Вспомнила сегодня дизайнера Вернера Пантона — не знаю, почему. Точнее, вспомнила не его самого, а категоричный и одновременно весёлый тезис, который откопала когда-то в арховской библиотеке: «Нет такого закона, по которому в гостиной должны стоять диван, два кресла и журнальный столик».
Собственно, Пантон никогда не доказывал это с пеной у рта, а просто работал с опорой на этот тезис и делал какие-то потрясающе отбитые штуки. Хотела написать, что скандинавский дизайн не всегда был сдержанным, но поняла, что датчанин Пантон (я ставлю ударение на А) активно работал в Германии.
Кроме разнообразных цветных светильников (особенно Panthella Lamp для Louis Poulsen) и пластикового стула для Vitra, хорошо известны его мебельные ландшафты Visiona (особенно с индексом II) — это штука, сделанная в 1970 году по заказу Bayer для мебельной выставки в Кёльне. Так эффектно химическая компания показывала возможности полимеров — ведь именно с ними Пантон смело работал. Visiona II — это затейливые синие штуки, зелёные пупырки и сумасшедший коридор со стеклянными светильниками. И всё это на яхте!
Или легендарный бассейн — никогда не знала, где он. А он в Гамбурге, и это часть издательского дома Spiegel — неплохое общественное пространство для сотрудников, по-моему. Светильники оттуда до сих пор производятся — эта конструкция называется Spiegel Lamp.
Моей отдельной любовью всегда были пантоновские паттерны для ткани, но когда я смотрю на пространства целиком, думаю, что в них с ума можно сойти. Возможно, это такие каталоги новых технологий, и в них и не нужно жить (и сходить с ума).
Вот тут неплохая статья о работе Пантона, а вот вроде бы официальный сайт дизайнера — устаревший и неудобный, но зато с архивом за разные годы. Дизайн-иконы Пантона до сих пор активно переиздаются.
Собственно, Пантон никогда не доказывал это с пеной у рта, а просто работал с опорой на этот тезис и делал какие-то потрясающе отбитые штуки. Хотела написать, что скандинавский дизайн не всегда был сдержанным, но поняла, что датчанин Пантон (я ставлю ударение на А) активно работал в Германии.
Кроме разнообразных цветных светильников (особенно Panthella Lamp для Louis Poulsen) и пластикового стула для Vitra, хорошо известны его мебельные ландшафты Visiona (особенно с индексом II) — это штука, сделанная в 1970 году по заказу Bayer для мебельной выставки в Кёльне. Так эффектно химическая компания показывала возможности полимеров — ведь именно с ними Пантон смело работал. Visiona II — это затейливые синие штуки, зелёные пупырки и сумасшедший коридор со стеклянными светильниками. И всё это на яхте!
Или легендарный бассейн — никогда не знала, где он. А он в Гамбурге, и это часть издательского дома Spiegel — неплохое общественное пространство для сотрудников, по-моему. Светильники оттуда до сих пор производятся — эта конструкция называется Spiegel Lamp.
Моей отдельной любовью всегда были пантоновские паттерны для ткани, но когда я смотрю на пространства целиком, думаю, что в них с ума можно сойти. Возможно, это такие каталоги новых технологий, и в них и не нужно жить (и сходить с ума).
Вот тут неплохая статья о работе Пантона, а вот вроде бы официальный сайт дизайнера — устаревший и неудобный, но зато с архивом за разные годы. Дизайн-иконы Пантона до сих пор активно переиздаются.
Последние дни в Москве своей хлябью напоминают о весне (что довольно парадоксально для начала января), и я вспомнила план наводнения Санкт-Петербурга двухсотлетней давности, который в ноябре встречала в классном канале GIS AND PEACE.
Источник этого плана — проект ЭтоМесто. И, как пишет автор канала, на крупном изображении можно увидеть отметки с глубинами затопления. Наводнение колоссальное (например, затоплены Сенная площадь и половина Невского) — а план очень красивый.
Источник этого плана — проект ЭтоМесто. И, как пишет автор канала, на крупном изображении можно увидеть отметки с глубинами затопления. Наводнение колоссальное (например, затоплены Сенная площадь и половина Невского) — а план очень красивый.
Под Новый год в «Локусе» вышла статья Марии Важенич «Видеоигровая архитектура», посвящённая тому, как игры создали новый тип пространства и почему это важно.
Года полтора назад я рассказывала о книге Марии, Артемия Козлова и Иеронима К — и тогда, и сейчас я думаю о том, как здорово, что такое обширное поле, расположенное на стыке нескольких реальностей, профессий и художественных систем, исследуется.
