Стальной шлем

29 сентября 1918 г. верховное командование германской армии потребовало у политического руководства страны срочно начать мирные переговоры с Антантой

После провала блицкрига на Марне в сентябре 1914 г. и перехода к окопной войне державы Центрального блока оказались в своеобразной грандиозной осаде. Антанта обладала колоссальным демографическим и экономическим преимуществом, так что немцы и их союзники могли одерживать какие угодно тактические и стратегические победы в 1915, 1916 и 1917 гг. – Антанта могла компенсировать любые потери, тогда как «осаждённая» полуголодная Германия к 1918 г. выгребла последние резервы.

В отчаянии немцы в марте 1918 г. предприняли последнее генеральное наступление на Западном фронте, которое привело к большим тактическим успехам, но стратегически полностью провалилось – Антанту всего лишь оттеснили, но не разгромили. Более того, с августа Союзники сами перешли в контрнаступление. Причём не только на Западном фронте, но и на всех других направлениях.

Первым посыпался Балканский фронт. Во второй половине сентября Союзники прорвали болгарскую оборону в Македонии, и 29 сентября Болгария согласилась на перемирие. Фактически на капитуляцию. Крах Болгарии означал, что Союзники теперь могли свободно выйти в тыл Османской и Габсбургской империям, которые и так дышали на ладан, а через последнюю Антанта получала плацдарм для атаки на Германию с юга. Все немецкие резервы были сожжены в последнем наступлении, и закрывать новые дыры на фронте было нечем.

Узнав о капитуляции болгар, генерал-квартирмейстер германской армии Эрих Людендорф, который де-факто ею и командовал, завалился на пол и забился в истерике. Придя в себя, морально сломленный генерал потребовал от кайзера и канцлера срочно просить Антанту о перемирии. В своём меморандуме Людендорф честно указывал, что главной причиной поражения стал недостаток людских резервов и материальных ресурсов, прежде всего танков.

Несмотря на войну, в Германской империи сохранялись демократические институты, прежде всего, парламент. Большинство в рейхстаге принадлежало оппозиции – социал-демократам, католическим центристам и социал-либералам. В начале войны все они поддержали правительство, но по мере ухудшения общей стратегической обстановки оппозиционные партии стали требовать скорейшего мира на принципах довоенного статус-кво. Из-за этого оппозиционные парламентские партии получили репутацию изменников и «сливщиков» в глазах правых лоялистов и военных, которые вплоть до осени 1918 г. ещё грезили о решительной военной победе.

И вот, в сентябре 1918 г. командующий немецкой армией признал, что положение в самом деле безнадёжно. Тогда он, парадоксальным образом, предложил немедленно начать политическую «перестройку» в Германии, чтобы ввести своих парламентских противников в состав правительства. По мысли Людендорфа это должно было облегчить будущие переговоры с Антантой, которая отнеслась бы куда лояльнее к немецкому парламентскому кабинету, чем к прежнему монархо-бюрократическому правительству.

В течение октября 1918 г. в Германии действительно произошла демократизация, и империя фактически превратилась в конституционную парламентскую монархию. Самого Людендорфа тогда же отправили в отставку, так как он в какой-то момент посчитал требования Антанты чрезмерными и снова стал требовать сражаться «до последнего немца». Однако в начале ноября «перестройка» вышла из-под контроля, и в Германии началась стихийная революция, которая свергла монархию.

Перемирие с Антантой было подписано демократическими политиками 11 ноября. Фактически Людендорф подложил мину замедленного действия под будущую Веймарскую республику, так как военные, которые вели и, в общем-то, проиграли войну, в последний момент ушли от ответственности за её завершение и спихнули её на гражданских демократических политиков. Таким образом, в глазах немецкого обывателя, которого 4 года кормили историями, что на фронте всё хорошо и до победы осталось всего ничего, именно демократическая республика оказалась виновной в поражении, а не старые авторитарные военно-бюрократические элиты.

