Proeconomics

Главный научный сотрудник ИМЭМО РАН, заместитель директора Центра трудовых исследований ВШЭ Ростислав Капелюшников в своей монографии «Эскалация вакансий на российском рынке труда (динамика, структура, триггеры)», 2024, ВШЭ, рисует весьма мрачные перспективы российского рынка труда:

«В настоящее время практически все потенциально значимые источники пополнения рабочей силы уже исчерпаны. Безработица поддерживается на минимальном уровне, так что увеличение занятости за счёт дальнейшего сжатия пула безработных почти невозможно; «затягивание» в занятость молодёжи означало бы снижение её охвата высшим образованием, что отрицательно повлияло бы на накопление человеческого капитала; экономическая активность женщин с детьми и без того находится уже на высокой отметке; активизация занятости среди пожилых сверх того, что способна дать пенсионная реформа, практически невероятна.

И это - на фоне неблагоприятной демографической ситуации, когда, по прогнозам, в ближайшее десятилетия численность занятых может снизиться на 5-10 млн человек.

Единственным реальным резервом остаётся, по сути, только «импорт» рабочей силы из-за рубежа. Но и на этом пути имеются серьёзные ограничения, если учесть, что главным поставщиком трудовых мигрантов для российской экономики традиционно выступали страны Средней Азии. Во-первых, для жителей этих стран всё шире открываются другие внешние рынки труда, прежде всего - китайский. Во-вторых, в этих странах в трудоспособный возраст начинают вступать намного меньшие по численности молодёжные когорты, так что контингент потенциальных трудовых мигрантов будет сжиматься. В-третьих, из-за различий в темпах экономического роста разрыв в уровнях дохода между Россией и странами Средней Азии, скорее всего, будет сокращаться. Соответственно, выезд на заработки в Россию будет становиться для их жителей относительно менее привлекательной опцией.

С учетом этих ограничений активизация трудовой миграции, даже если она произойдёт, едва ли окажется значительной. Даже прирост доли трудовых мигрантов в общей численности занятых на 1-2 п.п. не сможет компенсировать потери в рабочей силе, ожидаемые в ближайшие десятилетия».

Получается, в ситуации долговременного дефицита работников единственный выход – отраслевая трансформация российской экономики. Какими-то отраслями придётся жертвовать, чтобы перераспределить Труд. На ум приходит только одно направление – силовые органы и ВПК после завершения «известной фазы». Но возникнет другой вопрос – их компетенций всё равно не хватит закрыть все дефицитные направления Труда: например, из сержанта или фрезеровщика вряд ли выйдет врач (а медицинские специальности – одни из самых дефицитных сегодня).

Кстати, весьма вероятно, что если в 2025 году начнётся просадка строительной отрасли, то она вынуждена будет избавиться от сотен тысяч работников.

www.group-telegram.com/ar/proeconomics.com/15799

32.5K viewsDec 8 at 14:03

Главный научный сотрудник ИМЭМО РАН, заместитель директора Центра трудовых исследований ВШЭ Ростислав Капелюшников в своей монографии «Эскалация вакансий на российском рынке труда (динамика, структура, триггеры)», 2024, ВШЭ, рисует весьма мрачные перспективы российского рынка труда:

«В настоящее время практически все потенциально значимые источники пополнения рабочей силы уже исчерпаны. Безработица поддерживается на минимальном уровне, так что увеличение занятости за счёт дальнейшего сжатия пула безработных почти невозможно; «затягивание» в занятость молодёжи означало бы снижение её охвата высшим образованием, что отрицательно повлияло бы на накопление человеческого капитала; экономическая активность женщин с детьми и без того находится уже на высокой отметке; активизация занятости среди пожилых сверх того, что способна дать пенсионная реформа, практически невероятна.

И это - на фоне неблагоприятной демографической ситуации, когда, по прогнозам, в ближайшее десятилетия численность занятых может снизиться на 5-10 млн человек.

Единственным реальным резервом остаётся, по сути, только «импорт» рабочей силы из-за рубежа. Но и на этом пути имеются серьёзные ограничения, если учесть, что главным поставщиком трудовых мигрантов для российской экономики традиционно выступали страны Средней Азии. Во-первых, для жителей этих стран всё шире открываются другие внешние рынки труда, прежде всего - китайский. Во-вторых, в этих странах в трудоспособный возраст начинают вступать намного меньшие по численности молодёжные когорты, так что контингент потенциальных трудовых мигрантов будет сжиматься. В-третьих, из-за различий в темпах экономического роста разрыв в уровнях дохода между Россией и странами Средней Азии, скорее всего, будет сокращаться. Соответственно, выезд на заработки в Россию будет становиться для их жителей относительно менее привлекательной опцией.

С учетом этих ограничений активизация трудовой миграции, даже если она произойдёт, едва ли окажется значительной. Даже прирост доли трудовых мигрантов в общей численности занятых на 1-2 п.п. не сможет компенсировать потери в рабочей силе, ожидаемые в ближайшие десятилетия».

Получается, в ситуации долговременного дефицита работников единственный выход – отраслевая трансформация российской экономики. Какими-то отраслями придётся жертвовать, чтобы перераспределить Труд. На ум приходит только одно направление – силовые органы и ВПК после завершения «известной фазы». Но возникнет другой вопрос – их компетенций всё равно не хватит закрыть все дефицитные направления Труда: например, из сержанта или фрезеровщика вряд ли выйдет врач (а медицинские специальности – одни из самых дефицитных сегодня).

Кстати, весьма вероятно, что если в 2025 году начнётся просадка строительной отрасли, то она вынуждена будет избавиться от сотен тысяч работников.

BY Proeconomics