Прочитав статью, я подумала, что кое-что добавила бы к части о проектировании городов в игровой реальности: круто, что любой играющий может увидеть и помыслить город сверху (как это делают архитекторы и другие демиурги), но оборотная сторона этой возможности — очень глупые заблуждения, будто город можно просто разбить на смысловые кластеры, разделить на чёткие зоны по функциям, и всё будет работать. Понятно, что модернисты жили в этой иллюзии полвека, но как будто было бы здорово ещё и наблюдать в игровой реальности крушение таких идеалов.
Другая часть текста, которая меня очень впечатлила, — размышление о воссоздании памятников архитектуры в играх. И очень точная формулировка, почему это по-разному работает в аналоговом и цифровом мирах — и почему в реальности здания нельзя просто воссоздавать.
В общем, текст очень любопытный.
Года полтора назад я рассказывала о книге Марии, Артемия Козлова и Иеронима К — и тогда, и сейчас я думаю о том, как здорово, что такое обширное поле, расположенное на стыке нескольких реальностей, профессий и художественных систем, исследуется.
Прочитав статью, я подумала, что кое-что добавила бы к части о проектировании городов в игровой реальности: круто, что любой играющий может увидеть и помыслить город сверху (как это делают архитекторы и другие демиурги), но оборотная сторона этой возможности — очень глупые заблуждения, будто город можно просто разбить на смысловые кластеры, разделить на чёткие зоны по функциям, и всё будет работать. Понятно, что модернисты жили в этой иллюзии полвека, но как будто было бы здорово ещё и наблюдать в игровой реальности крушение таких идеалов.
Другая часть текста, которая меня очень впечатлила, — размышление о воссоздании памятников архитектуры в играх. И очень точная формулировка, почему это по-разному работает в аналоговом и цифровом мирах — и почему в реальности здания нельзя просто воссоздавать.
В общем, текст очень любопытный.
Сегодня я проснулась и увидела, что маленькое здание у входа в Парк Горького сносят — я всегда махала ему, когда бежала по Крымскому мосту.
В 2016 году я пришла работать в бюро FORM, и одной из главных задач была книга об этом здании — в 2018 она появилась: белая в мягкой обложке с тяжеловесным названием «Крымский Вал 9/45. Неизвестный памятник Парка Горького», фотографиями Юрия Пальмина и аксонометриями, которые мои коллеги-архитекторы отстраивали по планам и разрезам разных эпох.
Этот маленький домик успел побыть судоремонтным заводом, павильоном для Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (самой первой), клубом работников ГОЗНАКа, одним из первых звуковых кинотеатров, баней, складом, магазином сантехники, парковой администрацией и штаб-квартирой Музея «Гараж» (совершенно дивной, спроектированной FORM — там переделывали деревянные фермы и укрепляли кирпичные колонны).
Здание теряло и приобретало арки, шпили, окна-иллюминаторы: несколько раз деградировало и оживало заново. Половина здания (как раз та, в которой сидел «Гараж») была вторым реализованным проектом Лисицкого (первое — типография «Огонька»), а посреди здания с 1942 года была руина — след бомбардировки. Когда мы исследовали городские фотографии, невысокий длинный домик на них всё время оказывался почти невидимкой — фоном для чего-нибудь или опорой для рекламной вывески.
Мы написали когда-то в книге, что это маленькое здание было витриной общества и отражало резкие трансформации эпох и ценностей — кажется, и сейчас отразило.
О зданиях можно и нужно горевать, но как будто конструктивистским это противопоказано — авангардисты не боялись перекраивать существующую городскую ткань, а часто и очень хотели это делать. Это здание и вовсе перестраивалось много раз. И всё же очень грустно.
Фото сноса — канал 1931.center, фото здания — Юрий Пальмин, архивные фото здания — PastVu.
В 2016 году я пришла работать в бюро FORM, и одной из главных задач была книга об этом здании — в 2018 она появилась: белая в мягкой обложке с тяжеловесным названием «Крымский Вал 9/45. Неизвестный памятник Парка Горького», фотографиями Юрия Пальмина и аксонометриями, которые мои коллеги-архитекторы отстраивали по планам и разрезам разных эпох.
Этот маленький домик успел побыть судоремонтным заводом, павильоном для Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (самой первой), клубом работников ГОЗНАКа, одним из первых звуковых кинотеатров, баней, складом, магазином сантехники, парковой администрацией и штаб-квартирой Музея «Гараж» (совершенно дивной, спроектированной FORM — там переделывали деревянные фермы и укрепляли кирпичные колонны).
