сейчас я переживаю нечто вроде тяжёлого расставания, знаете, когда близкие рядом, снаружи кажется что всё ок, а внутри и взрываются здания и рушатся города (цитата) и всё время хочется сесть на ближайший камень, разрыдаться и продумать варианты развития событий, где Лиссабон и я снова вместе.
Португалия оказалась для меня намного более подходящей страной, чем я предполагала – и культурно, и в смысле климата, природы, организации пространства города и сервиса (кроме некоторых нам хорошо известных, конечно).
сейчас при любом удобном случае хожу посмотреть на море, это некий компромисс – спасибо, что оно есть здесь. 💛
сейчас я переживаю нечто вроде тяжёлого расставания, знаете, когда близкие рядом, снаружи кажется что всё ок, а внутри и взрываются здания и рушатся города (цитата) и всё время хочется сесть на ближайший камень, разрыдаться и продумать варианты развития событий, где Лиссабон и я снова вместе.
Португалия оказалась для меня намного более подходящей страной, чем я предполагала – и культурно, и в смысле климата, природы, организации пространства города и сервиса (кроме некоторых нам хорошо известных, конечно).
сейчас при любом удобном случае хожу посмотреть на море, это некий компромисс – спасибо, что оно есть здесь. 💛
In December 2021, Sebi officials had conducted a search and seizure operation at the premises of certain persons carrying out similar manipulative activities through Telegram channels. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from ar
