Роман Владимира Паперного «Архив Шульца» осенью был в финале «Большой книги», я тогда его и скачал. Паперный написал книгу о своей семье, детстве и юности, любовях и любовницах, жизни в СССР и эмиграции в США, только это не совсем автобиография. Например, Александр Шульц архитектор, а автор культового исследования советской архитектуры «Культура Два» сам «никогда не спроектировал ни одного здания, за исключением сарая на даче». Писать фикшен было просто интереснее («Мемуары — сырой материал. Роман — попытка построить что-то из этого материала») да и безопаснее: всегда можно спрятаться за героя, «это не я, это всё Шульц». Не читал «Культуру Два» и интереса к Паперному никогда не испытывал, поэтому вряд ли бы открыл и прочел его мемуары. А вот следить за жизнью Шульца, видеть СССР и США его глазами мне понравилось. Прежде всего потому, что у Владимира Зиновьевича хороший слог и неплохое чувство юмора: «Несколько смущало отсутствие компаса <…> Надежда была только на врожденную тягу советского человека на запад».
Роман Владимира Паперного «Архив Шульца» осенью был в финале «Большой книги», я тогда его и скачал. Паперный написал книгу о своей семье, детстве и юности, любовях и любовницах, жизни в СССР и эмиграции в США, только это не совсем автобиография. Например, Александр Шульц архитектор, а автор культового исследования советской архитектуры «Культура Два» сам «никогда не спроектировал ни одного здания, за исключением сарая на даче». Писать фикшен было просто интереснее («Мемуары — сырой материал. Роман — попытка построить что-то из этого материала») да и безопаснее: всегда можно спрятаться за героя, «это не я, это всё Шульц». Не читал «Культуру Два» и интереса к Паперному никогда не испытывал, поэтому вряд ли бы открыл и прочел его мемуары. А вот следить за жизнью Шульца, видеть СССР и США его глазами мне понравилось. Прежде всего потому, что у Владимира Зиновьевича хороший слог и неплохое чувство юмора: «Несколько смущало отсутствие компаса <…> Надежда была только на врожденную тягу советского человека на запад».
"Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. Lastly, the web previews of t.me links have been given a new look, adding chat backgrounds and design elements from the fully-features Telegram Web client. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed.
from ar
