Левый консерватор

Однако помимо символического есть ещё и реальное. Это не "реальность", а термин, обозначающий вещь в себе, или кантовский ноумен. То есть, это нечто вечное, неизбывное, подлинное, но именно поэтому являющееся исключенным остатком из так называемой "объективной реальности", что-то, что в неё не вписывается и её отрицает. Собственно, человечество в XX веке столкнулось с реальным как таковым, с травматическим опытом разрушения всех основ. Однако этим делом не ограничивается. Сама идея прогресса не только вытесняла то реальное, которое в неё не укладывалось. Она сама в итоге привела к желанию, к страсти воплотить идеал в жизнь здесь и немедленно, прямо сейчас. Именно из идеологии прогресса в конце XIX века родились, например, социал-дарвинизм и евгеника, попытки перейти в светлое будущее прямо сейчас.

Разрушение и очевидная импотенция старого мира открыла путь страсти к реальному, которая захватила собой буквально всё. Произошло смещение темпоральности, на место отложенного будущего пришло настоящее, которое требует немедленного и решительного действия. Будущее должно свершаться сегодня. Примерами в политике являются, очевидно, коммунизм и фашизм; в философии - попытка избавиться от метафизики в феноменологии, хайдеггерианстве, негативной диалектике, да и том же венском кружке; в физике - квантовая механика и теория относительности, согласно которым мир устроен принципиально иначе, чем мы раньше думали; в социальной политике - евгеника и проекты улучшения человеческой расы; в искусстве - футуризм, конструктивизм и т.п. Знаменитый проект башни Татлина, антураж "Метрополиса" Фрица Ланга - это искусство революционной эпохи кризиса, который ждет великих свершений.

Однако Бадью предупреждает, что страсть к реальному - это опасная вещь, с которой нужно быть крайне осторожными. И в итоге страсть к реальному обернулась не райскими кущами, а террористическим нигилизмом. На это есть несколько причин, онтологическая заключается в том, что ноумен или вещи сами по себе - это пустота или ничто. Соответственно, попытка вырваться из плена репрезентации и мира представлений в царство свободы и Абсолюта по определению деструктивно, она априори предполагает отрицание и разрушение старого мира. Ключевая опасность заключается в том, что попытка создать новый светлый мир здесь, сейчас и немедленно рискует буквально отождествить разрушение с созиданием. В таком случае оказывается достаточным не решить проблему справедливого переустройства мира, а просто всех убить.

Коммунизм, будучи изначально светлой идеей переучреждения мира, обернулся сталинизмом и чекистской некрофилией. Фашизм же во всех обличиях изначально был идеологией некрофилии и террористического нигилизма, который нес смерть всему живому и даже не скрывал этого. Собственно, именно в этом заключается суть XX века, в котором возник объективный запрос на политическую эсхатологию, но которая в итоге и принесла последние времена. Вместо утопии мы получили перманентный экономический кризис, войну, опыты над детьми, холокост и концентрационные лагеря. Последствия этого времени мы чувствуем до сих пор, хотя бы потому, что мы все живет на развалинах утопий - фашистской, коммунистической и либеральной, каждая из которых провалилась. А почему они провалились, будет рассказано в следующей серии.

www.group-telegram.com/ar/leftconservativenotes.com/133

3.4K viewsedited  Mar 1, 2023 at 12:22

Однако помимо символического есть ещё и реальное. Это не "реальность", а термин, обозначающий вещь в себе, или кантовский ноумен. То есть, это нечто вечное, неизбывное, подлинное, но именно поэтому являющееся исключенным остатком из так называемой "объективной реальности", что-то, что в неё не вписывается и её отрицает. Собственно, человечество в XX веке столкнулось с реальным как таковым, с травматическим опытом разрушения всех основ. Однако этим делом не ограничивается. Сама идея прогресса не только вытесняла то реальное, которое в неё не укладывалось. Она сама в итоге привела к желанию, к страсти воплотить идеал в жизнь здесь и немедленно, прямо сейчас. Именно из идеологии прогресса в конце XIX века родились, например, социал-дарвинизм и евгеника, попытки перейти в светлое будущее прямо сейчас.

Разрушение и очевидная импотенция старого мира открыла путь страсти к реальному, которая захватила собой буквально всё. Произошло смещение темпоральности, на место отложенного будущего пришло настоящее, которое требует немедленного и решительного действия. Будущее должно свершаться сегодня. Примерами в политике являются, очевидно, коммунизм и фашизм; в философии - попытка избавиться от метафизики в феноменологии, хайдеггерианстве, негативной диалектике, да и том же венском кружке; в физике - квантовая механика и теория относительности, согласно которым мир устроен принципиально иначе, чем мы раньше думали; в социальной политике - евгеника и проекты улучшения человеческой расы; в искусстве - футуризм, конструктивизм и т.п. Знаменитый проект башни Татлина, антураж "Метрополиса" Фрица Ланга - это искусство революционной эпохи кризиса, который ждет великих свершений.

Однако Бадью предупреждает, что страсть к реальному - это опасная вещь, с которой нужно быть крайне осторожными. И в итоге страсть к реальному обернулась не райскими кущами, а террористическим нигилизмом. На это есть несколько причин, онтологическая заключается в том, что ноумен или вещи сами по себе - это пустота или ничто. Соответственно, попытка вырваться из плена репрезентации и мира представлений в царство свободы и Абсолюта по определению деструктивно, она априори предполагает отрицание и разрушение старого мира. Ключевая опасность заключается в том, что попытка создать новый светлый мир здесь, сейчас и немедленно рискует буквально отождествить разрушение с созиданием. В таком случае оказывается достаточным не решить проблему справедливого переустройства мира, а просто всех убить.

Коммунизм, будучи изначально светлой идеей переучреждения мира, обернулся сталинизмом и чекистской некрофилией. Фашизм же во всех обличиях изначально был идеологией некрофилии и террористического нигилизма, который нес смерть всему живому и даже не скрывал этого. Собственно, именно в этом заключается суть XX века, в котором возник объективный запрос на политическую эсхатологию, но которая в итоге и принесла последние времена. Вместо утопии мы получили перманентный экономический кризис, войну, опыты над детьми, холокост и концентрационные лагеря. Последствия этого времени мы чувствуем до сих пор, хотя бы потому, что мы все живет на развалинах утопий - фашистской, коммунистической и либеральной, каждая из которых провалилась. А почему они провалились, будет рассказано в следующей серии.

BY Левый консерватор