Эллиниcтика

После Индикоплова об Атлантиде вспомнят только в Новое время, после VI в. наступит сразу XV. Удивляться такому не придётся никому, кто всерьёз изучал историографию эпохи, распологавшеся между этими датами, такое там постоянно, её как будто в определённом смысле не было и вовсе, как полагает, например, Д.Е. Галковский. Объяснение же более традиционное состоит в том, что Платон был потерян для западных европейцев и вновь оказался к их поле зрения только когда был переведён уже в эпоху Возрождения, если конкретнее, то в 1485 г.

Кроме прочих тезисов, упомянутый Галковский также выдвигал концепцию гегемона-субгегемона, согласно которой в каждый конкретный период можно чётко выделить конкретную нацию, которая руководит (ἡγεμονία) судьбами и мыслями народов, а также другую, которая стремится занять её место: «двое быть их должно … Один воплощает могущество, другой жаждет его», как о похожем выразились в некоем фэнтези.

Из тьмы Средневековья первым гегемоном, уверен Д.Е., вынырнули итальянцы, сменила же их Испания. В пользу его правоты говорит хотя бы тот факт, что именно испанцы первыми «присвоили» себе Атлантиду в качестве того, что Б. Малиновский назвал «мифом-хартией». Хартиями новоевропейцы именовали документы и договоры, дающие некие права и/или обязанности, самый известный пример подобного — норманская Magna Carta от 1215 г. В данном же случае речь идёт о национальной мифологии, из которой следуют некие импликации, к примеру, образуется легитимный повод для войны в целях возвращения «земель отчич и дедич». Историческая достоверность в таких делах, естественно, интересна создателям в самую последнюю очередь, им важна лишь правдоподобность.

Миф, в свою очередь, тоже зачастую служит цели обоснования некоего явления, упоминая прецедент, объясняя его этиологию, то, почему существует и должна продолжаться некая традиция.

Как пишет Зайцев (1988), цель всякого мифа-хартии — «обосновать вполне реальные притязания племени ссылками на мифические события и прецеденты … афиняне использовали для обоснования своего превосходства над другими греческими племенами миф об автохтонии, о происхождении из земли Эрехтея и Эрихтония … Римляне использовали в той же функции заимствованный из греческого эпоса рассказ о переселении Энея в Италию … миф о „роковом ребенке“ обосновывал и права династии Персеидов, и утрату Эдипом с его потомками власти над Фивами».

Древнейшим же примером мифа-хартии следует считать, похоже, претензию царя хеттов на некие острова, принадлежащие Аххияве, микенской Греции, под предлогом того, что они перешли к ней, когда его предок Кадм выдал свою дочь за царя Ассувы.

#atlantis
⬅️⬆️ «Где на самом деле находится легендарная Атлантида, которую искали советские подлодки?», 16/22 ➡️

www.group-telegram.com/ar/hellenistics.com/497

2.0K viewsedited  Feb 28 at 13:21

После Индикоплова об Атлантиде вспомнят только в Новое время, после VI в. наступит сразу XV. Удивляться такому не придётся никому, кто всерьёз изучал историографию эпохи, распологавшеся между этими датами, такое там постоянно, её как будто в определённом смысле не было и вовсе, как полагает, например, Д.Е. Галковский. Объяснение же более традиционное состоит в том, что Платон был потерян для западных европейцев и вновь оказался к их поле зрения только когда был переведён уже в эпоху Возрождения, если конкретнее, то в 1485 г.

Кроме прочих тезисов, упомянутый Галковский также выдвигал концепцию гегемона-субгегемона, согласно которой в каждый конкретный период можно чётко выделить конкретную нацию, которая руководит (ἡγεμονία) судьбами и мыслями народов, а также другую, которая стремится занять её место: «двое быть их должно … Один воплощает могущество, другой жаждет его», как о похожем выразились в некоем фэнтези.

Из тьмы Средневековья первым гегемоном, уверен Д.Е., вынырнули итальянцы, сменила же их Испания. В пользу его правоты говорит хотя бы тот факт, что именно испанцы первыми «присвоили» себе Атлантиду в качестве того, что Б. Малиновский назвал «мифом-хартией». Хартиями новоевропейцы именовали документы и договоры, дающие некие права и/или обязанности, самый известный пример подобного — норманская Magna Carta от 1215 г. В данном же случае речь идёт о национальной мифологии, из которой следуют некие импликации, к примеру, образуется легитимный повод для войны в целях возвращения «земель отчич и дедич». Историческая достоверность в таких делах, естественно, интересна создателям в самую последнюю очередь, им важна лишь правдоподобность.

Миф, в свою очередь, тоже зачастую служит цели обоснования некоего явления, упоминая прецедент, объясняя его этиологию, то, почему существует и должна продолжаться некая традиция.

Как пишет Зайцев (1988), цель всякого мифа-хартии — «обосновать вполне реальные притязания племени ссылками на мифические события и прецеденты … афиняне использовали для обоснования своего превосходства над другими греческими племенами миф об автохтонии, о происхождении из земли Эрехтея и Эрихтония … Римляне использовали в той же функции заимствованный из греческого эпоса рассказ о переселении Энея в Италию … миф о „роковом ребенке“ обосновывал и права династии Персеидов, и утрату Эдипом с его потомками власти над Фивами».

Древнейшим же примером мифа-хартии следует считать, похоже, претензию царя хеттов на некие острова, принадлежащие Аххияве, микенской Греции, под предлогом того, что они перешли к ней, когда его предок Кадм выдал свою дочь за царя Ассувы.

#atlantis
⬅️⬆️ «Где на самом деле находится легендарная Атлантида, которую искали советские подлодки?», 16/22 ➡️

BY Эллиниcтика