Как говаривал незабвенный Вонни - мне кажется, перед нами снова какой-то гребучий постмодернизм. За точность цЫтаты не ручаюсь, но да, он самый. Гребучий. Автор играется в слова и смыслы, ищет магию в стихах мёртвого поэта, препарирует их строчка за строчкой, и делает вид, что подаёт это под соусом мистического боевика.
В нулевых на такие эксперименты какая-то мода была. Бандиты-быдланы, ведущие философские беседы, просветлённые киллеры с собственным кодексом чести, любовь к топорам и какое-то болезненное ох-ты-гой-еси-губой-тряси славянство. А теперь возьмите все эти ингредиенты и смешайте в одно огромное ведро.
Две истории, сурового рукопашника-киллера, взрощенного добрым дедушкой Мокаром, и самостоятельного священника, добывающего секретное оружие из окаменевших томиков Пастернака, сливаются в одну ближе к финалу, в суровой зарубе с силами тьмы, нахлынувшими на Русь-матушку.
За силы эти отвечают многочисленные секты и религиозные течения, как плесень расползшиеся по телу некогда атеистической Родины. Мормоны, баптисты, экстрасенсы и знахари, и даже последователи Порфирия Иванова, способные превращаться в моржей. И все они, по какой-то причине, поклоняются демону-нетопырю Пастеру Наку. Притянуто это не то чтобы за уши, скорее за яйца, и иногда возникает ощущение, что весь этот хулиганский посыл вырос из фразы "Господь, пастырь наш..."., однако если принять эту условность (что происходит где-то в моменте, когда отец Сергий разбирает стихи Пастернака), фигура мёртвого поэта становится действительно инфернальной и могучей.
Собран роман по Пелевинским лекалам. Быстрый жёсткий экшн, иногда вполне себе жанровый, перемежается здоровенными полотнами философских и псевдофилософских рассуждений. Вообще, у слоупока сложилось ощущение, что Елизаров тут выступает этаким Пелевиным для быдла, для меня то есть. Философия, религия, боёвка, перемешать, мат, добавить кубик "Магги", правда без грибов, ещё философия, выкладывать слоями. И даже там, где у Пелевина проскальзывает жеманный интеллигентский "хуй", у Елизарова этот же "хуй" получается пролетарски-стоячим. Таким и убить можно.
К сожалению, сшито произведение довольно грубо, и, походу, автору было интереснее придумывать концепции, чем закручивать сюжет, потому как все пострелушки и зарубы, в которых наши побеждают ихних, сводятся в итоге... к глобальной зарубе-пострелушке. И слоупок такой, книжку закрывает, и недоумевает - што хотел сказать аффтар? Ну, то есть, чтоб не спойлерить, если хотел сказать именно то, что первое приходит в голову, то стоило ли городить такой огород?
С другой стороны - автор сказал, что хотел сказать, и сделал это так, как умеет лучше всего. Я даже не могу сказать, что мне не понравилось. Скорее некоторые неровности, те самые грубые швы, мешали погрузиться в чтение, а не оценивать, не сравнивать... или в этом и есть смысл гребучего постмодернизъма?
PS: А вот что мне всегда у Елизарова нравилось почти безоговорочно, так это обложки.
За сим всё. Приятного чтения всем, кто ещё читает!
Как говаривал незабвенный Вонни - мне кажется, перед нами снова какой-то гребучий постмодернизм. За точность цЫтаты не ручаюсь, но да, он самый. Гребучий. Автор играется в слова и смыслы, ищет магию в стихах мёртвого поэта, препарирует их строчка за строчкой, и делает вид, что подаёт это под соусом мистического боевика.
В нулевых на такие эксперименты какая-то мода была. Бандиты-быдланы, ведущие философские беседы, просветлённые киллеры с собственным кодексом чести, любовь к топорам и какое-то болезненное ох-ты-гой-еси-губой-тряси славянство. А теперь возьмите все эти ингредиенты и смешайте в одно огромное ведро.
Две истории, сурового рукопашника-киллера, взрощенного добрым дедушкой Мокаром, и самостоятельного священника, добывающего секретное оружие из окаменевших томиков Пастернака, сливаются в одну ближе к финалу, в суровой зарубе с силами тьмы, нахлынувшими на Русь-матушку.
За силы эти отвечают многочисленные секты и религиозные течения, как плесень расползшиеся по телу некогда атеистической Родины. Мормоны, баптисты, экстрасенсы и знахари, и даже последователи Порфирия Иванова, способные превращаться в моржей. И все они, по какой-то причине, поклоняются демону-нетопырю Пастеру Наку. Притянуто это не то чтобы за уши, скорее за яйца, и иногда возникает ощущение, что весь этот хулиганский посыл вырос из фразы "Господь, пастырь наш..."., однако если принять эту условность (что происходит где-то в моменте, когда отец Сергий разбирает стихи Пастернака), фигура мёртвого поэта становится действительно инфернальной и могучей.
Собран роман по Пелевинским лекалам. Быстрый жёсткий экшн, иногда вполне себе жанровый, перемежается здоровенными полотнами философских и псевдофилософских рассуждений. Вообще, у слоупока сложилось ощущение, что Елизаров тут выступает этаким Пелевиным для быдла, для меня то есть. Философия, религия, боёвка, перемешать, мат, добавить кубик "Магги", правда без грибов, ещё философия, выкладывать слоями. И даже там, где у Пелевина проскальзывает жеманный интеллигентский "хуй", у Елизарова этот же "хуй" получается пролетарски-стоячим. Таким и убить можно.
К сожалению, сшито произведение довольно грубо, и, походу, автору было интереснее придумывать концепции, чем закручивать сюжет, потому как все пострелушки и зарубы, в которых наши побеждают ихних, сводятся в итоге... к глобальной зарубе-пострелушке. И слоупок такой, книжку закрывает, и недоумевает - што хотел сказать аффтар? Ну, то есть, чтоб не спойлерить, если хотел сказать именно то, что первое приходит в голову, то стоило ли городить такой огород?
С другой стороны - автор сказал, что хотел сказать, и сделал это так, как умеет лучше всего. Я даже не могу сказать, что мне не понравилось. Скорее некоторые неровности, те самые грубые швы, мешали погрузиться в чтение, а не оценивать, не сравнивать... или в этом и есть смысл гребучего постмодернизъма?
PS: А вот что мне всегда у Елизарова нравилось почти безоговорочно, так это обложки.
За сим всё. Приятного чтения всем, кто ещё читает!
Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts. Telegram was founded in 2013 by two Russian brothers, Nikolai and Pavel Durov. Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report.
from ar
