Редактором третьей «Новой критики», рассматривающей музыку за пределами столиц, был Денис Бояринов, и книга напоминает сборник статей с «Кольты». Преимущественно одинаковых и похожих не на критические разборы, а на журналистские тексты. Это не значит, что всё плохо, есть крутые работы — про «Газель смерти», рейвы на автомойке в Кирове, «Темноямск» из Светлогорска или «Оргазм Нострадамуса» из Улан-Удэ. Интересно было узнать, что Воронеж — город не только «Сектора Газа», но и Вени Дркина, «Бутырки» и хора Пятницкого. Монументален текст Серёжи Мезенова про «сложность применения системного подхода к анализу творческих процессов в Сибири — регулярно оказывается, что системе попросту не из чего выстроиться, что всё держится на индивидуальных решениях отдельных людей, оказавшихся в данных обстоятельствах». Татарстан, Кубань, черкесская музыка (зачем-то сразу две статьи), уральский интеллектуальный андерграунд — побольше бы «сцен и явлений», страна-то огромная, а книга все равно, увы, вышла только в электронном виде.
Редактором третьей «Новой критики», рассматривающей музыку за пределами столиц, был Денис Бояринов, и книга напоминает сборник статей с «Кольты». Преимущественно одинаковых и похожих не на критические разборы, а на журналистские тексты. Это не значит, что всё плохо, есть крутые работы — про «Газель смерти», рейвы на автомойке в Кирове, «Темноямск» из Светлогорска или «Оргазм Нострадамуса» из Улан-Удэ. Интересно было узнать, что Воронеж — город не только «Сектора Газа», но и Вени Дркина, «Бутырки» и хора Пятницкого. Монументален текст Серёжи Мезенова про «сложность применения системного подхода к анализу творческих процессов в Сибири — регулярно оказывается, что системе попросту не из чего выстроиться, что всё держится на индивидуальных решениях отдельных людей, оказавшихся в данных обстоятельствах». Татарстан, Кубань, черкесская музыка (зачем-то сразу две статьи), уральский интеллектуальный андерграунд — побольше бы «сцен и явлений», страна-то огромная, а книга все равно, увы, вышла только в электронном виде.
Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. Perpetrators of such fraud use various marketing techniques to attract subscribers on their social media channels. Update March 8, 2022: EFF has clarified that Channels and Groups are not fully encrypted, end-to-end, updated our post to link to Telegram’s FAQ for Cloud and Secret chats, updated to clarify that auto-delete is available for group and channel admins, and added some additional links. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change.
from ar
