Notice: file_put_contents(): Write of 6019 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50
Warning: file_put_contents(): Only 8192 of 14211 bytes written, possibly out of free disk space in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 Обычные дни | Telegram Webview: obychnie_dni/1362 -
Откуда-то изнутри было направлено письмо в мой мозг. Там, в штабе, сломали печать, достали пожелтевшую, будто ее до этого макнули в чай и просушили, бумагу, на которой черным были нацарапаны такие слова: «Нужно пойти в библиотеку. Там точно все изменится: тексты станут намного лучше и приблизятся по качеству к чему-то реально стоящему, а не как сейчас».
Зачем писать такие гадости, — думаю я, идя в сторону местной библиотеки. Как Полярная звезда указывает отважным путешественникам на север, так и мне, среднему городскому обывателю, Яндекс-карта указывает на библиотеку.
Захожу в маленькую пустую кофейню в здании из красного кирпича. Внутри всё желтое почему-то, наверно, такой стиль. Мне по знаку зодиака положено любить желтое, и я правда стараюсь, но у меня не получается. Стою и не могу обуздать отвращение. В такие моменты надо просто сфокусироваться на цели — отсечь всё лишнее от мрамора жизни и тогда, может быть, получится хоть какая-то статуя или скульптура, пусть даже и не красивая, но с намеком на осмысленность.
Беру стаканчик американо, захожу с ним в тесный туалет. Достаю из внутреннего кармана пуховика фляжку, заливаю в стакан грамм 80-90 виски («Ты специально так написал, потому что боишься цифры 100, как будто где-то существуют понятия, что 100 грамм в чашке с кофе — это уже плохо, это уже алкоголизм»).
Библиотека оказалась детской. Понимаю это, сидя на маленьком персикового цвета стульчике. Передо мной раскраска. Детей нет. За столом, как учительница, сидит полная библиотекарша с черными вьющимися волосами. Говорит по телефону. Я встаю, собираюсь уходить. Прикрывает трубку рукой, обращается ко мне: — Вам что? — Да я перепутал, мне бы во взрослую библиотеку. Она оглядывает меня с головы до ног, мол, это еще большой вопрос, можно ли мне во «ВЗРОСЛУЮ» библиотеку. — А зачем вам? — Посидеть-поработать. — «Зачем-зачем ты вступаешь в эти глупые разговоры? Это уже унизительно. Подумай, тебе 33 года, а ты, как будто это допрос, с трепетом мычишь что-то в ответ смотрительнице детской библиотеки. Ты уже не ребенок, с тобой так нельзя». — Так садитесь тут и работайте. Какая вообще разница? — Ну, в сущности, никакой. — «Это твои мысли или это такое крутое НЛП в исполнении этой дамочки? Она прогнула тебя, как сухой прутик. Если жизнь и похожа на передачу «Полечудес», то подарки, которые тебе дарят, — это всегда доказательства твоей ничтожности. Эй, очнись, музей уже переполнен, пора браться за ум!»
Я повинуюсь. Сбрасываю с себя рюкзак, куртку. Остаюсь в детской библиотеке. Глоток кофе с дополнительным секретным ингредиентом (как в той рекламе: "Ну вот мой секрет и перестал быть секретом, потому что я рассказала его вам, га-га-га"). Смотрю внимательно на даму. Замечаю, что старенький проводной телефон, по которому она говорит, не включен в сеть. Становится страшно, руки и ноги моментально холодеют. «Господи, Гера, блядь, посмотри внимательнее». Смотрю внимательнее — подключен. Просто не за тот провод глазами уцепился.
Не пишется. Смотрю интервью 2003 года Фостера Уоллеса. Бросаю это дело спустя тридцать минут. Очень депрессивно. Копаюсь в детских книжках, мало ли что-то интересное попадется. Нахожу сокращенное издание «Дон Кихота» для школьников. Вспоминаю, как в шестнадцать лет, будучи необразованным хулиганом, прочитал за пару вечеров, а потом всё ходил и такой: «Хуйня этот ваш Дон Кихот. Прочитал по бырику, ничего такого». Потом понял, что это сокращенное издание, и стало стыдно.
Иду в сторону дома и думаю, что с жизнью похожая история. Типа есть детское сокращенное издание, а есть серьезный такой двухтомник мелким шрифтом. Это, оказывается, одна из тех мыслей, которую не могу довести до конца, к выводу. От этого становится плохо. Болит голова.