Здание теряло и приобретало арки, шпили, окна-иллюминаторы: несколько раз деградировало и оживало заново. Половина здания (как раз та, в которой сидел «Гараж») была вторым реализованным проектом Лисицкого (первое — типография «Огонька»), а посреди здания с 1942 года была руина — след бомбардировки. Когда мы исследовали городские фотографии, невысокий длинный домик на них всё время оказывался почти невидимкой — фоном для чего-нибудь или опорой для рекламной вывески.
Мы написали когда-то в книге, что это маленькое здание было витриной общества и отражало резкие трансформации эпох и ценностей — кажется, и сейчас отразило.
О зданиях можно и нужно горевать, но как будто конструктивистским это противопоказано — авангардисты не боялись перекраивать существующую городскую ткань, а часто и очень хотели это делать. Это здание и вовсе перестраивалось много раз. И всё же очень грустно.
Фото сноса — канал 1931.center, фото здания — Юрий Пальмин, архивные фото здания — PastVu.
Нашла отличную эпитафию ↓
Смеюсь над метеорологическими сводками (это ужасно остроумно). И кручу в голове фразу из поста Bon Mot о том, что Линч, возможно, в лучшем из вигвамов.
А ещё есть хорошие посты о странном за подкладкой реальности и милосердии, которое за этим стоит — и о фотовыставке Линча The Factory Photographs.
Смеюсь над метеорологическими сводками (это ужасно остроумно). И кручу в голове фразу из поста Bon Mot о том, что Линч, возможно, в лучшем из вигвамов.
А ещё есть хорошие посты о странном за подкладкой реальности и милосердии, которое за этим стоит — и о фотовыставке Линча The Factory Photographs.
Forwarded from CM International
Вчера умер Дэвид Линч. Великому американскому режиссеру и мастеру современного сюрреализма было 78 лет.
Сложно отследить, как его творчество могло повлиять на нас: даже тот, кто никогда не смотрел его на экране, осмотически поглощает все связанное с Линчем через огромный корпус популярной культуры, вдохновленной им. «Твин Пикс» перевернул каноны телевизионной драматургии, «Синий бархат» вдохновил поколение «новой искренности» в литературе — такие связи можно перечислять бесконечно, и многое, что мы принимаем за данность, не было бы таким без фигуры автора.
Линч был человеком культуры во всех смыслах: он снимал, писал картины, создавал музыку, был самым неординарным метеорологом и нумерологом. Он имел отличный вкус к архитектуре. Большую часть своей жизни Линч провел в доме, построенном сыном Фрэнка Ллойда Райта рядом с Малхолланд-драйв. Вот как он описывал влияние архитектуры дома на свои работы:
«Райт — великий архитектор. В доме чувствуется не только чистая японская архитектура, но и американская современность, сочетающая в себе и то, и другое. Все пространство просто радует, вызывает у меня хорошее ощущение. Так что жизнь внутри него влияет на всю мою жизнь. А потом иногда я вижу предметы, формы или что-то, что может попасть внутрь него, и это становится декорациями или частью фильма»
Сегодня мы хотим почтить память художника и оставить в нашем канале замечательную статью по мотивам книги The Architecture of David Lynch — о том, как режиссер создал особое ощущение пространства в своих фильмах при помощи работы камеры и окружения.
Сложно отследить, как его творчество могло повлиять на нас: даже тот, кто никогда не смотрел его на экране, осмотически поглощает все связанное с Линчем через огромный корпус популярной культуры, вдохновленной им. «Твин Пикс» перевернул каноны телевизионной драматургии, «Синий бархат» вдохновил поколение «новой искренности» в литературе — такие связи можно перечислять бесконечно, и многое, что мы принимаем за данность, не было бы таким без фигуры автора.
Линч был человеком культуры во всех смыслах: он снимал, писал картины, создавал музыку, был самым неординарным метеорологом и нумерологом. Он имел отличный вкус к архитектуре. Большую часть своей жизни Линч провел в доме, построенном сыном Фрэнка Ллойда Райта рядом с Малхолланд-драйв. Вот как он описывал влияние архитектуры дома на свои работы:
«Райт — великий архитектор. В доме чувствуется не только чистая японская архитектура, но и американская современность, сочетающая в себе и то, и другое. Все пространство просто радует, вызывает у меня хорошее ощущение. Так что жизнь внутри него влияет на всю мою жизнь. А потом иногда я вижу предметы, формы или что-то, что может попасть внутрь него, и это становится декорациями или частью фильма»
Сегодня мы хотим почтить память художника и оставить в нашем канале замечательную статью по мотивам книги The Architecture of David Lynch — о том, как режиссер создал особое ощущение пространства в своих фильмах при помощи работы камеры и окружения.