«Остановимся подробнее на анализе понимания народниками тела и отношений между телом и властью. С одной стороны, сами народники называли себя нигилистами. В этом смысле они оказались у истоков критического осмысления политики тела, свойственной самодержавию, и в существенной степени положили начало отказу от предписываемых им телесных практик — таких, например, как брак, деторождение или целомудрие. Отказ от регистрации отношений был характерен для большинства представителей движения и прежде всего происходил из неприятия институтов церкви и государства.
С другой стороны, до «свободной любви», о которой мечтали революционеры начала XX века и которая стала реальной лишь в 1960-х гг., было ещё далеко. В отсутствии надёжной контрацепции неизбежные беременности могли оказаться серьёзным препятствием для политической деятельности революционерок, а значит, и для равенства между мужчиной и женщиной. И. Юкина отмечает, что «из десяти революционерок, родивших детей в момент революционного подъёма, то есть в период их активной деятельности, бóльшая часть отказались от своих детей, чтобы продолжить борьбу».
«Остановимся подробнее на анализе понимания народниками тела и отношений между телом и властью. С одной стороны, сами народники называли себя нигилистами. В этом смысле они оказались у истоков критического осмысления политики тела, свойственной самодержавию, и в существенной степени положили начало отказу от предписываемых им телесных практик — таких, например, как брак, деторождение или целомудрие. Отказ от регистрации отношений был характерен для большинства представителей движения и прежде всего происходил из неприятия институтов церкви и государства.
С другой стороны, до «свободной любви», о которой мечтали революционеры начала XX века и которая стала реальной лишь в 1960-х гг., было ещё далеко. В отсутствии надёжной контрацепции неизбежные беременности могли оказаться серьёзным препятствием для политической деятельности революционерок, а значит, и для равенства между мужчиной и женщиной. И. Юкина отмечает, что «из десяти революционерок, родивших детей в момент революционного подъёма, то есть в период их активной деятельности, бóльшая часть отказались от своих детей, чтобы продолжить борьбу».
If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. To that end, when files are actively downloading, a new icon now appears in the Search bar that users can tap to view and manage downloads, pause and resume all downloads or just individual items, and select one to increase its priority or view it in a chat. Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands.
from ar
