Один пропагандист плохого западного кино, разумеется релокант и иноагент недавно заявил, что современные российские режиссеры не хотят снимать фильмы о героизации СВО из-за опасений, что вдруг завтра ситуация изменится и все вернется в состояние до 22-го. И вдруг она изменится так, что начнутся преследования тех, кто поддерживал СВО.

Этот релокант, конечно, выдал свое мелко-предательское желаемое за то действительное, за ту новую, формирующуюся на наших глазах действительность, в которой патриотизм и творчество, любовь к Родине и любовь к искусству не на противоположных сторонах. И он этого не замечает, не хочет, он этого боится, страстно заклиная-очерняя здоровые проявления культуры. Имя его даже не стоит называть, потому что он типичный представитель совершенно аналогично мыслящей группы, которая ничего, кроме поражения России никогда не желает.

Но и правда в его желаниях тоже есть. Она становится меньше и меньше по мере необратимости нового русского поворота к себе. Такая же ситуация, и в образовании, и в науке, и в иных областях культуры. Это объяснимо, поскольку переход в новую фазу русского бытия всегда сложен, мучителен, страшен, для некоторых невыносим. Поскольку это не просто переход в новую социально-историческую «формацию», это эсхатологический рывок к новым русским горизонтам.

Этот рывок неизбежен, неотвратим и очевиден. Именно это и заставляет недругов России постоянно извергать свои проклятия в ее сторону, которые всегда в конечном счете прилетают на их головы.

Существующие и в обыденном, и в массовом философском сознании оппозиции жизнь-смерть, война-мир нуждаются в существенной корректировке. В таком виде они предстают как абсолюты, не знающие градаций и существующие лишь на фоне оппозиций.

Логика здесь такова. Есть жизнь, она абсолютна, потому что абсолютна противоположная ей смерть, которая, заканчивая жизнь, придает ей характер завершенности и абсолютности. Есть мир, он также абсолютен, поскольку абсолютна противоположная миру война, прекращающая его, делающая его завершенным, то есть абсолютным.

Это логика не противоречия, аристотелева логика: или А – или не-А. Но по отношению к войне и смерти она не работает. Здесь А и не-А зараз, одновременно. Поскольку жизнь не абсолютна, это всегда смертная жизнь. Смертность уже в жизни, не только в качестве ее конца, но и в качестве ее сущности. Не смерть, а смертность. Это подрывает абсолютность жизни как не-смерти.

Также и мир не абсолютен, поскольку он всегда чреват войной, и война в том или ином виде присутствует уже в мире. Начало войны – это не прекращение мира, а знак того, мирность мира стремительно пошла на убыль. Это подрывает абсолютность мира как не-войны.

Абсолютизация жизни и мира, соответственно войны и смерти приводит к утопиям пацифизма и иммортализма.

Иммортологическая утопия верит, что, устранив смерть, можно сделать жизнь бессмертной. Не понимая, что смерть в жизни, и, что, уничтожая смерть, уничтожаем жизнь. Пацифистская утопия относительно войны и мира полагает, что, удаляя или даже совсем устраняя войну, можно добиться мира. Но война вкраплена в мир, и устраняя войну, мы устраняем и мир.

Иммортализм и пацифизм наиболее распространенные сегодня формы секулярного мышления, полагающие, что занимаются серьезными делами – борьбой с войной и смертью. Но эффект от этой борьбы нулевой, а чаще отрицательный, поскольку отвлекает от действительно важных проблем, связанных с войной и смертью.

Первое, что должно статья понятным относительно пацифизма и иммортализма, это то, что нужно не бороться с войной и смертью, но осмыслять и преображать мир и жизнь, в которых есть война и смерть. Это есть первый шаг от утопии к философии, то есть к мудрому принятию трагической и противоречивой сущности бытия.
Логика должна стать этикой.

В конце 90-х в России развернулась бурная дискуссия по поводу психологии, которая переживала тяжелейший кризис. Исчезал сам предмет психологии – душа. Существовавшая до этого психология как наука, была не наукой о душе, но о «психике», химерическом образовании, рожденным в головах позитивистов. Это была «психология без души». И вот ее время подошло к концу.

Оказалось, что для многих было откровением, что психология – младшая сестра этики, и что вряд ли удастся сказать что-то более значимое о человеке и его душе, чем об этом говорили философы – от Аристотеля и Эпикура до Шопенгауэра и Достоевского.
С другой стороны, открылось святоотеческое наследие, и оказалось, что здесь также ни с чем не сравнимая глубина о человеке, на фоне которой все психологические теории просто набор банальностей.

