GRMF (Geothermal Risk Mitigation Facility for East Africa) объявила 6 по счёту конкурс заявок на поддержку проектов по развитию геотермальной энергетики в Восточной Африке. С 2012 г., созданная Комиссией Афросоюза, министерством экономического развития и сотрудничества Германии и Трастовым инфраструктурным фондом ЕС-Африка (позднее к проекту присоединился департамент международного развития Великобритании), GRMF поддержала более 30 проектов, но пока ни один из них так и не вышел из пред-проектной стадии. Например, по итогам 5 конкурса (2018 г.) GRMF поддержала 7 проектов, выделив 28 млн долл. на ГРР.
Восточно-Африканский разлом, по оценкам IRENA, обладает геотермоэнергетическим потенциалом в 15 ГВт, но пока лишь Кения развивает этот вид электрогенерации — установленная мощность геотермальных ЭС в стране составляет 673 МВт (в России — 74 МВт). Такой вид энергетики для Кении — необходимость, у неё, в отличие от соседних Танзании и Эфиопии, нет ни газа, ни значительного гидроэнергопотенциала.
GRMF (Geothermal Risk Mitigation Facility for East Africa) объявила 6 по счёту конкурс заявок на поддержку проектов по развитию геотермальной энергетики в Восточной Африке. С 2012 г., созданная Комиссией Афросоюза, министерством экономического развития и сотрудничества Германии и Трастовым инфраструктурным фондом ЕС-Африка (позднее к проекту присоединился департамент международного развития Великобритании), GRMF поддержала более 30 проектов, но пока ни один из них так и не вышел из пред-проектной стадии. Например, по итогам 5 конкурса (2018 г.) GRMF поддержала 7 проектов, выделив 28 млн долл. на ГРР.
Восточно-Африканский разлом, по оценкам IRENA, обладает геотермоэнергетическим потенциалом в 15 ГВт, но пока лишь Кения развивает этот вид электрогенерации — установленная мощность геотермальных ЭС в стране составляет 673 МВт (в России — 74 МВт). Такой вид энергетики для Кении — необходимость, у неё, в отличие от соседних Танзании и Эфиопии, нет ни газа, ни значительного гидроэнергопотенциала.
Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." As the war in Ukraine rages, the messaging app Telegram has emerged as the go-to place for unfiltered live war updates for both Ukrainian refugees and increasingly isolated Russians alike. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram.
from ar