www.group-telegram.com/ar/stahlhelm.com/2832

4.7K viewsedited  Sep 29, 2022 at 19:30

29 сентября 1918 г. верховное командование германской армии потребовало у политического руководства страны срочно начать мирные переговоры с Антантой

После провала блицкрига на Марне в сентябре 1914 г. и перехода к окопной войне державы Центрального блока оказались в своеобразной грандиозной осаде. Антанта обладала колоссальным демографическим и экономическим преимуществом, так что немцы и их союзники могли одерживать какие угодно тактические и стратегические победы в 1915, 1916 и 1917 гг. – Антанта могла компенсировать любые потери, тогда как «осаждённая» полуголодная Германия к 1918 г. выгребла последние резервы.

В отчаянии немцы в марте 1918 г. предприняли последнее генеральное наступление на Западном фронте, которое привело к большим тактическим успехам, но стратегически полностью провалилось – Антанту всего лишь оттеснили, но не разгромили. Более того, с августа Союзники сами перешли в контрнаступление. Причём не только на Западном фронте, но и на всех других направлениях.

Первым посыпался Балканский фронт. Во второй половине сентября Союзники прорвали болгарскую оборону в Македонии, и 29 сентября Болгария согласилась на перемирие. Фактически на капитуляцию. Крах Болгарии означал, что Союзники теперь могли свободно выйти в тыл Османской и Габсбургской империям, которые и так дышали на ладан, а через последнюю Антанта получала плацдарм для атаки на Германию с юга. Все немецкие резервы были сожжены в последнем наступлении, и закрывать новые дыры на фронте было нечем.

Узнав о капитуляции болгар, генерал-квартирмейстер германской армии Эрих Людендорф, который де-факто ею и командовал, завалился на пол и забился в истерике. Придя в себя, морально сломленный генерал потребовал от кайзера и канцлера срочно просить Антанту о перемирии. В своём меморандуме Людендорф честно указывал, что главной причиной поражения стал недостаток людских резервов и материальных ресурсов, прежде всего танков.

Несмотря на войну, в Германской империи сохранялись демократические институты, прежде всего, парламент. Большинство в рейхстаге принадлежало оппозиции – социал-демократам, католическим центристам и социал-либералам. В начале войны все они поддержали правительство, но по мере ухудшения общей стратегической обстановки оппозиционные партии стали требовать скорейшего мира на принципах довоенного статус-кво. Из-за этого оппозиционные парламентские партии получили репутацию изменников и «сливщиков» в глазах правых лоялистов и военных, которые вплоть до осени 1918 г. ещё грезили о решительной военной победе.

И вот, в сентябре 1918 г. командующий немецкой армией признал, что положение в самом деле безнадёжно. Тогда он, парадоксальным образом, предложил немедленно начать политическую «перестройку» в Германии, чтобы ввести своих парламентских противников в состав правительства. По мысли Людендорфа это должно было облегчить будущие переговоры с Антантой, которая отнеслась бы куда лояльнее к немецкому парламентскому кабинету, чем к прежнему монархо-бюрократическому правительству.

В течение октября 1918 г. в Германии действительно произошла демократизация, и империя фактически превратилась в конституционную парламентскую монархию. Самого Людендорфа тогда же отправили в отставку, так как он в какой-то момент посчитал требования Антанты чрезмерными и снова стал требовать сражаться «до последнего немца». Однако в начале ноября «перестройка» вышла из-под контроля, и в Германии началась стихийная революция, которая свергла монархию.

Перемирие с Антантой было подписано демократическими политиками 11 ноября. Фактически Людендорф подложил мину замедленного действия под будущую Веймарскую республику, так как военные, которые вели и, в общем-то, проиграли войну, в последний момент ушли от ответственности за её завершение и спихнули её на гражданских демократических политиков. Таким образом, в глазах немецкого обывателя, которого 4 года кормили историями, что на фронте всё хорошо и до победы осталось всего ничего, именно демократическая республика оказалась виновной в поражении, а не старые авторитарные военно-бюрократические элиты.

BY Стальной шлем