Что же оставалось делать психологии? Продолжить традиции советской в условиях новой идеологии оказалось невозможным, обильное заимствование западных психологий, рухнувших тогда на отечественных, не дало позитивного результата, поскольку они исходили из иного культурного контекста. Возникла как спасение христианская психология, которая ориентировалась на дореволюционное практику и на антропологию Отцов Церкви. Это самая правильная ориентация, но в ней психология поглощалась святоотеческой антропологией.

Так и возникло массовое психологическое сознание, которое наводилось бесконечным эзотериками, астрологами, тарологами, диетологами, нутрицологами, бесчисленными практиками и тренингами. То есть полных крах психологии.

Известный российский психолог Б.С. Братусь, кстати, основатель христианской психологии в постсоветской России, видя, что исчезает психология, и понимая, что христианскими психологами станут единицы, инициировал эту дискуссию. Обозревая совершенно различные, прямо противоположные и абсолютно не совместимые подходы к психологии, видя всю эту бессмысленную многоголосицу, приводящую к уничтожению психологии, произнес такую гениальную фразу: «Нам дорого само имя психологии».

И это спасло ситуацию. Ведь, несмотря на убийственную несхожесть различных «психологий», всех объединяет общее – Психология. Во многом такая же ситуация и с философией. Каких только отрицаний, отказов называться философией, упреков и оскорблений не звучало по отношению друг к другу изнутри философской среды, не извне, а именно изнутри.

И весь этот дикий полемос примиряло само слово «философия», желание называться именно философом, а не кем-то иным. Благоговение перед именем философии сохранилось, даже священный трепет перед ним. Оно-то и держит, и спасает, и не дает умереть философии, как того желали бы ее противники.

Это очень важный показатель: философ тот, кому дорого само имя философии. Такое философическое имяславие. И оказывается, что для кого дорога философия, для того дорога и Россия.

Пимен из «Бориса Годунова» говорит о должном отношении к власти:

Своих царей великих поминают
За их труды, за славу, за добро –
А за грехи, за темные деянья
Спасителя смиренно умоляют…

В этом, как говорит Гершензон, «мудрость Пушкина», давшего универсальный принцип отношения не только к власти, но и к любому человеку вообще.

«Цари великие» – это любые цари, поскольку нет власти не от Бога. И поэтому нужно прежде всего видеть их несомненные труды, славу и добро. А за просчеты – «за грехи, за темные деянья» нужно молиться. И такова норма мудрого русского православного отношения к власти, которую Пушкин выразил во всей полноте и глубине.

Этой мудрости начисто лишена современная одномерная либеральная публика, которая совершенно не видит никаких добрых дел власти, (а это просто вопиющая слепота) и демонизирует всех подряд властителей – от Ивана Грозного, Сталина и, разумеется, Путина, вкладывая в них все зло, которое, как правило, ими и надумано. Весь смысл их ничтожной жизни сводится к проклятиям власти.

Пушкин нас учит насколько это возможно правильному отношению и к власти, и ко всем людям. Именно эту нравственную философию Пушкина глубоко усвоил Достоевский. И сейчас это наши подлинные учителя жизни, и в их мудром слове мы более всего нуждаемся.

Все постсоветское время нас убеждали в том, что нет никаких героев, что герои невозможны, что это в прошлом И не просто невозможны, но и не нужны; сейчас совершенно другое время – время успешных и счастливых людей, нужно добиваться успеха во что бы то ни стало и жить в свое удовольствие. В этом смысл жизни.

Если вдруг появлялось какое-то упоминание о герое, то сразу либеральная клика подвергала это осмеянию, осквернению, неверию, подозрению в обмане, подделке. И подлость в том, что и детям в школе по-преимуществу внушали эту идеологию, идеологию успеха, достатка и самореализации.

СВО радикально поменяло ситуацию, став фабрикой героев. Оказалось, что герои не просто есть, их много, так много, что своим потоком они буквально смысли всю эту либеральную мелочь. Они убежали, разумеется, не из-за несогласия с политикой государства (кто они такие), и не столько из-за страха мобилизации, хотя это тоже, им стало невыносимо, что есть герои. Настоящие герои.

Как им жить в такой ситуации? Ведь они сами трусоваты и подловаты, не способны ни на жертву, ни на подвиг. И вдруг герои. Иноагенты не хотят, что бы они были, герои ломают их жизнь. И не просто жизнь, а разрушают картину мира, поскольку многие искренне верили, что герои невозможны, что все это идеология и пропаганда. Это как атеист не хочет, чтобы были настоящие верующие, готовые отдать жизнь за веру. И поэтому они их осмеивают, упрекают в невежестве, отсталости, сумасшествии и проч.

Так же и либерал не хочет, чтобы были герои и продолжает очернять, осквернить подвиги бойцов, отрицая смысл и значение специальной военной операции, и вообще России. Той настоящей России, способной рожать героев; России, которая есть Святая Русь.

