Ходил в пятницу в католический храм Святого Людовика на Малой Лубянке. Там давали концерт органной музыки в рамках Gnesin Contemporary Music Week. Среди сочинений в программе особенно сильно поразило «Вечное движение» Николая Корндорфа, написанное в оригинале для двух баянов и исполненное на органе и аккордеоне, а также The Swim британского композитора Лоуренса Крейна. Запись «Вечного движения» я в интернете не нашел, и не факт, что она есть, а Крейн — вот он, ну или внизу этого поста. Надо сказать, я всегда относился к нему с предубеждением, и его музыка в записи меня никогда не впечатляла, но The Swim своей напористостью одного аккорда и своим названием пробудил в моей голове неожиданное воспоминание. Сидя в полутьме, глядя на фигуру Богоматери и слушая колебания звука, я видел, как мой дед плывет в Волге. Оттолкнувшись от мелкого дна, он все плыл и плыл, уплывал и уплывал, далеко, казалось — на противоположный берег. Но музыка оборвалась ровно тогда, когда дед был где-то посередине между берегами. Закончилась — и я очнулся.
Ходил в пятницу в католический храм Святого Людовика на Малой Лубянке. Там давали концерт органной музыки в рамках Gnesin Contemporary Music Week. Среди сочинений в программе особенно сильно поразило «Вечное движение» Николая Корндорфа, написанное в оригинале для двух баянов и исполненное на органе и аккордеоне, а также The Swim британского композитора Лоуренса Крейна. Запись «Вечного движения» я в интернете не нашел, и не факт, что она есть, а Крейн — вот он, ну или внизу этого поста. Надо сказать, я всегда относился к нему с предубеждением, и его музыка в записи меня никогда не впечатляла, но The Swim своей напористостью одного аккорда и своим названием пробудил в моей голове неожиданное воспоминание. Сидя в полутьме, глядя на фигуру Богоматери и слушая колебания звука, я видел, как мой дед плывет в Волге. Оттолкнувшись от мелкого дна, он все плыл и плыл, уплывал и уплывал, далеко, казалось — на противоположный берег. Но музыка оборвалась ровно тогда, когда дед был где-то посередине между берегами. Закончилась — и я очнулся.
Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. To that end, when files are actively downloading, a new icon now appears in the Search bar that users can tap to view and manage downloads, pause and resume all downloads or just individual items, and select one to increase its priority or view it in a chat. Individual messages can be fully encrypted. But the user has to turn on that function. It's not automatic, as it is on Signal and WhatsApp. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy."
from ar
