В прошлый вечер мы с общиной/ орденом в Нск провели ритуал памятования ушедших.
Как сказала одна прекрасная женщина: «Он очень простой, но большой».
Очень приятный отклик, как по мне.
Я транслировала ощущения и конструировала структуру, а Д. давал перевод и помогал отшлифовать слова, когда я писала ритуал. И давал свои термины с точки зрения ЗМТ и Телемы, в которых я не очень секу, хотя за счёт общения секу всё больше :)
Писала я ритуал и в честь умершего отца, и потому что желала разделить с людьми чувство светлой скорби, поделиться тем, что утрата «может стать драгоценностью, а не кровоточащей раной», как я вчера сказала.
Нет правильного способа скорбеть и помнить об утратах. Каждый способ верный.
Это о любви — быть в состоянии скорби и возвышать эту скорбь, трансформировать её в самые чистые и светлые формы.
И в одну из самых тёмных ночей вспоминать тех, кто был до нас, кто проложил дорогу в мир нам и пережил до нас и вместе с нами множество зим — тоже верно и сообразно.
Мы можем помнить и любить, мы можем помнить и скорбеть, помнить и быть благодарными.
Эта память делает связи между нами и предками прочными, превращает связи в опору и питание, подобно тому, как корни питают деревья.
В прошлый вечер мы с общиной/ орденом в Нск провели ритуал памятования ушедших.
Как сказала одна прекрасная женщина: «Он очень простой, но большой».
Очень приятный отклик, как по мне.
Я транслировала ощущения и конструировала структуру, а Д. давал перевод и помогал отшлифовать слова, когда я писала ритуал. И давал свои термины с точки зрения ЗМТ и Телемы, в которых я не очень секу, хотя за счёт общения секу всё больше :)
Писала я ритуал и в честь умершего отца, и потому что желала разделить с людьми чувство светлой скорби, поделиться тем, что утрата «может стать драгоценностью, а не кровоточащей раной», как я вчера сказала.
Нет правильного способа скорбеть и помнить об утратах. Каждый способ верный.
Это о любви — быть в состоянии скорби и возвышать эту скорбь, трансформировать её в самые чистые и светлые формы.
И в одну из самых тёмных ночей вспоминать тех, кто был до нас, кто проложил дорогу в мир нам и пережил до нас и вместе с нами множество зим — тоже верно и сообразно.
Мы можем помнить и любить, мы можем помнить и скорбеть, помнить и быть благодарными.
Эта память делает связи между нами и предками прочными, превращает связи в опору и питание, подобно тому, как корни питают деревья.
Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform.
from ar