И последние события показали, что живы не только герои, но и Святая Русь. А это самое невыносимое для тех, кто хотел бы жить в России, но не для России, а для себя, для своих исключительно личных целей, интересов и планов. Вот так в России не бывает.

(Подводя итоги года)

Ровно год назад было событие - незаконное увольнение А.В. Черняева из ИФ РАН за поддержку СВО. Анатолий Владимирович тогда позвонил мне и рассказал все подробности. Тогда и решили атаковать в ответ. В декабре 23-го года наше отечественное философское сообщество громко негодовало и дружно встало на защиту А.В. Черняева, но итог, по факту, ничтожен - признали иноагентом Юлю Синеокую, провели какие-то проверки в ИФРАНе - и всё...
Что там с руководством ИФ РАН сейчас, кто знает? Вроде, ничего. Тихо. Замяли дело, как говорится.
Анатолия Владимировича в должности не восстановили, никто не извинился за русофобский беспредел, творимый в институте философии, не понес наказания за откровенно подрывную деятельность изнутри российской академической науки.
Впрочем, враг тогда испугался поначалу, руководство ИФРАНа стало судорожно пытаться прикрыться тем, что якобы высылало гуманитарку когда-то в какую-то школу в Донбассе. По факту, тот бой был проигран, увы. Констатирую, чтобы нам всем не обольщаться насчет будущего года, будущих лет, будущих битв.
С наступающим.

https://www.group-telegram.com/korobov_latyncev/4515

Выпавшие из истории

Современная либеральная (кто-то предпочитает говорить либералистическая, против этого возражений нет) публика в течении почти что тридцати лет правила бал. Рожденная из пены антисоветчины в перестроечные времена, она четко усвоила установку на очернение всего отечественного – и советского, и постсоветского, главное – русского, в чем бы его ни находила. В постсоветский действительности им очень хорошо жилось во всех смыслах. Бразды правления экономикой, политикой и в целом всей культурой были в их руках.

И казалось, что так будет вечно, что царствию их не будет конца. Естественно, они обнаглели до последних пределов, кормясь одновременно из западных и государственных источников. Ущерб русской культуре, который был нанесен за эти десятилетия, трудно измерить. Еще предстоит большая аналитическая работа по выявлению этого ущерба. Но очевидно, что он огромен. Им все же удалось создать свою совершенно ущербную антирусскую модель постсоветской культуры с совершенно перверсивной и низкой системой ценностей, которая стала поглощать умы и сердца молодых людей. И это их самое большое преступление.

Но они, как люди ограниченные, бездуховные и, как правило, бесталанные, просчитались в своих расчетах. Грянуло СВО, и их либеральный мир перевернулся. Они не просто потерпели историческое поражение. Они оказались выброшены за борт тем неумолимым, мощным и страшным процессом поступи русского бытия, которое вдруг пробудилось и начало свою работу. Визг, стоны и проклятия – вот, что остается на их долю и, это главное, нулевой след в культуре.

Либералы не только выпали из истории, разумеется, ничего не поняв в русском, они оставили нулевой, или отрицателей след в культуре. И особенно смешно и нелепо, когда эта публика сравнивает себя с прошлой эмиграцией. Это вообще кощунство: там и люди, их масштаб, были другие, и характер конфликта с властью принципиально иной. В среде современных релокантов этого нет и в помине: и люди не те, и никакой в принципе политической программы.

Вот такой досадный курьез нашей недавней истории, отравленные плоды которого, нам все придется изживать, очищая жизнь и культуру для новых настоящих великих свершений.

Приобретение

Новое слово в танатологии. Детям о смерти. Третировали пол, теперь взялись за смерть. Планомерная программа ликвидации всего священного в жизни ребенка

В библиотечку радикальной феминистки

Из предисловия этой чудесной книжки:

«Все люди – женского пола. … Все мертвые люди – женского пола. И умирающие тоже. … Я – женского пола. И вы, дорогой читатель, тоже женского пола, даже особенно – если вы не женщина».

Здесь же приводятся слова Валери Соланс, той самой радикальной феминистки, которая прославилась тем, что стреляла в Энди Уорхола:

«Мужчины – биологическая случайность. … мужская особь – незавершенная женская, ходячий аборт, выкидыш на генной стадии».

Помимо всего прочего интересно, как автор, эта восходящая звезда трансгендерной теории, успевшая уже достаточно прославиться, будет себя чувствовать после заявлений Трампа? Или эти заявления всего лишь заявления?

