Считается, что среди молодёжи наиболее сильны протестные настроения. Но фокус-группы Токарева не зафиксировали этого. Нет у молодёжи и запроса на существующую сегодня оппозицию: «В рисунках, изображающих образ будущего, встречаются два типа субъектов: власть и народ. Именно они и определяют реальность. Оппозиция, во-первых, никогда не является субъектом будущего. Даже оппозиционно настроенные респонденты не конструируют ситуации, в которых оппозиция приходит к власти или каким-то образом влияет на ситуацию в стране. Их нарратив похож на воззрения аполитичных и поддерживающих власть людей: власть и народ вместе изменятся и сделают лучшее будущее. Во-вторых, на тех рисунках, где оппозиция присутствует, она всегда является объектом в настоящем: её разгоняют на митингах и помещают за решётку. Респонденты воспринимают оппозицию не как третью силу, способную бороться за лучшую жизнь и легальным путем развивать политическую конкуренцию, а в качестве привычной, ни на что не влияющей части политического ландшафта».
Считается, что среди молодёжи наиболее сильны протестные настроения. Но фокус-группы Токарева не зафиксировали этого. Нет у молодёжи и запроса на существующую сегодня оппозицию: «В рисунках, изображающих образ будущего, встречаются два типа субъектов: власть и народ. Именно они и определяют реальность. Оппозиция, во-первых, никогда не является субъектом будущего. Даже оппозиционно настроенные респонденты не конструируют ситуации, в которых оппозиция приходит к власти или каким-то образом влияет на ситуацию в стране. Их нарратив похож на воззрения аполитичных и поддерживающих власть людей: власть и народ вместе изменятся и сделают лучшее будущее. Во-вторых, на тех рисунках, где оппозиция присутствует, она всегда является объектом в настоящем: её разгоняют на митингах и помещают за решётку. Респонденты воспринимают оппозицию не как третью силу, способную бороться за лучшую жизнь и легальным путем развивать политическую конкуренцию, а в качестве привычной, ни на что не влияющей части политического ландшафта».
BY Толкователь
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. I want a secure messaging app, should I use Telegram?
from ar
