Все забегали, закричали, за-что-то-там-ещё, чего никто не заметил, схватили хлопушки, забыли бенгальские огни, скрутили, дёрнули, не получилось, получилось — и пока рюмочка летит на пол, всё расфокусируется в броуновской золотой грёзе, застывшей между было и стало — в ничто.
Хлопок, крики, новая вселенная родилась и осыпалась. Утром мы вышли из спальни — а под ногами сверхновое скопление: блеск, обращённый гравитацией в шелуху.
Мы подметали, мы соскребали, мы выдували, мы выслеживали, мы выковыривали, мы отправлялись в экспедиции в самые отдалённые уголки под диваном, мы рисковали жизнями, вскрывая забытые богом схроны, вдыхая рассеявшиеся на споры артефакты. Веник и совок были нашими орудиями, и брать пылесос считалось читерством — а наша воля крепка.
Ну да, ну да, вы правы — мы бились за награду. Может показаться, что за чистоту, но что вы понимаете в искусственных звёздах? Их плоть — пластик, очищенная до блеска грязь китайского завода, жижа, из которой вынули влагу и чёрный цвет, переливчатые чешуйки, прилипающие всюду в надежде, что их примут за кожу. Будто схлопнулась изнутри выброшенная из чужой вселенной рыба — и всё вокруг усеяно её бликующими ногтями.
Мы пережили то новое утро нового года стоически. Что же теперь? Уже октябрь, но звёзды по-прежнему появляются в квартире в самых укромных пазах, просовывают лепестки в зазоры мебели, мигают из-за плинтусов и посреди ночи, медленно вращаясь, опускаются с потолка, дразня — на этот раз успеешь загадать желание.
Такова природа искусственных светил — спутников, отколовшихся от наших орбит под силой поступков, уступок, рук. В данном случае — в силу удачного выбора в супермаркете.
Создавая искусственную звезду, человек никогда не догадается наперёд, что она заползает в пазухи жизни и аккумулирует внутри электротранс — он прорывается в момент, когда не существует когда, там, где нигде, в эпицентре тугого жалящего вихря. И тогда — утешает.
В другие моменты он может сгинуть в пасти собаки, улизнуть из квартиры на обуви, удивить своим появлением, спровоцировать шуточку, прилипнуть к календарному дню.
Открой ящичек, пролистай старый блокнот, пошарь в рулетике коврика для йоги, загляни в складки агавы, проверь поддон чашки с космонавтом, отодвинь москитную сетку, проведи рукой по моим волосам, пока я не убежал к парикмахеру, проверь, что там покалывает в левой чашечке бра, там, где поры велики, как точки в конце самых больших слов.
В нашей квартире звёзды всё ещё происходят отовсюду, как эндемики в палисаднике под окнами, глупые глянцевые звёзды, попавшиеся нам, ха-ха, созданные не нами — для нас.
Все забегали, закричали, за-что-то-там-ещё, чего никто не заметил, схватили хлопушки, забыли бенгальские огни, скрутили, дёрнули, не получилось, получилось — и пока рюмочка летит на пол, всё расфокусируется в броуновской золотой грёзе, застывшей между было и стало — в ничто.
Хлопок, крики, новая вселенная родилась и осыпалась. Утром мы вышли из спальни — а под ногами сверхновое скопление: блеск, обращённый гравитацией в шелуху.
Мы подметали, мы соскребали, мы выдували, мы выслеживали, мы выковыривали, мы отправлялись в экспедиции в самые отдалённые уголки под диваном, мы рисковали жизнями, вскрывая забытые богом схроны, вдыхая рассеявшиеся на споры артефакты. Веник и совок были нашими орудиями, и брать пылесос считалось читерством — а наша воля крепка.
Ну да, ну да, вы правы — мы бились за награду. Может показаться, что за чистоту, но что вы понимаете в искусственных звёздах? Их плоть — пластик, очищенная до блеска грязь китайского завода, жижа, из которой вынули влагу и чёрный цвет, переливчатые чешуйки, прилипающие всюду в надежде, что их примут за кожу. Будто схлопнулась изнутри выброшенная из чужой вселенной рыба — и всё вокруг усеяно её бликующими ногтями.
Мы пережили то новое утро нового года стоически. Что же теперь? Уже октябрь, но звёзды по-прежнему появляются в квартире в самых укромных пазах, просовывают лепестки в зазоры мебели, мигают из-за плинтусов и посреди ночи, медленно вращаясь, опускаются с потолка, дразня — на этот раз успеешь загадать желание.
Такова природа искусственных светил — спутников, отколовшихся от наших орбит под силой поступков, уступок, рук. В данном случае — в силу удачного выбора в супермаркете.
Создавая искусственную звезду, человек никогда не догадается наперёд, что она заползает в пазухи жизни и аккумулирует внутри электротранс — он прорывается в момент, когда не существует когда, там, где нигде, в эпицентре тугого жалящего вихря. И тогда — утешает.
В другие моменты он может сгинуть в пасти собаки, улизнуть из квартиры на обуви, удивить своим появлением, спровоцировать шуточку, прилипнуть к календарному дню.
Открой ящичек, пролистай старый блокнот, пошарь в рулетике коврика для йоги, загляни в складки агавы, проверь поддон чашки с космонавтом, отодвинь москитную сетку, проведи рукой по моим волосам, пока я не убежал к парикмахеру, проверь, что там покалывает в левой чашечке бра, там, где поры велики, как точки в конце самых больших слов.
В нашей квартире звёзды всё ещё происходят отовсюду, как эндемики в палисаднике под окнами, глупые глянцевые звёзды, попавшиеся нам, ха-ха, созданные не нами — для нас.
BY Трафедлюк.txt
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. Telegram Messenger Blocks Navalny Bot During Russian Election Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war.
from ar
