. Во дворе, с тыльной стороны, немногочисленные люди с оружием, бронетранспортер "восьмидесятка", СПГ. Слышны хлопки прилетающих из-за "железки" вогов. Меня знакомят с командиром - бородатым добродушным мужиком в камуфляже и гражданских туфлях - Хоттабычем. Он ведет меня наверх для ознакомления с позицией. "А я в эту школу на дискотеку ходил!" "А я здесь учился" - он тоже отсюда. В дальнейшем оказалось, что подавляющее большинство местные, которые не смогли сидеть дома, когда к ним пришла война. Сама школа казалась мне каким-то общим нашим домом, который мы обороняем, как крепость. Людей не хватает - кольцо окружения постепенно замыкается, и это требует большого количества людей. Бойцы выглядят невероятно уставшими, с осунувшимися лицами и красными от недосыпания глазами. В коридоре сидит с полдесятка людей - вся оборона второго этажа. В классе пробираемся между парт к окну - я должен проверить работоспособность автомата, выглядываю, напротив чуть вправо - серый ангар депо, где находятся вражеские позиции.
Отстреливаю туда магазин и возвращаюсь в коридор. Бойцы сидят у стен. Немолодая улыбчивая женщина в очках, светлые волосы, светлые глаза, и зовут Светой - снайпер, в руках СВД с фанерным прикладом, она тоже из Иловайска. Седьмой, Офицер, Цыган... обычные донбасские работяги. Пыльный камуфляж, закопченное от стрельбы оружие, усталые лица. Ближе к вечеру приезжает Гиви с минометами и боеприпасами для СПГ. Лихорадочно быстро разгружаем ящики, меня быстро учат собирать выстрелы для СПГ, пока его устанавливают справа от школы, через дорогу под деревьям. Закончив, осматриваюсь по сторонам - в сторону противника уже стреляют из автоматов и ручных гранатометов, появляются журналисты с камерами. "Тащи сюда!" - кричат эспегешники, я закидываю автомат за спину и начинаю таскать выстрелы через простреливаемую улицу под аккомпанемент дикого рева, характерного для этого безоткатного орудия.
Вспоминаю, что в стороне, куда летят принесенные мною гранаты, находится дом, в котором жила моя одноклассница - "Прости, Юля...". По депо отрабатывают из реактивных огнеметов, потом выстрелы становятся реже, минометы увозят. Наступает тишина. Я возвращаюсь на второй этаж, в углу коридора нахожу кучу вещей из класса допризывной подготовки - деревянные автоматы, противогазные сумки... Подбираю одну из них - надо становиться запасливым воином, насыпаю туда патронов из коробок, так как мне сказали, что могут быть проблемы с боеприпасами к "семерке". До сумерек наблюдаю за позициями противника, сидя на полу возле учительского стола, смотрю, как солнечные лучи постепенно гаснут в пыльном августовском воздухе".
"Школа номер 13 стоит на возвышении у железнодорожных путей, отсюда хорошо простреливается обширное пространство. Во дворе, с тыльной стороны, немногочисленные люди с оружием, бронетранспортер "восьмидесятка", СПГ. Слышны хлопки прилетающих из-за "железки" вогов. Меня знакомят с командиром - бородатым добродушным мужиком в камуфляже и гражданских туфлях - Хоттабычем. Он ведет меня наверх для ознакомления с позицией. "А я в эту школу на дискотеку ходил!" "А я здесь учился" - он тоже отсюда. В дальнейшем оказалось, что подавляющее большинство местные, которые не смогли сидеть дома, когда к ним пришла война. Сама школа казалась мне каким-то общим нашим домом, который мы обороняем, как крепость. Людей не хватает - кольцо окружения постепенно замыкается, и это требует большого количества людей. Бойцы выглядят невероятно уставшими, с осунувшимися лицами и красными от недосыпания глазами. В коридоре сидит с полдесятка людей - вся оборона второго этажа. В классе пробираемся между парт к окну - я должен проверить работоспособность автомата, выглядываю, напротив чуть вправо - серый ангар депо, где находятся вражеские позиции.
Отстреливаю туда магазин и возвращаюсь в коридор. Бойцы сидят у стен. Немолодая улыбчивая женщина в очках, светлые волосы, светлые глаза, и зовут Светой - снайпер, в руках СВД с фанерным прикладом, она тоже из Иловайска. Седьмой, Офицер, Цыган... обычные донбасские работяги. Пыльный камуфляж, закопченное от стрельбы оружие, усталые лица. Ближе к вечеру приезжает Гиви с минометами и боеприпасами для СПГ. Лихорадочно быстро разгружаем ящики, меня быстро учат собирать выстрелы для СПГ, пока его устанавливают справа от школы, через дорогу под деревьям. Закончив, осматриваюсь по сторонам - в сторону противника уже стреляют из автоматов и ручных гранатометов, появляются журналисты с камерами. "Тащи сюда!" - кричат эспегешники, я закидываю автомат за спину и начинаю таскать выстрелы через простреливаемую улицу под аккомпанемент дикого рева, характерного для этого безоткатного орудия.
Вспоминаю, что в стороне, куда летят принесенные мною гранаты, находится дом, в котором жила моя одноклассница - "Прости, Юля...". По депо отрабатывают из реактивных огнеметов, потом выстрелы становятся реже, минометы увозят. Наступает тишина. Я возвращаюсь на второй этаж, в углу коридора нахожу кучу вещей из класса допризывной подготовки - деревянные автоматы, противогазные сумки... Подбираю одну из них - надо становиться запасливым воином, насыпаю туда патронов из коробок, так как мне сказали, что могут быть проблемы с боеприпасами к "семерке". До сумерек наблюдаю за позициями противника, сидя на полу возле учительского стола, смотрю, как солнечные лучи постепенно гаснут в пыльном августовском воздухе".
Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report. "He has to start being more proactive and to find a real solution to this situation, not stay in standby without interfering. It's a very irresponsible position from the owner of Telegram," she said. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback.
from ar