Европа – родина фашизма и коммунизма в самых лютых и зверских проявлениях. Они появились там не на пустом месте, и надо всегда помнить, что эта «страна святых чудес» чревата этими монстрами. А. Камю в романе «Чума», говоря о вирусе болезни, очевидно имея ввиду фашизм, писал, что люди радуются тому, что изгнали эпидемию. Но все эти вирусы запрятались, затаились во всех бытовых мелочах, и ждут своего часа, чтобы вырваться наружу вновь.

В России, которая часто перенимает различные западные идеи история с этими европейскими явлениями выглядит так. Можно говорить о русском коммунизме, но совершенно нельзя говорить о русском фашизме. Его просто нет. Нет в природе такого явления. Более того, именно русский коммунизм насмерть борется с западным фашизмом, борется с ним всегда.

Если русский организм воспринял коммунизм, переработал его, русифицировал, сделав одной из форм национального самосознания (можно об этом сколь угодно много увидеть у Платонова), то фашизм русский организм не приемлет абсолютно, ни в каком виде. И это неприятие фашизма важное свойство русской культуры и национального характера. Неприятие фашизма – национальный русский архетип на уровне физиологической реакции. И нужно сказать, что те либеральные авторы, которые до сих пор отожествляют коммунизм и фашизм совершают историческое преступление перед Россией.

Странно, что есть люди, которые не знают, что существует такое явление как русский коммунизм. Не коммунизм в России, а именно русский коммунизм. Наподобие русского православия, а не православия в Росси, русской философии, а не философии в России. Все эти феномены есть глубинные проявления русского национального духа, маркирующие своеобразие, уникальность, самобытность России и русской культуры.

Но во всех этих случаях требуются оговорки и объяснения, почему, например, нельзя ставить знак равенства между русской философией и философией в России. Именно русская философия отражается специфику русской метафизики, русской этики, русской онтологии, и в таком качестве она не сводима ни к одно другой национальной метафизике (китайской, итальянской, немецкой, египетской, йоруба и т.д.).

С русской литературой в этом плане исключение: не говорят литература в России, но всегда русская литература и не возникает никаких вопросов, всем все сразу понятно, о чем речь. Почему же с другими вышеназванными областями существует проблема на уровне словоупотребления? Здесь можно сказать, и это будет правильно, что словосочетание русская философия употребляют консерваторы, патриоты, а философия в России либералы, западники. Но проблема, думается, глубже.

Так вот, говоря о русском коммунизме, надо понимать, что речь идет не о рецепции интернационального явления, и не о марксизме-ленинизме, хотя в нем, разумеется, тоже есть его отголоски. Когда говорят о русском коммунизме, то имеют ввиду глубинное проявление русской духовной природы. Оно близко и церковному пониманию соборности, и светскому пониманию товарищества. И все формы человеческих организаций в России соборны и основаны на товариществе.

Кажется, что никто кроме Платонова глубже не раскрыл смысл русского коммунизма как духовного вещества существования, призванного устранить онтологическое сиротство между людьми. Русский коммунизм не имеет отношения к атеизму, это своего рода внехрамовая литургия, стремящееся ко всеобщему счастью одиноких, разбитых смертностью, нищетой и несчастиями людей.

И в этом смысле русский коммунизм очень близок и к русскому космизму, и к русском православию, и к русской философии. И вообще он явился аутентичным выражением русского характера, русской духовности. И в таком плотном духовном и нравственном пространстве русского коммунизма, разумеется, не может быть никакого места никакому фашизму в принципе. Фашизму и его родственникам – капитализму, постмодернизму, трансгуманизму.

Вновь о великом русском философе Иване Александровиче Ильине. Напоминаю, что в ВПШ им. И. Ильина восьмого ноября 2024 состоялась конференция «И.А. Ильин и современная социогуманитарная мысль (к 70-летию со дня смерти русского философа), которая раз и навсегда расставила акценты над философским и политически наследием философа. Конференция знаковая – образовательно просветительская и собственно философская.

В конференции приняли участие более сорока высококвалифицированных участников из различных регионов страны, среди которых философы, историки философии, архивисты, политологи, социологи, богословы и т.д. Совокупно они выработали точку зрения на И. Ильина, после которой, обвинения философа в «фашизме» либо результат вопиющего невежества, либо психического расстройства, либо идеологическая диверсия против того, чтобы использовать изумительно глубокую и чистую русскую философию Ильина в деле национального возрождения.

Враги России цепляются за «фашизм» И. Ильина и парализуют его мощнейшее духовное влияние. Очень удобная русофобская тактика. Скоро выйдет сборник, и я очень рекомендую ретивым дилетантам, не прочитавшим ни оной строчки из наследия великого русского философа, ознакомиться хотя бы с тем историческим контекстом, в котором он жил и творил. А уж потом, если хватит ума выносить суждения.