Толкователь

Продолжая читать биографию последних лет великого писателя Салтыкова-Щедрина.
И у него, как и у других людей того времени, вижу похожее восприятие роли мужчины: когда тот перестаёт быть кормильцем семьи, обессиливает, не хочет быть обузой близким, понимает, что надобность в нём отпадает, и призывает скорую смерть.

«Некоторые из его писем, писанные в дни обострения болезни, исполнены особой мрачности. Это те, в которых он говорит о своей скорой смерти и по-деловому обсуждает вопросы устройства собственных похорон: «Тут за одно мертвое тело, чтобы убрать порядком, 6 тыс. франков возьмут, я уже справлялся» (в это время он пребывает на зимовке в Ницце – Т.). К ожидаемому концу жизненного пути он подходит — это не раз повторится и впоследствии - с психологией, характерной для русского крестьянина, кормильца семьи: «Ясно, что я уже не работник - стало быть, всякий прожитой мною день есть явный ущерб для семьи».

www.group-telegram.com/ar/tolk_tolk.com/22605

25.1K viewsDec 31 at 12:17

Продолжая читать биографию последних лет великого писателя Салтыкова-Щедрина.
И у него, как и у других людей того времени, вижу похожее восприятие роли мужчины: когда тот перестаёт быть кормильцем семьи, обессиливает, не хочет быть обузой близким, понимает, что надобность в нём отпадает, и призывает скорую смерть.

«Некоторые из его писем, писанные в дни обострения болезни, исполнены особой мрачности. Это те, в которых он говорит о своей скорой смерти и по-деловому обсуждает вопросы устройства собственных похорон: «Тут за одно мертвое тело, чтобы убрать порядком, 6 тыс. франков возьмут, я уже справлялся» (в это время он пребывает на зимовке в Ницце – Т.). К ожидаемому концу жизненного пути он подходит — это не раз повторится и впоследствии - с психологией, характерной для русского крестьянина, кормильца семьи: «Ясно, что я уже не работник - стало быть, всякий прожитой мною день есть явный ущерб для семьи».

BY Толкователь