Сегодня в пантеоне знаменитых людей XIX века, по дороге к лавре, с правой стороны дорожка протоптана только к нему. Там и Баратынский лежит, и дедушка Крылов, и Жуковский, и Чайковский, и Бородин, и Мусоргский. Однако дорожка всегда к Достоевскому протоптана. И засыпанная цветами могила, написан эпиграф из Евангелия от Иоанна к роману «Братья Карамазовы»: «... зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно».
В общем, Достоевский умер. Его положили в Святодуховскую церковь Александро-Невской лавры, ныне не действующую, занятую Культурным Центром. И там он лежал. К нему пришли псалтырь почитать. Лежит покойник, в головах стоит аналой, на аналое лежит псалтырь, приходили люди и читали по кафизме. Потом пришли другие - «я тоже хочу помолиться, и я, и я», и читают по кафизме, потом по псалму, потом по три строчки, потом по одной строчке, потом по одному слову.
Слово прочел и в сторону, прочел и в сторону. Потому что желающих прочесть псалтырь у гроба Достоевского оказалось несколько тысяч. Люди вдруг почувствовали, кого же они потеряли. Приходили молиться разночинцы, студенты, окончившие и не окончившие курс. Приходили дамы, приходили священники, приходили офицеры, приходили интеллигенты.
Впервые робко крестились те, кто уже забыл креститься давно. Потому что безбожие прошло по России широкой волной, многие вообще перестали ходить в церковь. И вдруг они стали снова молиться над гробом покойника, который всю жизнь только о том и говорил: «Веруйте, кайтесь, Христос есть, и Бог есть, и бессмертие души есть, все есть, кайтесь, веруйте».
Когда его выносили из храма, чтобы обнести вокруг церкви под пение тропарей за упокоенных «Волной морскою», то обнести не получилось, потому что был битком набит людьми весь церковный двор. Нужно было гроб передавать буквально по головам. То есть гроб шел, а люди не двигались. Не могли. Так много было народу. В окрестных домах были открыты настежь окна, в окнах стояли люди с зажженными свечами.
И когда его несли к месту упокоения, пели «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас». Весь город пел, казалось, весь Петербург сошелся.
Таких похорон Россия не знала, кроме разве что двух. Подобного рода масштабные похороны были у генерала Скобелева, Белого Генерала. Того самого, который бил турков в Болгарии, и в Туркистане воевал. И потом похороны Иоанна Кронштадского, которые тоже собрали к себе всю Россию, это было нечто грандиозное. Похороны праведника - это подтверждение того, что Бог есть. Похороны праведника - это праздник. Это событие, которое рождает в людях не страх и трепет, а радость и умиление, и странные слезы благодарности и любви.
Вот так умер Федор Михайлович, и жизнью и смертью подтвердил весь путь своей жизни, он вел и ведет нас, по сути тащит за руки сквозь петербуржские подворотни, сквозь прокуренные кухни, где спорят о жизни, ведет нас к Иисусу Христу. И смерть его была еще одним доказательством, что он не ошибся. Все, что он делал и говорил, было правильно."
Сегодня в пантеоне знаменитых людей XIX века, по дороге к лавре, с правой стороны дорожка протоптана только к нему. Там и Баратынский лежит, и дедушка Крылов, и Жуковский, и Чайковский, и Бородин, и Мусоргский. Однако дорожка всегда к Достоевскому протоптана. И засыпанная цветами могила, написан эпиграф из Евангелия от Иоанна к роману «Братья Карамазовы»: «... зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно».
В общем, Достоевский умер. Его положили в Святодуховскую церковь Александро-Невской лавры, ныне не действующую, занятую Культурным Центром. И там он лежал. К нему пришли псалтырь почитать. Лежит покойник, в головах стоит аналой, на аналое лежит псалтырь, приходили люди и читали по кафизме. Потом пришли другие - «я тоже хочу помолиться, и я, и я», и читают по кафизме, потом по псалму, потом по три строчки, потом по одной строчке, потом по одному слову.
Слово прочел и в сторону, прочел и в сторону. Потому что желающих прочесть псалтырь у гроба Достоевского оказалось несколько тысяч. Люди вдруг почувствовали, кого же они потеряли. Приходили молиться разночинцы, студенты, окончившие и не окончившие курс. Приходили дамы, приходили священники, приходили офицеры, приходили интеллигенты.
Впервые робко крестились те, кто уже забыл креститься давно. Потому что безбожие прошло по России широкой волной, многие вообще перестали ходить в церковь. И вдруг они стали снова молиться над гробом покойника, который всю жизнь только о том и говорил: «Веруйте, кайтесь, Христос есть, и Бог есть, и бессмертие души есть, все есть, кайтесь, веруйте».
Когда его выносили из храма, чтобы обнести вокруг церкви под пение тропарей за упокоенных «Волной морскою», то обнести не получилось, потому что был битком набит людьми весь церковный двор. Нужно было гроб передавать буквально по головам. То есть гроб шел, а люди не двигались. Не могли. Так много было народу. В окрестных домах были открыты настежь окна, в окнах стояли люди с зажженными свечами.
И когда его несли к месту упокоения, пели «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас». Весь город пел, казалось, весь Петербург сошелся.
Таких похорон Россия не знала, кроме разве что двух. Подобного рода масштабные похороны были у генерала Скобелева, Белого Генерала. Того самого, который бил турков в Болгарии, и в Туркистане воевал. И потом похороны Иоанна Кронштадского, которые тоже собрали к себе всю Россию, это было нечто грандиозное. Похороны праведника - это подтверждение того, что Бог есть. Похороны праведника - это праздник. Это событие, которое рождает в людях не страх и трепет, а радость и умиление, и странные слезы благодарности и любви.
Вот так умер Федор Михайлович, и жизнью и смертью подтвердил весь путь своей жизни, он вел и ведет нас, по сути тащит за руки сквозь петербуржские подворотни, сквозь прокуренные кухни, где спорят о жизни, ведет нас к Иисусу Христу. И смерть его была еще одним доказательством, что он не ошибся. Все, что он делал и говорил, было правильно."
Протоиерей Андрей Ткачев
BY Блог Олега Матвейчева
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. The regulator took order for the search and seizure operation from Judge Purushottam B Jadhav, Sebi Special Judge / Additional Sessions Judge. The last couple days have exemplified that uncertainty. On Thursday, news emerged that talks in Turkey between the Russia and Ukraine yielded no positive result. But on Friday, Reuters reported that Russian President Vladimir Putin said there had been some “positive shifts” in talks between the two sides.
from ar
