Есть такая добрая традиция среди коллег – ругать почту (обычную, аналоговую, синенькую). А мне вечно ровным счётом нечего рассказать о том, как коварно почтовые работники отправляли мои апелляционные жалобы вместо суда в колонию России на Плутоне.
Но вот на днях в моём любимом отделении на Восстания мне вернули одно моё письмо – и эта история пока что кажется мне удивительной.
Хронология такая:
7 декабря суд оставляет под стражей моего подзащитного на месяц с небольшим.
11 декабря я отправляю почтой апелляционную жалобу на это постановление.
13 декабря письмо приходит в почтовое отделение.
Дальше бурлит тяжёлый для судов декабрь, и стремительного назначения заседания в апелляции я не жду.
9 января всё тот же суд продлевает подзащитному всё ту же печальную меру пресечения.
11 января я обжалую уже новое постановление.
19 января мне звонят из суда и извещают, что городской суд мою жалобу рассмотрит 21 февраля.
И дальше я была абсолютно уверена, что этот звонок касался декабрьской жалобы, а про январскую мне отзвонятся где-нибудь в начале февраля.
Но вдруг 30 января я получаю на почте запечатанный конверт со своей первой, декабрьской, жалобой. Судя по штемпелю, она пролежала в отделении положенный месяц – с 13 декабря до 13 января, и никто её оттуда не забрал. Никто – то есть суд, который должен, по идее, забирать всю адресованную ему корреспонденцию если не каждый день, то уж точно не раз в месяц.
Стала думать, как так могло случиться.
Ясно, что суд не мог игнорировать именно моё письмо (это глупо, незачем и технически сложно). Если бы целый районный суд не получал абсолютно всю декабрьскую почту, уже был бы скандал, и все бы об этом знали (аналогичные истории про СК и полицию, например, хорошо известны – но даже там почту всё-таки получают, хоть и с жуткими задержками). Но у коллег в этот суд всё нормально входит и выходит отправляется. Значит, проблема, скорее всего, на стороне почты.
И вот что выяснилось, когда я внимательно перечитала историю перемещений письма.
По индексу на конверте письмо должно было попасть в одно почтовое отделение, а попало совсем в другое – потому что нужное отделение временно закрыто. Правда, почта, где письмо в итоге оказалось и пролежало месяц, находится не только не рядом с судом, а вовсе даже в соседнем районе. Открытых официальных данных о том, какое отделение сейчас отвечает за письма в адрес суда, я не нашла. А вот раньше, весной прошлого года, все письма временно закрытого отделения отправлялись в ближайшее – а не в то, где зависла моя жалоба.
Понятно, что отчётливой истории путешествий письма по отделениям и сортировочным центрам хватит, чтобы восстановить срок обжалования. Апелляция, конечно, пройдёт в режиме "не догнать, так хоть согреться" – но в этом не виноваты ни на почте, ни в суде, просто новогодние праздники неудачно вклинились между продлениями стражи.
А мне теперь предстоит новое развлечение – рассылать письма, жалобы и запросы "Почте России", обращения в суд, да ещё спрашивать у коллег трек-номера от их корреспонденции для сравнения – чтобы выяснить, что ж на самом деле произошло с моим многострадальным конвертом и почему.
Но чем бы ни закончилось это расследование, потом я в любом случае смогу травить байки на почтовую тему – то есть наконец-то приобщиться к традиционным адвокатским ценностям.
Есть такая добрая традиция среди коллег – ругать почту (обычную, аналоговую, синенькую). А мне вечно ровным счётом нечего рассказать о том, как коварно почтовые работники отправляли мои апелляционные жалобы вместо суда в колонию России на Плутоне.
Но вот на днях в моём любимом отделении на Восстания мне вернули одно моё письмо – и эта история пока что кажется мне удивительной.
Хронология такая:
7 декабря суд оставляет под стражей моего подзащитного на месяц с небольшим.
11 декабря я отправляю почтой апелляционную жалобу на это постановление.
13 декабря письмо приходит в почтовое отделение.
Дальше бурлит тяжёлый для судов декабрь, и стремительного назначения заседания в апелляции я не жду.
9 января всё тот же суд продлевает подзащитному всё ту же печальную меру пресечения.
11 января я обжалую уже новое постановление.
19 января мне звонят из суда и извещают, что городской суд мою жалобу рассмотрит 21 февраля.
И дальше я была абсолютно уверена, что этот звонок касался декабрьской жалобы, а про январскую мне отзвонятся где-нибудь в начале февраля.
Но вдруг 30 января я получаю на почте запечатанный конверт со своей первой, декабрьской, жалобой. Судя по штемпелю, она пролежала в отделении положенный месяц – с 13 декабря до 13 января, и никто её оттуда не забрал. Никто – то есть суд, который должен, по идее, забирать всю адресованную ему корреспонденцию если не каждый день, то уж точно не раз в месяц.
Стала думать, как так могло случиться.
Ясно, что суд не мог игнорировать именно моё письмо (это глупо, незачем и технически сложно). Если бы целый районный суд не получал абсолютно всю декабрьскую почту, уже был бы скандал, и все бы об этом знали (аналогичные истории про СК и полицию, например, хорошо известны – но даже там почту всё-таки получают, хоть и с жуткими задержками). Но у коллег в этот суд всё нормально входит и выходит отправляется. Значит, проблема, скорее всего, на стороне почты.
И вот что выяснилось, когда я внимательно перечитала историю перемещений письма.
По индексу на конверте письмо должно было попасть в одно почтовое отделение, а попало совсем в другое – потому что нужное отделение временно закрыто. Правда, почта, где письмо в итоге оказалось и пролежало месяц, находится не только не рядом с судом, а вовсе даже в соседнем районе. Открытых официальных данных о том, какое отделение сейчас отвечает за письма в адрес суда, я не нашла. А вот раньше, весной прошлого года, все письма временно закрытого отделения отправлялись в ближайшее – а не в то, где зависла моя жалоба.
Понятно, что отчётливой истории путешествий письма по отделениям и сортировочным центрам хватит, чтобы восстановить срок обжалования. Апелляция, конечно, пройдёт в режиме "не догнать, так хоть согреться" – но в этом не виноваты ни на почте, ни в суде, просто новогодние праздники неудачно вклинились между продлениями стражи.
А мне теперь предстоит новое развлечение – рассылать письма, жалобы и запросы "Почте России", обращения в суд, да ещё спрашивать у коллег трек-номера от их корреспонденции для сравнения – чтобы выяснить, что ж на самом деле произошло с моим многострадальным конвертом и почему.
Но чем бы ни закончилось это расследование, потом я в любом случае смогу травить байки на почтовую тему – то есть наконец-то приобщиться к традиционным адвокатским ценностям.
BY Objection, your honor!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
'Wild West' At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." Sebi said data, emails and other documents are being retrieved from the seized devices and detailed investigation is in progress. "This time we received the coordinates of enemy vehicles marked 'V' in Kyiv region," it added.
from ar