Надо будет попробовать все-таки дойти до взрослой библиотеки. Но уже явно не сегодня.
Откуда-то изнутри было направлено письмо в мой мозг. Там, в штабе, сломали печать, достали пожелтевшую, будто ее до этого макнули в чай и просушили, бумагу, на которой черным были нацарапаны такие слова: «Нужно пойти в библиотеку. Там точно все изменится: тексты станут намного лучше и приблизятся по качеству к чему-то реально стоящему, а не как сейчас».
Зачем писать такие гадости, — думаю я, идя в сторону местной библиотеки. Как Полярная звезда указывает отважным путешественникам на север, так и мне, среднему городскому обывателю, Яндекс-карта указывает на библиотеку.
Захожу в маленькую пустую кофейню в здании из красного кирпича. Внутри всё желтое почему-то, наверно, такой стиль. Мне по знаку зодиака положено любить желтое, и я правда стараюсь, но у меня не получается. Стою и не могу обуздать отвращение. В такие моменты надо просто сфокусироваться на цели — отсечь всё лишнее от мрамора жизни и тогда, может быть, получится хоть какая-то статуя или скульптура, пусть даже и не красивая, но с намеком на осмысленность.
Беру стаканчик американо, захожу с ним в тесный туалет. Достаю из внутреннего кармана пуховика фляжку, заливаю в стакан грамм 80-90 виски («Ты специально так написал, потому что боишься цифры 100, как будто где-то существуют понятия, что 100 грамм в чашке с кофе — это уже плохо, это уже алкоголизм»).
Библиотека оказалась детской. Понимаю это, сидя на маленьком персикового цвета стульчике. Передо мной раскраска. Детей нет. За столом, как учительница, сидит полная библиотекарша с черными вьющимися волосами. Говорит по телефону. Я встаю, собираюсь уходить. Прикрывает трубку рукой, обращается ко мне: — Вам что? — Да я перепутал, мне бы во взрослую библиотеку. Она оглядывает меня с головы до ног, мол, это еще большой вопрос, можно ли мне во «ВЗРОСЛУЮ» библиотеку. — А зачем вам? — Посидеть-поработать. — «Зачем-зачем ты вступаешь в эти глупые разговоры? Это уже унизительно. Подумай, тебе 33 года, а ты, как будто это допрос, с трепетом мычишь что-то в ответ смотрительнице детской библиотеки. Ты уже не ребенок, с тобой так нельзя». — Так садитесь тут и работайте. Какая вообще разница? — Ну, в сущности, никакой. — «Это твои мысли или это такое крутое НЛП в исполнении этой дамочки? Она прогнула тебя, как сухой прутик. Если жизнь и похожа на передачу «Полечудес», то подарки, которые тебе дарят, — это всегда доказательства твоей ничтожности. Эй, очнись, музей уже переполнен, пора браться за ум!»
Я повинуюсь. Сбрасываю с себя рюкзак, куртку. Остаюсь в детской библиотеке. Глоток кофе с дополнительным секретным ингредиентом (как в той рекламе: "Ну вот мой секрет и перестал быть секретом, потому что я рассказала его вам, га-га-га"). Смотрю внимательно на даму. Замечаю, что старенький проводной телефон, по которому она говорит, не включен в сеть. Становится страшно, руки и ноги моментально холодеют. «Господи, Гера, блядь, посмотри внимательнее». Смотрю внимательнее — подключен. Просто не за тот провод глазами уцепился.
Не пишется. Смотрю интервью 2003 года Фостера Уоллеса. Бросаю это дело спустя тридцать минут. Очень депрессивно. Копаюсь в детских книжках, мало ли что-то интересное попадется. Нахожу сокращенное издание «Дон Кихота» для школьников. Вспоминаю, как в шестнадцать лет, будучи необразованным хулиганом, прочитал за пару вечеров, а потом всё ходил и такой: «Хуйня этот ваш Дон Кихот. Прочитал по бырику, ничего такого». Потом понял, что это сокращенное издание, и стало стыдно.
Иду в сторону дома и думаю, что с жизнью похожая история. Типа есть детское сокращенное издание, а есть серьезный такой двухтомник мелким шрифтом. Это, оказывается, одна из тех мыслей, которую не могу довести до конца, к выводу. От этого становится плохо. Болит голова.
Надо будет попробовать все-таки дойти до взрослой библиотеки. Но уже явно не сегодня.
This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips.
from ar
